Шаман из космоса - Ксения Викторовна Незговорова

Софа (широко раскидывает руки для прощального объятия). Клянусь, что буду сиять.

Они обмениваются глупыми сообщениями. Иногда созваниваются и почти всегда говорят о пустяках. Кит просит Софу играть для него на скрипке, потому что скучает по её музыке. Софа улыбается и жалуется на усталость: она и так почти не выпускает из рук инструмент. Здесь, в консерватории, всё слишком серьёзно, не то что в музыкальной школе; девушка даже не решается нарушать правила. София просит отправить ей ту самую видеозапись, чтобы иногда пересматривать. Да, разумеется, это лишь копия действительности, но и она может спасти тоскующую душу за неимением лучшего.

Однажды Софа решает прекратить бессмысленное общение. Непреодолимое расстояние – серьёзная проверка на прочность, а Софа не из тех, кто тратит драгоценное время впустую. И вот она выкладывает фотографию, и Кит понимает, что это и есть финал скучной, затянувшейся истории. Девушка держит скрипку и улыбается – так широко и искренне, как никогда прежде. Незнакомый мужчина, намного старше Софы, обнимает её за плечи. Серьёзное лицо в затемнённых очках, полные губы и нелепый галстук в горошек… Кит читает короткий пост под фотографией: «Спасибо за всё, что ты делаешь для меня. Это так важно. Ты всегда помогаешь мне и терпишь мои выходки. Люблю тебя. Я счастлива».

Никита оставляет комментарий и удаляет страничку, потому что не хочет получить от счастливой скрипачки скупую благодарность в ответ.

Кит. Ты сияешь.

***

Оглушительный храп заставил Никиту проснуться. Он протёр глаза и вздрогнул, увидев гигантское тело на двух передних сидениях. Судя по тому, как храпела коммерческая писательница, её сон был глубоким и безмятежным. Здесь, в этом странном автобусе, никто не посмел нарушить покой заложницы времени, и она могла насладиться каждой отрадной минутой, проведённой в мире грёз. Никита повернулся на другой бок, надеясь ещё ненадолго вздремнуть, но чья-то встревоженная рука легла на его плечо. Он увидел перед собой бледное лицо Миры, которое казалось пепельным в приглушённом свете. Широко распахнутые глаза и растрёпанные волосы подсказали юноше: что-то произошло, пока он спал. Никита коснулся её горячего лба.

– Наверное, у тебя температура. К сожалению, у меня нет привычки носить с собой аптечку.

– Да при чём тут температура! – Мира ударила кулаком по сидению. – Моя камера пропала.

Никита напрягся: кажется, перед сном он смотрел видео Миры. Юноша хлопнул себя по лбу: да ведь это была его камера и ему так хотелось получить у девушки ответы на свои вопросы! Но он всё же переборол себя и решил дождаться утра. Теперь вовсе не удивительно, что Никита видел во сне именно эти пожелтевшие страницы памяти.

– Кстати… Как на твоей камере оказалась Софа? – он сжал её запястье и хотел развернуть к себе, чтобы девушка не смела отводить глаза. Но она даже не повела бровью и сухо отозвалась:

– Ты бредишь. Я не знаю никакой Софы, – Мира резко высвободила руку.

Может быть, и это ему тоже приснилось? Тем более Никита продал камеру насмешливому старику, который вообще собирался разъять её, как труп. Юноша покачал головой: конечно, это был только сон.

Он обернулся и увидел ухмыляющееся лицо Кита. Этот нахальный мальчишка точно сказал ему что-то перед сном. Никита почесал затылок: почему после сегодняшнего пробуждения он чувствует себя настолько потерянным? Всё выглядит так, будто у него провалы в памяти, и отдельные смутные воспоминания-пазлы не собираются в картинку.

– В общем-то, вот, – Кит протянул девушке камеру. Мира вскрикнула, потому что экран был разбит вдребезги. С минуту она задыхалась и жадно хватала ртом воздух.

– Кто это сделал? – бесцветным тоном спросила девушка.

Кит ткнул пальцем в Никиту:

– Он первый взял, а потом чуть было не уронил. Я подумал, что в моих руках ей будет безопаснее.

– Ты подумал? – охрипшим голосом переспросила Мира. Её ногти впивались в ладони и оставляли следы, но девушка не чувствовала боли. Она была готова растерзать Кита взглядом. – Да разве ты вообще умеешь думать?

– Прости. Ты доверила мне свою камеру, и я должен был последить за ней, – втянул голову в плечи Никита.

– Я вас обоих ненавижу.

Мира отвернулась и закрыла лицо руками. Аграфена Волкова подняла голову, пробормотала что-то вроде «ну сколько можно», бросила взгляд на часы и почти сразу пришла в себя.

– Боже, как долго я спала! Нам нужно бежать, у нас совершенно нет времени!

Тётя Груша достала из сумочки сухой шампунь, гребень и зеркальце. Никита не сомневался, что всё закончится ярко-вишнёвой помадой.

– Да куда вы постоянно торопитесь? – не вытерпел бариста.

Аграфена застыла с открытым ртом, не успев ответить, потому что механический голос опередил её…

Миндальный капучино

Он мог избежать снов, но не воспоминаний.

Терри Пратчетт

Это был тот случай, когда Никита предпочёл бы остаться в автобусе; холодный ветер бешеным зверем набросился на плечи ошарашенных странников. Бариста не успел даже застегнуть толстовку – вихрь, сбежавший из-под опеки санитаров, вырвал её из рук и закрутил вместе с чужими бумажниками и носовыми платками. Казалось, небосвод угрожает раздавить слабых людей гигантской тяжёлой ладонью. Юноша не удержал равновесия и упал на колени перед невидимым строгим богом и, наверное, должен был помолиться, но не услышал ни одну из своих мыслей. Клёкот хищников-облаков разрушал первозданную тишину, и неугомонные пленники стихии набрасывались друг на друга, готовясь растерзать в клочья. Ослепительная вспышка пощёчиной ударила по лицу, и Никита зажмурился. Несколько секунд он был уверен, что зрение никогда к нему не вернётся; впрочем, юноша вообще не смел надеяться на выживание – всё-таки не каждый день становишься жертвой смерча.

Лохматые столбы пыли гнали обезумевших жителей прочь; они уже предчувствовали, что это и есть тот самый Апокалипсис, второе пришествие, последний день, когда уже ничего нельзя будет скрыть. Но сейчас люди спасали не проклятые высшей волей души, а слабые тела – временные оболочки, без которых, однако, невозможно земное существование. Жители скрывались в кюветах, прижимались к земле лицом и укрывали голову руками, как тёплым пледом. Кажется, среди них Никита видел и Миру, но он не был в этом уверен. С каждым новым выдохом змееподобного смерча его слабому противнику становилось всё тяжелее дышать. Юноша видел силуэты бегущих людей, но не различал их, как будто они утратили возраст, пол, индивидуальность, превратившись в однообразную массу. Грязно-серая воронка остроконечной пикой нависала над беззащитной головой странника. Лежащей на плахе оставалось лишь смиренно дожидаться смертного часа. Послышался стук разбивающихся стёкол;