Убийца из детства - Юрий Александрович Григорьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Василий же был полной противоположностью Надежды. Нигде толком не учился. Начальственных должностей не занимал. У банщиков могут быть знакомые из продвинутых личностей. Не сильных мира сего. У тех, кто в элите, своя тусовка. Васиными клиентами могли быть кое-кто из чиновников и бизнесменов средней руки. Так сказать, местного разлива. Из криминала еще. Это уж обязательно. Но что это за знакомства? Какая им цена? Пока банщик и клиент – оба нагишом, пока банщик охаживает холеную задницу веничком, они равны. Выйдут из парилки – банщика могут, конечно, пригласить за стол. Чарку ему налить. Поговорить ни о чем. Но как только оказываются на улице – тотчас между банщиком и его продвинутым клиентом вырастает стена. Клиент уедет на «порше», может быть, даже с водителем. А банщик отправится восвояси на ржавом «фольксвагене», год выпуска «сто лет тому назад». Нет. Васиными знакомыми были люди того же уровня, что и он. За редкими исключениями. Жена у Васи с образованием. Работает в страховой компании. Тут люди немного повыше рангом. Но это женщины между собой общаются. Таня с Эльвирой. Может быть, еще кто-то. Но не их мужья. Нет, не может быть у Васи знакомых, которые одновременно и Надины друзья-товарищи.
Таня говорит, что для семьи Вася – просто клад. Трудно поверить, что из оболтуса Васи вырос образцовый муж и отец. Но Тане незачем выдумывать. Раз говорит – значит, так и есть. Вася и жену любит, и детей. От домашних забот жену освободил полностью. Ну что же. Честь ему и хвала! Бывают такие мужики. Редко, но встречаются. Журавлев даже знал одного такого, кого обычно называют «подкаблучниками». Но тот парень подкаблучником не был. Он добровольно и охотно брал на себя домашние дела, которые многие считают женскими. Но какой же это подкаблучник? Подкаблучник тот, которого жена против его воли загнала в унизительное положение бессловесной твари при своей персоне. У Васи, как говорит Таня, крепкая и дружная семья.
«Что же получается? – подвел Журавлев итог размышлениям. И сам себе ответил: – Убийца не был просто общим знакомым Васи и Надежды. Потому что таких знакомых у них не могло быть. Значит, убиты они тем, кто знал обоих с детства. Со школы, если точнее. Значит, это одноклассник. И получается, что Таня права».
Но тогда… Таня уверена, что на встрече были все одноклассники, кто живет в городе. И один из них – убийца! А все остальные сидели за одним столом с человеком, который накануне хладнокровно убил Надю. А потом, как ни в чем не бывало, пил и ел со всеми. И скорбел о смерти Нади. Может быть, даже на похороны пришел!
Журавлев попытался вспомнить, не было ли на похоронах Нади странностей в поведении пришедших проводить ее в последний путь. Таких, которые могли бы указывать на его причастность к ее смерти. Но вынужден был признать, что ничего особенного не заметил. Никто не скорбел притворно. Ни у кого при взгляде на усопшую не было ни злорадного блеска в глазах, ни ядовитой усмешки. Разве что Данилов странно потирал руки. Как порой непроизвольно делают некоторые, удовлетворенные проделанной работой. Но вполне может быть, что Генка просто вытирал руки после прикосновения к венкам или гробу. Нет, нечего надумывать! Все, как и положено на траурной церемонии, стояли, склонив головы, со скорбными выражениями на лицах. Все было чинно и благородно. Увы, тут зацепиться не за что.
Журавлев прервал размышления, посмотрел по сторонам. Людей стало значительно больше. Бабушек с малышами поубавилось, но им на смену пришли парочки. Судя по возрасту, старшеклассники. Или студенты младший курсов.
«Пора домой!» – сказал себе Журавлев и поднялся. Дойдя до гостиницы, заскочил в магазин и купил печенья к чаю. Зашел в вестибюль отеля, вызвал лифт. Поднимаясь на свой этаж, заметил на зеркальных стенах кабины карточки с фотографиями юных жриц любви и крупно – номерами телефонов. Жизнь кипит!
Пока заваривался чай, набрал номер телефона Ирины. Пересказал ей события дня прошедшего. Сегодня сделать это было легче обычного. Не приходилось ни о чем умалчивать. Ведь поисками Альки он сегодня не занимался.
Потом он лег в постель и попытался уснуть. И ничего не вышло. Сон не шел. Попытки считать белых слонов не помогали. Вместо медлительных гигантов, добродушно приветствующих его помахиваниями хоботов, он видел только лица одноклассников. Сначала в темноте возникло светлое пятнышко. Быстро приближаясь, оно превратилось в лицо Надежды. Слегка прищурившись, она смотрела Журавлеву прямо в глаза и беззвучно шевелила губами. «Если бы я умел читать по губам!» – успел подумать Журавлев. А лицо Надежды уже сменила так же набежавшая из темноты физиономия Васи Чушкина. Бледное, с выражением по-детски наивного удивления пополам с обидой. Словно Вася спрашивал: за что меня так? Что я сделал? Секунду спустя Васино изображение растаяло, как тает изморозь на оконном стекле. А на смену ему уже стремительно приближалась новая яркая точка. Журавлев насторожился. Сердце забилось так, словно он только то пробежал стометровку. Следующая жертва?
Точка разрослась, превратилась в квадрат, а на нем, как на лежащей в проявителе фотобумаге, стали возникать темные штрихи и черточки своеобразной мозаики. Вот уже можно различить овал лица, спадающие по его бокам пряди волос, наметившиеся глаза, нос и губы. И вдруг изображение резко пропало.
Журавлев открыл глаза. Некоторое время смотрел в потолок, вслушиваясь в биение готового выскочить из груди сердца. Что это было? Предупреждение подсознания, что нападение на Васю – не последнее звено в кровавой цепочке убийцы? Что будут еще?
Интуиция – это неосознанное знание. Мозг уже все просчитал. Знает и мотив преступника, и его возможную следующую жертву. Почему же он не откроет свою догадку? Видимо, таковы тайны его устройства и работы. Вроде бы он – собственность человека. А в действительности живет сам по себе. Человек для него – всего лишь жилище. Среда обитания и система жизнеобеспечения. Он уже знает, кто станет следующей жертвой. Попытался подсказать, но что-то его остановило.
Журавлев задумался. Судя по прическе незавершенного мозгом наброска, это человек с