Россия и мусульманский мир № 3 / 2012 - Валентина Сченснович

В силу того, что идея демократии и прав человека находится в ДНК американцев, их никто не может судить: разве можно судить Природу: она такая как есть и иной быть не может.

Но почему руководство одной державы всем миром идентифицируется как распространение демократии? Разве Рим, когда он был республикой и завоевывал мир, распространял демократию? На самом деле республика осуществляла имперское правление над другими народами и государствами. И в конечном счете сама превратилась в империю.

Возникает закономерно вопрос: как возможна глобальная демократия при утверждении руководства миром одной сверхдержавой? Глобальное руководство со стороны одной сверхдержавы превращает в своеобразный фиговый листок демократические процедуры во всех странах, которые становятся сателлитами, а не равноправными партнерами сверхдержавы. Сверхдержава начинает создавать глобальную военную структуру, которая должна служить «достаточным основанием» для понимания всеми другими странами своего второстепенного места в глобальном мире, в котором им лучше добровольно подчиняться нежели бунтовать и быть поставленными на колени превосходящей мощью.

Эта ситуация чем-то напоминает феномен самодержавия в глобальном масштабе, самодержавия, облеченного в демократический наряд.

Можно определенно утверждать, что практическая реализация идеи Мировой лиги демократий ведет к образованию «самодержавной демократии». Самодержавная демократия внутренне противоречива и, естественно, не может не встречать критического к себе отношения как со стороны внутренних, так и внешних политических сил. Стратегическая цель успешной реконструкции глобальной демократии требует создания привлекательного образа «подлинной» демократии, во всяком случае более привлекательного, чем самодержавная демократия. Так возникает идея альтернативы самодержавной демократии, отрицающей безусловное единоличное лидерство. Сущность этой альтернативы в равенстве всех участников лиги демократий, закрепляемом в единогласном принятии решений внутри лиги.

Как показывает исторический опыт, для такой коллегиальности необходимо обрести органичное экономическое взаимодействие, позволяющее сформировать общий рынок, обеспечить свободное движение товаров, услуг, рабочей силы, проводить общую таможенную политику и вводить единый визовый режим и единую валюту. Коллегиальная демократия должна добиваться признания населением различных стран общих ценностей. Она должна сохранять традиции высокой культуры.

Все это вместе взятое может превратить именно ее в «маяк», который освещает не только локальные, но и глобальные пути и маршруты цивилизационной эволюции.

Для сохранения статуса глобального маяка коллегиальная демократия должна открывать свои границы для представителей различных этносов, чтобы они собственным опытом подтвердили высокий цивилизационный статус коллегиальной демократии.

Какое международное образование в современном мире может реально претендовать на статус такого глобального маяка? Это, естественно, Европейский союз, имеющий свой парламент и свое правительство – Европейскую комиссию.

Практика жизни Европейского союза начинает сегодня анализироваться под углом зрения стратегии современной международной политики. Демократические механизмы работы Европейского союза, в котором не признается власть единоличного лидера, можно рассматривать как своеобразный контрапункт американской модели Мировой лиги демократий. Вместе с тем Европейский союз – это, безусловно, ограничивающая глобальную демократию модель. Для участия в работе и жизни Европейского союза приглашаются не все, а избранные по определенным показателям.

Таким образом, и американская модель, и модель Европейского союза ограничивают тот круг, в котором реализуются принципы «подлинной» демократии. За пределами этого круга возникает своеобразная «серая зона», на которую уже не распространяются принципы и законы демократии. В этом – совпадение американской и европейской моделей. Это совпадение находит свое очевидное выражение в организации и стратегии блока НАТО.

Блок НАТО в современной ситуации осуществляет военные операции далеко за пределами своих границ, фактически по всему миру. При этом для военных операций выбираются такие регионы и страны, из которых не может последовать эквивалентного ответного удара по государствам, входящим в НАТО.

Американская внешняя политика нацелена на создание в различных регионах мира таких структур, которые гарантируют от ответного удара прежде всего территорию Соединенных Штатов Америки. Создание таких структур позволит существенно раздвинуть границы «серой зоны», на которую не распространяются принципы и законы, действующие в границах собственных демократий.

