В джунглях Амазонки. - Эльгот Лендж

В течение всех пяти месяцев, проведенных мною в гостинице, регулярно изо дня в день повторялось одно и то же меню. Но что могут поделать местные жители? Прожиточный минимум в десять раз выше, чем в Нью-Йорке. Земледелие невозможно в стране, где земля ежегодно затопляется, а пароходство крайне затруднительно.

Для иллюстрации жизни, которой я наслаждался в гостинице, приведу следующий случай. Однажды у одной женщины внезапно захворал трехмесячный ребенок. Ребенку становилось все хуже; отец ребенка был в отсутствии на каучуковой плантации, и мать, не желая оставаться одна, пришла в гостиницу с больным ребенком и попросила впустить ее. Ребенка положили в гамак, где он жалобно кричал, затем плач стал стихать и ребенок умер.

Мать и хозяйка гостиницы немедленно принялись за приготовления. Они убрали приборы и еду с одного из столов в столовой и внесли трупик, одетый в белое платье с красными, желтыми и голубыми лентами. На тельце набросали листьев и веток, вокруг расставили пустые бутылки из-под виски и джина, в горлышко каждой из них вставили свечи и зажгли их.

Стало быстро темнеть, и так как двери были настежь открыты, то скоро собралась большая толпа, привлеченная блестящей иллюминацией. Казалось, все население городка вливалось беспрерывным потоком в нашу столовую. Обедать по колено в воде мне уже приходилось, но кушать, имея в трех футах от себя труп, было новым ощущением, и наше вяленое мясо и бобы не были от этого вкуснее. Народ все прибывал, чтобы поклониться праху ребенка, которого вряд ли кто знал при его жизни. Во все время этой церемонии мать сидела в углу на сундуке и спокойно курила трубку, видимо гордясь тем почтением, которое оказывали ее умершему ребенку.

Из кухни принесли большой поднос, уставленный чашками с дымящимся кофе. Посетители уселись вокруг стен на деревянных ящиках и принялись пить кофе с бисквитами. Женщины курили трубки и были особенно веселы; они, казалось, забыли о причине их пребывания здесь, радуясь случаю показать свои праздничные платья. Мужчины собрались вокруг второго стола, который к тому времени был убран, заказали виски и пиво и засели за карты.

Я скромно спросил, как долго продолжается этот праздник, так как моя комната была смежная со столовой и была отделена только тонкой перегородкой, и то не до самого потолка. Хозяйка со счастливой улыбкой сообщила мне, что траурное заседание продлится до утра, когда прибудет баркас для перевозки покойника и гостей на кладбище.

Всю ночь женщины пили черный кофе, а мужчины играли в карты и дули виски, причем пустые бутылки немедленно пускались в ход в качестве добавочных подсвечников. К утру благодаря их героическим усилиям трупик ребенка был совершенно не виден за множеством бутылок. Едва держась на ногах от усталости, я, наконец, заснул в девятом часу, когда гости разошлись. Врач установил у умершего ребенка хроническое несварение, явившееся результатом кормления трехмесячного младенца мясом и фасолью.

В период дождей в гостинице были и другие развлечения. Я уже говорил, что мне приходилось обедать по колено в воде. Это случалось довольно часто в те недели, когда вода достигала наивысшего уровня. Однажды, когда мы обедали, в открытую дверь въехал в челне человек и, обрызгав наш стол водой, проплыл мимо нас в заднюю комнату.

В это время года дома без охотничьих сапог обойтись невозможно. Спать несколько удобнее, так как гамаки подвешены фута на три выше уровня воды, но новичок по части спанья в гамаке может ночью окунуться в воду, как это известно мне из собственного опыта.

Нужно помнить, что здесь в период дождей площадь, равная одной трети Соединенных Штатов, совершенно покрыта водой. На всей этой огромной территории имеется только несколько возвышенных точек, которые остаются сухими. Ремати-ди-Малис находится в самом сердце затопляемой области. Когда я приехал сюда в феврале, река еще не выходила из своего русла, и вода была на десять футов ниже уровня улицы. А спустя несколько недель нельзя было шагу ступить по сухой земле.

Вода, выпроваживающая из лесов добывателей каучука, выгоняет также и зверей, и некоторые из них ищут убежища в поселке. Однажды во дворе гостиницы временно поселился огромный аллигатор, пропутешествовавший быть может до этого несколько десятков миль по затопленному лесу. Во все часы дня и ночи слышно было, как он совершал экскурсии под дом, чтобы поживиться кухонными отбросами; но мы отлично понимали, что он с гораздо большей радостью схватил бы какого-нибудь обитателя гостиницы, случайно упавшего к нему в воду.

Теперь несколько слов о жителях этого поселка, принужденных жить в описанных мною условиях и все же продолжающих борьбу, несмотря на то, что, как они сами говорят, «каждая тонна каучука стоит человеческой жизни».

Первым долгом я хочу исправить ложное представление о нечистоплотности, которое могло, пожалуй, создаться под влиянием моего замечания, что животных держат в жилых помещениях. Бразильцы щепетильно чистоплотны, хотя принятие ванны сопряжено у них с большими затруднениями. Никому не может прийти в голову выкупаться в реке, так как в девяти случаях из десяти это было бы равносильно самоубийству. Поэтому вдоль берега у них построены бани, где они моются. Так же чистоплотны они относительно одежды и белья, и главным занятием бразильской женщины является стирка. На стряпню они не обращают внимания, а чистить и полировать железные стены не стоит, — они все равно заржавеют.

Все население так или иначе связано с каучуковой промышленностью, и город обязан своим существованием необходимости иметь в этом месте пункт для погрузки и продажи каучука. Каучук собирается в дальних плантациях, расположенных по берегам Жавари и Итакуаи, и доставляется на баркасах и челнах в Ремати-ди-Малис. Здесь он грузится на пароходы Амазонской пароходной компании, которые приходят в период дождей, и отправляется в Манаус или Пара, откуда развозится в порты всех стран.

Никакой другой труд здесь невозможен, страна не дает других продуктов. Трудно представить себе, каким образом можно было бы заниматься в этой местности земледелием или скотоводством, а если это даже представлялось бы возможным, то дало бы в четыре или в пять раз меньше, чем дает добыча каучука. Труд добывателя каучука оплачивается очень хорошо — по восьми или десяти долларов в день, и люди работают в надежде вернуться на родину богачами. Но надеждам этим никогда не суждено сбыться: гибельный климат сводит их преждевременно в могилу, а их место немедленно занимают другие. Зато владельцы больших каучуковых плантаций, загребающие деньги чужими руками, крупные богачи.