Ангелы не курят. Откровения начинающего грешника - Евгений Рычков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Перед нами стоял очень не молодой военный. Я слыхал, что где-то там, далеко в лесу, стоит секретная ракетная часть. Но по моим расчетам, это минимум километров пятьдесят отсюда. Милый человек, как он выжил! На нем был белый, как у нас, тулуп, валенки, погоны лейтенанта авиации, черная шапка с кокардой, на плече ружье, на ремне нож. В руках он держал горящую керосиновую лампу.
– Здравия желаю! Мне нужен майор Поверин, – бодрым голосом доложил незнакомец.
– Я! Я майор Поверин! Откуда ты, родной?
Мой друг Павел кинулся к престарелому военному, жестом заботливого отца-командира схватил его за плечи и начал было выяснять, при каких обстоятельствах тот очутился здесь. Но лейтенант опередил майора, как ни в чем не бывало продолжая рапортовать командно-строевым голосом:
– Разрешите обратиться, товарищ майор?
– Да говори ты уже!
– У меня секретный пакет. Приказано доставить и передать лично в руки майору Поверину. – Лейтенант достал из-за пазухи смятую бумагу, поправил очки и начал нарочито выразительно читать голосом Левитана: – Приказом Верховного главнокомандующего от 7 января 1943 года по случаю праздника поручено зачитать поздравление майору Поверину П. В. и вручить рождественские подарки!
Военный бодро скинул с плеч вещмешок и достал оттуда бутылку водки, шматок сала, алюминиевую армейскую кружку. Вручив подарки Поверину, отдал честь. Майор стоял по стойке смирно навытяжку, с очень серьезным выражением лица. Павел ответил лейтенанту на воинское приветствие, приложив к норковой шапке правую руку и приняв подарки.
В этот момент я обратил внимание, что у посыльного на плече висит старая ржавая берданка, перевязанная обычной веревкой. Ремень вовсе не военный, а обычный брючный, за который воткнут большой кухонный нож. Сомнения закрались столь же неожиданно, как появился этот не по уставу престарелый лейтенант. Я было хотел высказать свои сомнения моим друзьям, но, едва повернув в их сторону голову, обнаружил, что они буквально корчатся от смеха. И судя по всему, эта истерия началась у них не только что. Хохотали все вокруг, только лейтенант, я и Поверин, отдавая честь, стояли навытяжку.
В лейтенанте я тут же узнал еще одного местного жителя. Как не догадался сразу, что это розыгрыш! Казанцев много лет отработал в отрасли культуры и любит всякие такие веселые штуки. Вдоволь насмеявшись, мы поблагодарили старика за безупречно сыгранную роль, а хозяев за доброе рождественское представление. Мороз, впрочем, не жалел никого. Мы быстро зажарили и съели заветную яичницу, после чего пулей, по-военному, побежали в дом, где нас всех ждал настоящий рождественский стол.
Напившись горячего чаю и все же отведав лосятины из русской печки, приготовленной в чугуне, мы взялись за песни. Казанцев любит тряхнуть стариной и в хорошей компании всегда берет в руки гитару. Спать улеглись ближе к утру, но еще затемно. Почивали недолго. Встав, отправились в баню. Затем обед, и пора собираться домой. Я прогрел машину, сложил в нее сумки, и мы уже стояли одетые перед дверью, как Казанцев нарочито громко произнес:
– Минуточку! А теперь подарки!
Сей же момент в дом зашли вчерашние Алексей и лейтенант, держа в руках большой фанерный ящик. «Сюрпризы продолжаются», – подумал я. Что еще Михаил придумал, мало ли что он мог найти у себя на чердаке? Я был готов увидеть все что угодно, но только не это. Крышку ящика сдвинули в сторону, и оттуда показалась гусиная голова, а за ней вторая. Первая громко прокричала «га-га», вторая, ощетинившись на нас, зашипела.
– Это вам по подарку. Рождественский гусь, – глядя на наши недоуменные лица, произнес Михаил.
Мы попытались было отказаться. Ну, согласитесь, зачем мне гусь да еще живой. Мой дом – двухкомнатная хрущевка, где мне его держать? На балконе, что ли? У Павла такая же история.
– Зажарите, – отмахнулся Казанцев. – Я же от чистого сердца приготовил.
Деваться было некуда.
Всю дорогу гуси бодро гагакали в багажнике, а мы с Павлом тем временем ломали голову, что делать с домашней птицей, ибо дома для них в городе не было. Я, казалось, нашел быстрый выход из положения. Как только появилась сотовая связь, набрал своего отца, опытного охотника.
– Нет проблем, – сказал он. – Вези своих гусей. Дробь есть, застрелю.
– Что значит застрелю? А разделывать кто будет? – уточнил я.
– Не знаю, не знаю. Дальше сам давай. У меня такого опыта нет.
Знакомые Поверину охотники нас тоже не утешили. Между тем, вечерело, а огни города уже замерцали на горизонте. Что нам с этими гусями делать? Мы оба не выпускали телефоны из рук в надежде найти хоть чью-то помощь, потому что ни я, ни мой бравый военный друг гусей отродясь не резали, и при всей безысходности ситуации осваивать эту науку на ночь глядя мы не собирались.
Нас выручил мой сосед по даче, сельский житель Петрович. Он, матерый крестьянин, всю жизнь держал скотину, в том числе и гусей. Петрович согласился принять нашу птицу на постой в своем хлеву до утра и пообещал помочь забить, ощипать ее и разделать с одним, однако, условием, что мы примем в этом процессе непосредственное участие.
Мы приехали в Кругловское. Хлев не отапливался, но там было не холодно. Гуси вылезли из ящика и по-хозяйски принялись обживать свое последнее пристанище. Один, который погорластей и крупней, принялся с важным видом обходить углы. Другой оказался потрусливее, то и дело шипел, грозно вытягивая на нас шею. Петрович их накормил, налил воды, выключил в хлеве свет и закрыл дверь. Мы сговорились утром встретиться и забить птицу.
Я не спал всю ночь, переживая. Никогда еще в своей жизни я никого не убивал, разве что мух. А тут гуси. Я даже к ним как-то привык, начал отличать одного от другого. Но мой разум был в порядке, и здравый прагматизм говорил, что пощады быть не может. Поверин, видимо, тоже не спал и волновался. Наутро, проявив чудеса армейской смекалки, он убедительно сообщил мне по телефону, что у него срочно появились неотложные дела по службе, сообщить подробности которых он мне не может, поскольку они составляют военную тайну. Пришлось мне ехать в Кругловское одному.
Нужно отдать должное моему соседу. Прежде чем взяться за дело, он грамотно прочитал мне теоретический курс забоя и разделки домашней птицы.
