Колёса - Федор Московцев

Наконец, Василию Ивановичу в три приёма удалось встать на ноги. Надев старые армейские ботинки со срезанными задниками, он отшвырнул в сторону блок, который ему принесли, но не прикрепили к потолку. С помощью этого приспособления и веревки он планировал легко вставать по утрам.

Да, вечером свалиться в койку гораздо проще, чем подняться с неё утром. Вот уже год, как Василий Иванович не боится засыпать. Даже принимает снотворное, погружающее в сладкий сон на мягких облаках в форме котят и щенков. И со страхом встречает каждый новый день. Потому что ничего, кроме мучительных болей, этот день ему не сулит.

Когда-то в его цельнометаллической грудной клетке билось заводное сердце, а теперь, когда он доковылял до преклонного возраста, там одна труха.

Тоска… и чем дальше, тем её больше.

Отхлебнув пива, Святослав набросился на клавиатуру. Строка ложилась за строкой, на свет рождалась новая статья. Рождалась легко, поскольку эта идея вынашивалсь давно и текст уже выкристаллизовался в мозгу, осталось перенести его на носитель.

Posted at Sviatoslav Diatlov.

«… все нацмены – разменная монета у нацболов (С) чисто по-медицински могу сказать, что у этих преувеличенно национально идентичных народов принято создавать семьи только со своими, зачастую с кровными родственниками, поэтому в ограниченной популяции с годами накапливается запредельная сумма генетических уродств. А чем ещё объяснить их тотальное нежелание интегрироваться в цивилизованное общество, перестать кучковаться нац-группами, устраиваться на нормальную работу и заниматься законным бизнесом? Почему-то белые, негры, китайцы, индусы, – все они как-то вписываются в ландшафт любой страны, вступают в межрасовые браки, не выпячивают доисторические племенные обычаи, не козыряют своим происхождением и языком своей родной деревни: бля, я сомалиец вот мой деревянный бог или урюпинец вот мой памятник козе. Никто не лезет в чужой монастырь со своим уставом. Никто, кроме наших российских нацменов. Европейцы уже хлебнули дерьма и отказались от политики «мультикультурности», Кэмерон и Меркель велели иммигрантам срочно учить соответственно английский и немецкий язык и цивилизованно встраиваться в общество, иначе все самоидентичные индейцы будут депортированы. Но индейцы отчаяно сопротивляются, зная, очевидно, что тут не Америка, здесь прокатит… А может и нет. Но это их личная проблема. Для их безопасности им следует избавиться от национальных кодов, посмотреть на календарь, чутка тряхнуть мозгами и туго усвоить единственно верные современные идентификационные коды: американский доллар, английский язык, «общечеловеческие ценности», взяться за руки друзья и мир станет лучше, Гринпис, Леди Гага, Голливуд, Мосфильм, самовар, матрёшка, водка, Мальборо, Walmart: save money live better, ходить по магазинам, трахаться. Потому что пока их будут распознавать по их национальной тупости носить цаги, бурку, чавкая жрать шаурму и чурчхелу и громко базарить на языке в котором нет гласных звуков, танцевать лезгинку с кинжалом во рту клясться мамой и бахвалиться своей горной воинственностью; – умные политтехнологи будут встраиваить этих могикан-индейцев в свои схемы и в угоду сиюминутной политической конъюнктуре делать из них идеальные мишени для отстрела».

Закончив, Святослав уверенно кликнул: «Запостить» и посмотрел, как это выглядит в его ЖЖ-блоге. Замечательно! Сейчас френды прочитают, а через полчаса можно будет отвечать на комментарии. А пока он пойдёт на кухню нальёт себе ещё пивка. И почитает патриотическую фантастику Юрия Петухова, столь любимого за разоблачение расово неполноценных чурок. На очереди – «Майн Кампф» Адольфа Гитлера. Святослав всё ближе подбирался к обретению своего священного Грааля – созданию какой-нибудь националистической группировки и войне за расовую чистоту. Но сначала необходимо освоить теорию.

Несмотря на то, что Святослав уверенно ступил на тропу арийского воина, в его мозгу причудливо сплелись сомнения и стремление к гармонии, непоколебимая уверенность и сознание невозможности достижения гармонии выбранными способами. С одной стороны, он был уверен, что националистические идеи коренятся в самом центре социальных устремлений эпохи и эти идеи объединят всех правильных людей, а неправильные сами собой рассосутся или будут уничтожены; с другой стороны, он подспудно понимал, что исходной точкой для своих исканий надо брать не идеи, а жизнь в её естественном, трудовом, народном аспекте, что человек получает смысл существования в естественном труде, в единении с природой.

Трагическое получается противоречие.

