Плененное сердце - Диана Казанцева

На другом конце стола послышался легкий смешок:

— Джавиер, мой камергер, мастер по приготовлению шоколада. Он так удачно научился сочетать все ингредиенты, что в итоге получается настоящий напиток богов. Вам ведь понравилось, Каталина?

Впервые за вечер он назвал ее по имени. От низкого, обволакивающего голоса, который словно бархат ласкал ее кожу, она против воли испытала трепетное волнение.

— Э…это и вправду вне всяких похвал, — подтвердила она, пытаясь унять учащенное сердцебиение.

— Несколько лет назад я путешествовал по Новому Свету и там, в Новой Испании, со мной произошла забавная история. Хм… может, когда-нибудь я поведаю подробности того случая… Говоря кратко, мне довелось поучаствовать в спасении жизни одного старого индейца. Тот старик, в благодарность за избавление от мученической смерти от рук своих соплеменников, поделился со мной рецептом приготовления этого чудного напитка и с того времени я ни дня не провожу, чтобы не насладиться его тягучим вкусом и терпким ароматом.

— Вот как, — рассеянно пробормотала Каталина, не поднимая головы от чашки с дымящимся шоколадом.

Она не могла понять причину странного ощущения, внезапно охватившего все ее существо. От макушки и до самых кончиков ногтей она почувствовала предательскую дрожь, усиливавшуюся с каждым вздохом и не дающую сосредоточиться на чем-то другом. Она бессознательно поддалась вперед. Нетерпеливо вглядываясь в полумрак столовой и не находя в себе силы отвести взгляд в сторону, она задышала часто и прерывисто. Ее совсем не смущало то обстоятельство, что муж, при всем радушии и внешней приветливости, до сих пор не показал своего истинного лица и не поведал причину скоропалительной женитьбы на ней. Данная ситуация сейчас не имела для нее ровным счетом никакого значения. Ее интересовал только Он, его чарующий голос и романтическая обстановка с приглушенным светом и волнующими кровь ароматами. Из всего того, что успела рассказать мать о супружестве, Каталина поняла лишь одно, ей следует целиком и полностью подчиняться желаниям мужа, если она хочет угодить ему и сделать их брак хоть чуточку счастливым. Так зачем откладывать неизбежное?

Каталина томно вздохнула и, облизнув пересохшие губы, улыбнулась туда, откуда доносился мягкий баритон, нежащий слух и душу, и куда не проникали золотистые отблески свечей. Скомкав в руках накрахмаленную салфетку, она отбросила ее в сторону, как ненужную тряпицу, и небрежно смахнув с подола хлебные крошки, грациозно поднялась из-за стола. Она должна увидеть того, кто стал ее мужем. Немедленно!

Тишина, внезапно повисшая в воздухе, продолжалась ровно до того мгновения, пока она, осторожно проводя подушечками нежных пальцев по скатерти, плавной походкой направлялась в таинственный сумрак трапезной. Но тут волшебные чары были грубо разрушены. Слуга, покорно стоявший все это время за спинкой ее высокого стула, поспешил ей наперерез.

— Сеньора Каталина, — Анселмо почтительно поклонился и встал у нее на пути, — если вы не против, позвольте, я провожу вас в ваши покои. Вы, верно, устали, вам нужно отдохнуть…

— Хм, сегодня мне это точно не удастся, — кокетливо пропела Каталина. Что это с ней? Неужели выпитое вино так на нее подействовало? Она уже не могла остановиться. — Разве ты не знаешь, Анселмо, что в брачную ночь никто не отдыхает?

Старый слуга, ничуть не смутившись слов молодой маркизы, за долгие годы он многое повидал и услышал, не сдвинулся с места ни на шаг.

— Сеньора Каталина, безусловно, вам виднее, — он деликатно прокашлялся, — только я совсем иное имел в виду. Вам пришлось испытать некоторые неудобства во время вашего путешествия, вследствие чего вы взволнованны и еще полностью не отошли от дорожного происшествия. Пойдемте со мной, слуги приготовили для вас постель.

Глаза Каталины потемнели:

— Я никуда не уйду, пока не увижу своего супруга.

И тут из полумрака раздался хрипловатый голос:

— Ужин подошел к концу, дорогая Каталина. Анселмо прав, вы устали. Уже поздно. Доброй ночи.

Не ожидая подобного развития событий, молодая маркиза осталась стоять на месте, не зная радоваться ей или огорчаться. Муж отвергает ее? А как же брачная ночь? Она растерянно захлопала ресницами, силясь подавить возникшее в ее голове и едва не слетевшее с уст гневное восклицание. Она и думать забыла о том страхе, который наводил на нее своей чрезмерной таинственностью маркиз. В ней взыграло уязвленное женское самолюбие и неутолимое любопытство. Она упрямо вздернула маленький подбородок и, не глядя на Анселмо, будто его здесь вовсе и не было, тихо, но отчетливо переспросила:

— Значат ли ваши слова, querido esposo, что мы сегодня не увидимся более?

После минутной паузы, так и не дождавшись ответа, она уже поворачивалась, чтобы уйти, когда глубокий вздох достиг ее ушей.

— Я знаю, что произвожу гнетущее и временами отталкивающее впечатление, и мы едва знакомы, дражайшая Каталина… Я не хочу торопить вас, поэтому предлагаю сначала узнать друг друга получше…

Он так и не договорил. Каталина только кивнула, словно он мог видеть ее за узкими, покатыми плечами дворецкого, и молча пошла прочь. Внутри у нее все кипело от негодования. Она боролась с искушением не наговорить мужу лишнего, но природное спокойствие и соответствующее положению воспитание в итоге не дали воли нахлынувшим эмоциям. Она не могла понять резкую смену своего настроения. То она дрожала от страха из-за встречи с маркизом, то вдруг почувствовала глубокую обиду из-за недостатка внимания с его стороны. Какие странные, однако, метаморфозы происходили с ней последние дни. Она нахмурилась и прибавила шагу, стремясь скорее уединиться в тиши собственной спальни.

Хуже всего по ее мнению являлось то, что она готова была прыгнуть в объятья Себастиана, не дожидаясь и тени намека от него. То ли всему виной романтическая обстановка, которой они были окружены в течение последних двух часов со свечами и приятной музыкой, доносившейся откуда-то сверху. То ли на нее так повлияли разговоры на интересные темы и один за другим выпитые бокалы вина, то ли она слабела от звука его низкого голоса, заставляющего ее часто краснеть и напрочь забыть о его внешнем недуге. Ей было трудно во всем этом разобраться, поэтому она все больше злилась на саму себя.

Служанки, ожидавшие ее в опочивальни, помогли раздеться и облачиться в ночную рубашку из тонкого белого шелка с длинными широкими рукавами и серебряными лентами, нашитыми по подолу. Роскошные волосы бережно освободили от многочисленных шпилек и жемчужной диадемы, которая будто маленькая корона весь вечер сияла на ее изящной головке, разделили волосы на пряди и расчесали до блеска, а потом заплели в две толстые косы.