Умышленное убийство (сборник) - Эрнест Хорнунг

– Я думаю, вы простите меня, мистер Адденбрук, – добавил он, – но у меня созрел свой собственный план, о котором в данный момент мне не очень хочется распространяться, а потому пока что я придержу свои мысли при себе. К тому же я не вполне уверен в том, что все закончится успешно, а потому не хочу выкладывать свою идею ни перед кем из присутствующих. Однако переговорить с сэром Бернардом я, конечно, обязан, а потому попрошу вас черкнуть ему пару слов на своей визитной карточке. Надеюсь, вы не откажете мне в этом пустяке? Разумеется, вы можете присоединиться ко мне и также отправиться к нему. В Эшере вы будете иметь возможность выслушать все то, что я собираюсь ему сообщить. Но лично я не вижу в этом большого смысла.

Конечно же, все получилось так, как того пожелал Раффлз, хотя Беннет Адденбрук был явно недоволен уходом моего приятеля. Даже мне самому стало немного не по себе. Я только и мог, что извиниться за своего друга и поведать адвокату, что Раффлз всегда отличался упрямством и скрытностью характера, но вместе с тем я не мог бы назвать человека среди своих многочисленных знакомых, кто мог бы сравниться с ним в отваге и решимости, когда дело доходило до серьезных предприятий. И еще добавил, что полностью доверяю ему и, безусловно, рекомендую уважаемому адвокату сделать то же самое и просто положиться на рассудительность моего друга. Больше мне добавить было нечего, и, когда мистер Адденбрук уходил, я видел, что его все же продолжают терзать некоторые опасения и нехорошие предчувствия, которые мне так и не удалось развеять.

В тот день я больше Раффлза не видел, но, когда одевался к ужину, мне была доставлена телеграмма следующего содержания: «Оставайся у себя дома завтра начиная с полудня и ничего не планируй на вечер. Раффлз».

Телеграмма была отправлена со станции Ватерлоо в 6 часов 42 минуты. Значит, Раффлз уже вернулся в город! На более ранней стадии нашей дружбы я бы начал как сумасшедший бегать по городу в поисках моего приятеля, но теперь я знал его привычки получше. Его телеграмма означала лишь то, что он не намерен со мной встречаться ни сегодня вечером, ни завтра утром. Значит, мы увидимся не раньше и не позже, чем именно в полдень.

Так оно и вышло, и мы встретились где-то около часа дня. Я ждал его и смотрел в окно своей квартиры на Маунт-стрит. Он прибыл в экипаже, выпрыгнул из него и, даже не распрощавшись с кучером, прямиком направился ко мне. Я встретил его у дверей лифта, и он дружески подтолкнул меня ко входу в мою же квартиру.

– Пять минут, Зайчонок! – воскликнул он. – И ни секунды более!

Он сорвал с себя пальто, повесил шляпу на вешалку и упал в ближайшее кресло.

– Я действительно очень тороплюсь, – задыхаясь, продолжал он. – У меня просто не хватает времени, черт побери! Молчи и не говори мне ни слова, прежде чем я не выскажусь до конца сам. Весь план кампании созрел у меня еще вчера во время обеда. Первым делом мне надо было как-то познакомиться с мистером Крэггсом. Он, как известно, остановился в «Метрополе», а туда просто так не ворвешься и не начнешь заводить дружбу прямо с порога. Итак, действовать надо было весьма умело. Как мне подступиться к этому старикану? Предлог мог быть только один, и он как-то должен быть связан с пресловутой картиной, иначе он ни за что не покажет мне ее, и тогда мне не узнать, где он вообще ее хранит. Ну не мог же я просто так подойти к нему и попросить показать мне этот шедевр из праздного любопытства, верно? Невозможно было и выдать себя за очередного представителя нашего клиента, потому что сделка состоялась, пусть и незаконная, и вопрос с куплей-продажей закрыт навсегда. Так что думать мне пришлось много и долго. Вот почему я, наверное, и был вчера таким занудой за столом, будто бы вообще не желал вас знать, и совсем с вами не общался. Но я нашел выход еще до того, как мы распрощались с нашим адвокатом. Если бы только мне удалось завладеть каким-то образом копией этой картины, я мог бы вызвать интерес у Крэггса и, допустим, убедить его в том, что было бы чрезвычайно любопытно сравнить оригинал и копию. Итак, для этого мне пришлось отправиться в Эшер, чтобы выяснить, существует ли такая копия, и если да, то где она находится в данный момент. Единственное, что мне удалось выяснить у самого сэра Бернарда, что такие копии в реальной жизни должны иметься в музеях или у коллекционеров, поскольку он сам лично давал разрешение на изготовление двух таких копий, пока картина находилась у него в доме. Мы с ним вместе принялись разыскивать адреса художников, а потом еще полдня я искал их самих. Но тут выяснилось, что они писали картины на заказ, одна копия была вывезена из страны, а на след второй мне пока что выйти не удалось.