На предложение встретиться и переговорить о «конкретном деле» Василий согласился не просто сразу, а даже слегка опережая события. Не успев дослушать в чём, собственно заключается дело, Василий стал быстро и не слишком разборчиво диктовать адрес и время встречи. Когда в назначенный час его друзья, Дмитрий и Николай, прибыли в пельменную, вид её единственного посетителя нисколько не свидетельствовал о недавней активности: над плошкой горячих пельменей со сметаной в дрожащем пару плыло, словно багровая луна над рекой, большое лицо Василия с полуприкрытыми глазами. К музыке челюстей присоединялась и другая – ревущий из динамиков Megadeth, зубодробительный боевик, напичканный скорострельными соло и острыми лезвиями риффов, свистящими в воздухе аранжировками.

Покончив с трапезой, он, не оставляя без внимания напитки, вошёл в образ энергичного краснобая.

– Что говоришь, Димон – снять колёса? Фекалька вопрос! Деньги нужны п**дец как. Хату хочу снять, з**бался по подъездам шоркаться! А покупатель на колёса есть? Что? Прямо так сегодня отдаст воздух? Бля, заебитлз, дело будет!

– А тебе старшой уже не даёт свою бричку? – спросил Николай.

Василий погрустнел.

– Блин… там надо деда возить по больницам – только под это дело тачку дают.

– Так говоришь, будто тебя самого запрягают в повозку. Два часа поездил, и целый день бричка твоя.

– Да знаю я! И деда жалко. Просто… не соберусь никак, – рассуждал названный в честь деда Василий, размахивая стаканом. Для него дед являлся константной персоной по мудрости. Промедление с визитом к нему, как говорил Ленин, смерти подобно.

Василий рубанул ладонью воздух:

– С понедельника начну возить деда!

Трое неприметных парней покинули пельменную. Вряд ли кто-то обратил бы на них внимание – невыразительная внешность, одежда с китайского рынка. Серость. И только Василий выделялся среди них своим ростом и могучими плечами.

План был предельно прост: снять колёса с припаркованной во дворе машины и продать их клиенту, которого нашёл Дмитрий.

Когда трое рисковых парней дошли до двора на углу Малой Балканской улицы и Олеко Дундича, в котором Дмитрий заприметил Ладу Калину на дорогих дисках, Василий ударил по тормозам:

– Вы чо, **нулись? Тут живёт мой дед!

Николай с Дмитрием принялись уговаривать: мол, ничего особенного, тем более что клиент расплатится за колёса сразу, как только ему их принесут. Он как раз такие заказывал – литые диски с лучами-спицами. Резина совсем новая, за неё можно запросить дополнительно.

Василий стоял на своём:

– Не сри где живёшь, и не живи где срёшь. Это не я, это умные люди так говорят.

Невысокий худощавый Николай снял с себя спортивную куртку с капюшоном:

– На вот, в капюшоне тебя не узнают.

Они поменялись куртками. Когда Василий надевал мастерку Николая, та затрещала по швам. Василий неуклюжим движением надел капюшон.

– Ну и хули, на кого я похож?

– На придурка, – честно ответили его друзья.

Дмитрий вытащил из кармана баллонный ключ. Троица двинулась на дело.

На экране телевизора – премьер-министр, обсуждающий национальный вопрос.

«… сегодня я заявляю о важности воспитания в борьбе с ксенофобией. Национальный вопрос очень ранимый вопрос. Для России неприемлем тезис о неудаче сосуществования различных культур. Нам нельзя дать себя спровоцировать на рассуждения по поводу краха мультикультуры. Сейчас в Европе на эту тему, на тему краха мультикультуры, много рассуждают. Но если говорить о крахе мультикультуры, то можно уничтожить традиции, а это опасная вещь и в европейских государствах это тоже должны понимать».

Выйдя из туалета на кухню, Святослав забрал у Эллы пульт и с отвращением выключил телевизор. Затем, взяв в руки стоявшую в углу двухстволку, мудро прищурился и заговорил с видом человека, давно усвоившего, что жизнь – непростая штука:

– Надо быть тотальным идиотом, чтобы всерьёз воспринимать всю эту чушь. Хотя… медвепут достаточно засрал мозги населению. Но он тут ни при чём сам по себе. Просто 99,9 % населения – это быдло, биомасса, реднеки. Лежащие перед телевизором овощи. Среднестатистический гуманоид настолько одержим своими фантазиями, что отрывается от реальности, погрязает в мечтах, начинает наделять действительность свойствами выдуманного им мира. Такое состояние называется аутизмом – уходом от реальности. Углубление противоречий между иллюзорным и реальным рано или поздно приводит к кризису сознания. В основном кризис заканчивается тяжелой шизофренизацией сознания и окончательным уходом в астрал. И разнообразные манипуляторы нейтрализуют опасный для буржуазного общества элемент.