Возникает вопрос, возможна ли и какой может быть академическая оценка тех политических тенденций, которые нацелены на «реконструкцию» глобальной демократии, сложившейся после Второй мировой войны, разгрома фашизма и крушения колониальных империй? Очевидно, что академические дискуссии, возникающие вокруг этих проблем, представляют не только теоретический, но и живой практический интерес.

В связи с этим не может не обратить на себя внимание теоретический диалог между Дэвидом Хелдом, профессором политической науки Лондонской школы экономики и политической науки, автором публикаций «Демократия и глобальный порядок» (1995), «Модели демократии» (3-е изд., 2006), и профессором международных отношений Хельсинкского университета Хейкки Патомеки, автором таких книг, как «Демократизирующаяся глобализация» (2003) и «Возможный мир: Демократическая трансформация глобальных институтов» (2004, в соавторстве с Тейво Тейвайнен).

Х. Патомеки с самого начала отмечает характерную особенность позиций индустриально развитых стран Америки и Западной Европы. Они позиционировали себя в качестве национальных суверенных государств (nation-states). Если это – атрибут демократичности государства, то распространение демократии следует рассматривать как утверждение всех государств в мире в качестве nation-states. Но почему-то освободившимся от колониализма государствам приходилось вести длительную и упорную борьбу за получение статуса nation-states, равноправных во всех отношениях участников международных процедур принятия решений.

Заметим при этом, что особенно наглядно разного рода ограничения действовали в отношении Советского Союза, а затем и Российской Федерации. Достаточно вспомнить процедуру отмены поправки Джексона–Вэника или «историю» вступления России в ВТО. Ключ к объяснению таких явлений лежит в скрытом неприятии концепции равенства субъектов глобальной международной политики. Эта проблема возникла сразу при создании Организации Объединенных Наций.

В первых дискуссиях о характере планетарной демократии была еще жива надежда на то, что принципы планетарной демократии могут и должны быть универсальными, одинаковыми для всех. Однако уже в годы «холодной войны» складывается противоположная интерпретация принципов демократии. Соответственно затухает и дискуссия о характере универсальной планетарной демократии.

Х. Патомеки считает, что тема общей планетарной демократии вновь всплывает на поверхность в 70-е годы, когда «третий мир» выдвинул требование нового международного экономического порядка. Объединенные нации декларировали, что «все государства являются юридически равными и как равные члены международного сообщества имеют право участвовать целиком и действенно в международном процессе принятия решений, касающихся мировых экономических, финансовых и монетарных проблем»8. Требование государственного суверенитета в ходе процесса деколонизации создавало легитимную платформу для борьбы с имперским правлением и эксплуатацией, которое испытывало большинство человечества за пределами стран, представляющих ключевые регионы мировой экономики. И не случайно демократические устремления в мире артикулировались в терминах межгосударственных отношении9.

Х. Патомеки, также считает, что это было время расцвета государственного суверенитета и первого совместного выхода стран «третьего мира» из-под правления индустриального капитализма и европейских империй. Закономерно возникает вопрос: можно ли было считать складывающуюся волну глобальной демократии неодолимой волной будущего? Или вера в полное равенство и незыблемость суверенитетов вновь возникающих национальных государств это – процесс обратимый?

Складывающаяся глобальная социально-психологическая ситуация, казалось бы, открывала широкий путь для окончательного утверждения универсальных принципов демократии для всех. На самом деле процессы глобализации и конец «холодной войны» поставили тему универсальности планетарной демократии в новых ее аспектах. Теперь уже не было очевидных политических препятствий для приведения планетарной демократии к «общему знаменателю». Но этого не происходит. В системе международных отношений под влиянием политики перестройки наблюдаются асимметричные процессы. Осуществляется роспуск военной организации Варшавского договора, демонтируются оборонительные структуры Советского Союза и происходит его распад. Параллельно с этим процессом происходит наращивание военной мощи США и военного блока НАТО.