Шестеренки ведьминой любви - Ольга Пашнина

– Да, Люмии. Они обе были влюблены в одного мужчину.

– Верно, – подтвердил отец. – Елизавету мучило чувство вины, она медленно сходила с ума. Некоторые историки верят, что Люмия осталась в виде мстительного духа, который подбрасывал Елизавете шестеренки.

– Грейд говорил что-то подобное. И что на самом деле делает кулон?

– Без понятия. Пока что… сейчас Уит ищет остальные его части. Мы надеемся их исследовать. А ты не лезь, пожалуйста, во всякие неприятности. Хочешь, дадим тебе охрану?

– Нет! – тут же выпалила я. – Не хочу. Надо мной весь институт будет ржать.

– Тогда сама не лезь никуда, ты ведь разумная девочка.

– Грейд как? – Я сменила тему, опасаясь говорить о том, чего не могу пообещать. Понятия разумности у нас с отцом разнились.

– Выживет. Но сущность мы упустили, таких духов не так-то просто поймать.

– Скажи Грейду, что я не хотела его бить. Но стихи он пишет действительно жуткие.

Папа рассмеялся, вернув мне ирис.

– Так понимаю, музы тебе не понравились? Снова будешь техноведьмой?

– Да, только маме не говори. Зря я не пошла с Марианной, она хоть уже опытная в вопросе изгнания этих сущностей.

– Что ж, могу попробовать тебе компенсировать ущерб. Через пару недель у «Айрис» юбилей, и мы устраиваем прием, даже снимаем для этого дела театр. Приглашены только сотрудники с женами или мужьями, но раз ты целых две недели пробыла сотрудницей… идем с нами. И Марианна там будет, и все твои ребята из цеха. Только с условием: ни одного прогула в институте за это время!

– Согласна! Потом оторвусь, – фыркнула я.

Папа взглянул на часы.

– Тебе осталось спать четыре часа. Чувствую, поднимать тебя придется при помощи Ольберта. А ирис все же сохрани. Я, конечно, не готов выдавать тебя замуж, но уже заготовил поздравительную речь.

Папа ушел, оставив меня наедине с мыслями и раздумьями. Елизавета, шестеренки и темная сущность? Как бы не так! Платье, туфли, прическа и сумочка для приема по случаю юбилея «Айрис» – вот о чем я думала.

– Четвертый курс, – преподаватель общей техномагии радостно приветствовала курс, когда я, опоздав, забежала в аудиторию. – Темпл, ты как всегда. Почему на практике не сделала себе карету, чтобы приезжать вовремя?

– Сделала, – хмыкнула я. – Только скорость неправильно посчитала.

– Давай отчет и садись.

Я бросила отчет по практике в общую кучу свитков и бегло осмотрела ряды. Во мне тлела надежда, что Шер, увидев меня в привычной обстановке, сменит гнев на милость. Сядем рядом, а там, глядишь, и помиримся. Но то ли я за лето растеряла всю внимательность, то ли Шер не было на занятиях.

– Привет, – шепнула я Ирме, рядом с которой уселась, – Шер не видела?

– Ее не было, и в перекличке тоже. Все опаздывающие или прогульщики были, а Шер нет.

Ее слова оказали непередаваемый эффект. Я замерла, так и не достав из сумки письменные принадлежности.

– Она что, отчислилась? – спросила скорее себя, чем Ирму.

Та пожала плечами.

– Темпл! – от преподавательницы не укрылись наши перешептывания. – Ты что, сюда болтать пришла? Чтобы со всеми поздороваться и пообщаться, надо приходить до звонка, а не после.

– Простите, магистр, – потупилась я. – Плохо себя чувствую.

Затем я очень натурально чихнула, сама от себя не ожидала.

– Пришла больная? Небось еще голова болит, вот и встала так поздно? – Женщиной в общем-то она была неплохой, сердобольной и лишь изредка надевала маску строгости.

– Да, – как можно более жалобно протянула я и вздохнула.

– Кыш домой! – распорядилась она.

Я схватила сумку и припустила к выходу. Надо найти Шер и уговорить ее вернуться, ибо одно дело – не дружить со мной, а другое – бросать институт.

Но у самых дверей я остановилась. Вспомнился разговор с отцом, уговор не прогуливать и отчаянное желание сходить на вечеринку. Я даже платье себе придумала! А ведь узнает, как пить дать узнает. Не сам поймет, так кто-то поинтересуется, как у Арюши самочувствие. Папу не проведешь, он мигом поймет, что я совсем даже не больна. Ибо из дома убегала воодушевленной и относительно бодрой. За прогул в первый день занятий папа не похвалит. И тогда не видать мне праздника как собственных ушей.

– Темпл, что с тобой? – раздался вопрос из-за спины.

– Да знаете, магистр, я думаю, мне лучше. Схожу на перемене, чайку попью, и совсем будет хорошо. Лучше я останусь.

