Сверхновая американская фантастика, 1994 № 06 - Лариса Михайлова

Мы не могли гарантировать безопасность Энглторпа в нашей маленькой тюрьме. Пришлось перевести его в более надежно укрепленную тюрьму Сан-Антонио. К этому времени окружные уполномоченные уже пришли в себя и рьяно спорили о расходах на содержание преступника и проведение судебного процесса.

Поначалу нашему графству пришлось туго: мы попали под прицельный огонь. Кричащие заголовки бульварных изданий, снисходительные сообщения центральной прессы о массовой галлюцинации в техасской глубинке, начальственное похлопывание по плечу, вереницы «экспертов». Но в скором времени в других больших и маленьких городах стало появляться все больше и больше мертвецов. А потом это стало происходить по всему миру.

Почему именно сейчас? Почему на моем участке? Что такого особенного было в нашем маленьком графстве? Эти вопросы отступают на второй план по сравнению с еще более грандиозной тайной. Возможно, мы достигли какого-то предела в падении, и Тот, кто управляет Вселенной, решил преподать нам урок. Или, возможно, наша коллективная совесть заставила нас обернуться и увидеть наконец воочию наши собственные грехи.

Возможно, что, не обретя покоя, мертвые уже давно были с нами, цепляясь за наши рукава костлявыми пальцами, моля о внимании, участии, справедливости. Может быть, до сих пор мы намеренно оставались глухими и слепыми. Но теперь будет выслушан каждый, даже если он мертв.

Особенно если он мертв. В один обжигающе-жаркий августовский день мы с Кайлом, Анджелой и Джорджем прислушались и вняли, и мир перешел на другую орбиту.

Конца этому не видно. Повсюду медленно, упорно, жутко пробираются к местным полицейским участкам мертвецы.

Они идут потребовать справедливости. Гробы сами поднимаются на поверхность земли, вскрываются склепы и места тайных захоронений. Те, кто были кремированы, восстают из праха, превращаясь в крутящиеся облачка серого пепла и почерневших костей. Останки оказываются необыкновенно прочными. Один религиозный фанатик из Атланты, уверовавший в то, что воскресшие мертвецы — это слуги Сатаны, прорвался через полицейский кордон и разрубил один из трупов на куски топором. Куски тут же срослись вновь, а полиция надела на нападавшего наручники (ему было предъявлено обвинение в оскорблении трупа).

Поначалу возвращались только жертвы преднамеренных преступлений, чьи убийцы были еще живы и так и не предстали перед судом. Жертвы любви и ненависти, злобы, похоти, жадности. Жертвы вражды мафиозных кланов, суда Линча, разборок гомосексуалистов, домашних потасовок. Жертвы извращенных интриг и извращенных желаний. Жертвы терроризма. Жертвы, которые при жизни никак не могли знать своих убийц, возвращаются с их именами, адресами — бывшими и нынешними, описанием внешности. Источник их информации так и не удалось установить.

Рассказав свои истории, они ждут — бесстрастно и неумолимо, ждут там, куда их впопыхах поместили местные власти, пока не приходит в действие судебная машина. Они не уйдут, пока не добьются справедливости. Они не возьмут назад свои обвинения и не пойдут на мировую. Учитывая, как медлительна наша судебная система, многие из них будут с нами целые годы.

Я слышала, что многие далекие страны — Кампучия, Армения, Аргентина — повергнуты в хаос. У нас в США удалось наконец установить личность знаменитого Зодиакального убийцы, и каким же неожиданным оказалось это открытие! Количество его жертв оказалось большим, чем предполагали власти. А здесь, в Техасе, удалось уточнить количество жертв Генри Ли Лукаса; их оказалось гораздо меньше, чем он похвалялся, но куда больше, чем он признался официально. Оказалось, что его так и не судили за большую часть совершенных им убийств. Узнав, что его жертвы направляются к нему, Лукас нашел способ совершить самоубийство в своей надежно защищенной камере. После этого властям пришлось установить постоянное наблюдение за многими узниками. Но, конечно, на всех стражи не хватит.

Мы по-прежнему знаем о природе смерти и о посмертном существовании не больше, чем до их прихода. Ученые не могут объяснить это явление, несмотря на изобретательные эксперименты и бесстрастную помощь пришельцев. Время, проведенное с нами, не изменяет их внешность, процесс разрушения приостанавливается. Они не едят, не пьют, не выделяют экскрементов. Они не спят и не болтают. Они никогда не смеются. Может быть, они любят. Завидуют ли они живым? Не знаю.