– Значит, с самим Крэггсом ты еще не виделся?

– И виделся, и уже успел подружиться. Пожалуй, это еще более занятный тип, чем сэр Бернард, хотя тебе не мешало бы узнать поближе их обоих. Сегодня утром я твердо решил взять быка за рога, вошел в роль и начал безбожно врать. И правильно сделал, потому что выяснил, что этот мошенник отплывает в Австралию уже завтра утром! Я объяснил нашему австралийцу, что один господин давно намеревался продать мне копию известнейшей картины Веласкеса «Инфанта Мария Тереза», но, когда я добрался до предполагаемого владельца полотна, оказалось, что он только что ее продал. И именно ему, достопочтенному мистеру Крэггсу. Ты бы видел лицо этого негодяя, когда я сообщил ему такую новость. Он усмехнулся и произнес: «Значит, старина Дебенгем все же признался, что картина была им продана? Да притом еще и копия?» Я повторил свои слова, и он принялся хохотать в течение минут пяти, не меньше. Он был так доволен, что поддался на мою уловку и решил показать мне свой шедевр. К счастью, картина оказалась не очень большой. Я видел и ее, и место, где она хранится. Этот хитрец засунул ее в металлический футляр-тубус для перевозки, например, географических карт. В нем он привез план своего земельного участка для строительства особняка в Брисбене. Ну кто же может догадаться, что именно здесь и хранится знаменитое полотно великого мастера? К тому же он приделал к футляру дополнительный замок. Пока этот бедолага таращился на свое приобретение, ликовал и разглагольствовал о таланте художника, я успел поинтересоваться самим замочком. Я незаметно вложил в ладонь кусочек воска, и сегодня днем у меня уже будет готов дубликат ключа.

Раффлз посмотрел на часы и неожиданно вскочил, заявив, что потратил на меня целую лишнюю минуту.

– Между прочим, – добавил он, – сегодня вечером ты тоже обедаешь вместе с ним в «Метрополе»!

– Я?!

– Да, и не пугайся ты так! Мы оба туда приглашены. Я уже рассказал ему, что со мной будет мой лучший друг, и он ожидает нас обоих. Только сам я не приду. – И он озорно посмотрел на меня, весь будто светясь мальчишеским задором.

Я начал умолять его рассказать мне о своем коварном плане.

– Вы будете обедать в его персональной гостиной, – пояснил Раффлз, – а она смежная со спальней. Твоя задача – сидеть спокойно, разговаривать с ним, занимая его беседой как можно дольше, Зайчонок!

И тут меня озарило. Я понял, что придумал мой друг.

– Ты собираешься украсть картину, пока мы обедаем?

– Совершенно верно.

– А если он услышит подозрительный шум в спальне?

– Не услышит.

– А вдруг услышит?

И меня затрясло от одного только предположения, что это все же может произойти.

– Ну, если так, – неопределенно пожал плечами Раффлз, – то, разумеется, неизбежно столкновение, вот и все. Револьвер в «Метрополе» было бы использовать неуместно, так что трость, залитую свинцом, или просто хорошую дубинку я все же с собой прихвачу.

– Как это отвратительно! – воскликнул я. – Сидеть за столом с незнакомым джентльменом, зная, что буквально в соседней комнате ты его обкрадываешь!

– Но две тысячи фунтов каждому! – негромко напомнил Раффлз.

– Клянусь своей душой, что лично я начинаю побаиваться такого мероприятия и в особенности тех поворотов, которые могут произойти в течение этого вечера. На такое я никак не рассчитывал. Еще немного – и я, пожалуй, откажусь от всей этой затеи. Не нужно мне вознаграждения, заработанного таким способом. Слишком уж много от нас требуют.

– Только не ты, Зайчонок. Поверь, иногда мне кажется, что я знаю тебя гораздо лучше, чем ты сам. Впрочем, так оно в действительности и есть. Ты уже не сомневаешься в этом, я надеюсь?

Он надел пальто, не спеша потянулся за своей шляпой, аккуратно поправил ее перед большим зеркалом и вызывающе посмотрел на меня, словно ожидая ответа. Его спокойный вид вернул меня к действительности, и я, наверное, сам немного осмелел, чувствуя, как в меня буквально вливается непонятно откуда взявшиеся храбрость и готовность к действиям.

– И в котором часу я должен появиться перед этим почтенным господином? – отважно выдавил я, хотя душа моя в этот момент кричала и плакала.