– Как знаешь, главное – постарайся никого не заразить.

Когда я проходила мимо магистра, с ее лица вдруг сошла елейная улыбка и она вполне серьезно, хоть и не без веселья, спросила:

– Сильно хочется на прием, да?

– Папа, – догадалась я.

Да, бороться с моими прогулами для папы – дело чести. Не могу сказать, что часто пропускаю занятия. Как все. Там, где можно, – пропускаю, там, где строго и нельзя, – редко пропускаю. Не получается у меня сидеть на скучных парах, душа требует активности. Особенно мне нравится гулять во время учебы в небольшом скверике – там никого, все тихо, можно купить сладкой ваты и вдоволь насмотреться на рыбок в фонтане. Дались отцу эти посещения… сдаю-то я все вовремя!

– Записываем тему, – произнесла магистр.

На доске появилось название новой темы, народ вокруг тут же принялся ее записывать. Здравствуй, институт. Ближайшие девять месяцев наши с тобой судьбы крепко связаны. Еще два учебных года – и я стану дипломированной техноведьмой. А пока нужно просто потерпеть, каким-то непостижимым образом не замечая, что лучшей подруги нет рядом.

Сразу после пар, взяв на ходу сэндвич, я отправилась в госпиталь. Теперь мне не надо было ехать около часа до Теля, чтобы увидеть сестру Шер. Изначально я планировала сходить и выбрать платье, но теперь мои мысли занимала лишь подруга. Неужели мы поссорились навсегда?

Но к Эми меня не пустили.

– Ее готовят к сложному ритуалу. Все посещения запрещены, – строго сказала младшая целительница.

– А я просто ищу ее сестру. Она не приходила?

– Простите, но такой информации я не могу дать. Мы не фиксируем посетителей, если они имеют круглогодичный доступ со сверением магии.

– Ясно, – вздохнула я.

Вышла из госпиталя, села на лавочку и пару раз хлюпнула носом. Где ее теперь искать? Как убедить, что я хотела помочь? Шер была частью моей жизни, частью значимой и неотъемлемой. Мы вместе росли, вместе переживали первые впечатления от школы и института, вместе хотели стать техноведьмами. Я любила ее, и Эми обожала, Шер была членом нашей семьи. Неужели все так кончится?

– Ты никак заболела? – произнес кто-то у меня над ухом. – Головушку лечишь?

– Уит! – Я подскочила от неожиданности, а мужчина рассмеялся.

– Чего не на учебе? – спросил он, усаживаясь рядом.

– Кончилась учеба. А ты на кой явился?

– Темпл, ты чего такая грубая? Не зря Ольберт сразу в тебе хамку раскусил. Нежнее надо быть с мужчинами. А ты… один из-за тебя с невестой расстался, второй со скалы грохнулся, я вот обиделся маленько.

– Очень смешно! – упоминание о Саймоне неприятно кольнуло.

– Ладно, не обижайся. Хочешь, куплю тебе мороженку?

– Не хочу, – буркнула я.

– Тогда пироженку.

– Нет.

– Ну а что ты хочешь?!

– Кукурузы хочу, – фыркнула и покосилась на следователя. – Вареной.

– Ты прям как бобр. И такая же вредная.

– Много ты в бобрах понимаешь, – фыркнула я.

Мы подошли к невысокому рыжему парню, торговавшему вареной кукурузой. И я облизнулась – уже успела проголодаться, съеденный сэндвич оказался малоэффективен.

– Дайте этой вредной девочке самую маленькую и невкусную кукурузу, – попросил Уит.

– А ему, – я задумалась, что бы ответить подостойнее, – ему на нее поплюйте!

Парень только улыбнулся и протянул нам два аппетитных и больших початка.

Мы неспешно шли куда-то, совершенно не торопясь, поглощая лакомство. Вернее, я семенила за следователем, то и дело отвлекаясь на витрины – присматривала платье. Уит не оглядывался, шел себе вперед, в сторону квартала, где располагалась еще целая куча разных магазинчиков.

– Ты заплатил за операцию Эми, – зачем-то сообщила я ему.

– В курсе, спасибо.

И тут я решилась вывалить все, что знала и что хотела знать.

– Шер обиделась, что я рассказала все тебе. Мы поссорились, и она выгнала меня из комнаты. Да ты, наверное, знаешь. А сегодня она не пришла в институт, и я думала найти ее здесь. Слушай! – пришло вдруг мне в голову. – Ты ведь следователь, найди ее! Можешь?

Я обогнала Уита и начала пятиться, чтобы одновременно проникновенно заглядывать ему в глаза. Проникновенно не получилось, скорее, устрашающе.

– Могу, – согласился Уит. – Попросишь – найду. – Он жестом приказал мне молчать и продолжил: – Но, как профессионал, советую – не надо. Ничего хорошего не выйдет. Знаешь, человек, готовый мириться, не обрывает все связи.

– Но она ведь отойдет? Нельзя так бросать учебу!