Начались массовые волнения, паника, демонстрации. И тысячи самоубийств. Некоторые из самоубийц — это те тайные убийцы, чьи скрытые преступления теперь в прямом смысле предстали нашему взору из-под земли; но большинство — это обычные люди, которые не могут выдержать мысли о том, что пришлось перенести их близким. Матери и отцы убитых детей, супруги, любовники. Похоронная индустрия просто процветает.

Мы пытаемся жить с мертвыми, и это убивает нас. Как вам это нравится с точки зрения справедливости? Мать Джесси Кармоди стала одной из тех, кто не смог вынести удара. Она попыталась отравиться ядом, который ее муж купил для борьбы с койотами, а теперь до сих пор находится в психиатрической клинике неподалеку от Сан-Антонио. Отец Джесси совсем изменился и перестал пить. Он пригласил мертвого сына пожить дома на время судебного процесса над Энглторпом. Может быть, когда-нибудь у меня хватит мужества спросить Гектора Кармоди, о чем они разговаривали.

Но вот Тамара, моя дорогая девочка, подала всем пример. Увидев Джесси в тот первый день, она тут же подошла к нему, обняла и поцеловала в холодную скулу. Теперь она стала завсегдатаем нашей церкви и вместе со священником пытается помочь тем, чья вера в последнее время подверглась серьезному испытанию.

На каждого павшего духом приходится человек, которому удалось обрести силу. Кайл с того дня стал тверд, как Гибралтарская скала. Они с Анджелиной собираются осенью пожениться; у них достаточно веры в будущее, чтобы мечтать о детях.

Признаюсь, я горжусь своими детьми.

Мы отправили последнюю жертву Энглторпа в Сан-Антонио на вскрытие и разослали ее фотографии во все полицейские отделения США и Мексики. За телом никто не приехал. Когда медицинский эксперт решил, что покойница слишком долго занимает место у него в лаборатории, он настоял, чтобы ее забрали мы. Уполномоченные графства не хотели раскошелиться на похороны, пока я не закатила скандал. Некоторое время она оставалась в земле, потом воскресла для суда. Мы установили ее личность и связались с родными. И вот тогда наши уполномоченные стали жаловаться, что попусту потратили деньги на ее похороны!

Суд над Энглторпом не так сильно напоминал балаган, как я предполагала. Не знаю, почему он не признал себя виновным; улики против него были убийственными. Может быть, он и вправду сошел с ума, как утверждал его адвокат. У него был хороший адвокат, он испробовал все известные уловки — и придумал парочку собственных трюков, — чтобы справиться с беспрецедентным появлением в суде покойников и не дать жертвам выступить свидетелями. Он утверждал, что они не были по-настоящему мертвы (мертвецы не ходят и не говорят); что покойники не могут принести присягу, потому что с юридической точки зрения их просто не существует; что их присутствие действует на суд возбуждающим образом… Короче, вы улавливаете общую картину. Судья, ведущий процесс, решил довериться своему чутью и переложил всю ответственность на апелляционный суд.

Я была одним из первых свидетелей обвинения. Потом мне позволили остаться в зале суда и досмотреть все до конца. Мне было жаль Энглторпа. Не из-за того, что его признали виновным его преступления были слишком чудовищными, чтобы его можно было простить, — но из-за того ужаса, в котором он пребывал все время суда. Он панически боялся своих жертв, хотя никто из них не поднял на него и пальца — костлявого, хрящеватого или распухшего. Чтобы вызвать у него истерический приступ, хватало просто их ужасного потустороннего взора. Каждый день приходилось вводить ему успокоительные средства или удалять его из зала суда. На все время процесса власти приставили к нему двойную охрану, чтобы он не мог покончить с собой.

Когда для свидетельских показаний поднялся маленький Джеффри Торнтон и произнес слова клятвы: «И да поможет мне Бог…», — по залу суда пронесся стон. Вердикт, в котором, впрочем, никто и не сомневался, гласил: «Виновен в убийстве первой степени». Никто не сомневался и в приговоре — смертная казнь путем инъекции смертельной дозы яда.

Суд и приговор, казалось, удовлетворили мертвых.

Они не стали дожидаться, пока пройдут годы, и приговор будет утвержден апелляционным судом. Жертвы в последний раз попрощались с близкими и вновь легли в свои могилы, став теми, кем они, собственно говоря, и были — покойниками. И на этот раз навсегда. Во всяком случае, мы на это надеемся.