Записки брюзги, или Какими мы (не) будем - Дмитрий Губин

Детишкам интересно и хочется в пионеры у Мавзолея. Они готовы отдать за величие страны и свою жизнь, и нашу, не говоря уж про священную собственность.

Самые консервативные, кондовые звонки в моем прямом эфире на радио случаются либо от дедков, для которых даже старость кончилась, либо от юных. «В СССР была духовность», «у вас в молодости были идеалы». Писатель Дима Быков на «Маяке» вел программу «О чем нельзя», таскал на нее дюжину каких-то там студентов-школьников, так и они были такие же точно – уроды, гоблины: «В школе нужны уроки православия», «я за соборность». Это при быковском-то прогрессизме.

Мы по сравнению с этою мелкою шушерой – алмазы, кремень, гранит.

Мы, железно осознавшие мужскую ответственность. Мы, превратившие нацию нытиков, у которых все величие – в космосе, а дома – вечнотекущий желто-засранный горшок, в нацию трудоголиков. Мы, оплачивающие их английский, их тусовки, их поездки, их чегеварные маечки, их совковую тоску.

Железные и циничные настолько, что непринужденно обосрем искренность любой веры. Ценящие реальность, а не идеи. Напрочь забывшие, что в 13, 14, 15, 19 лет нужен прометеев огонь, взыскание смысла, безо всяких ироний и фиг в кармане. Нет ничего слаще для подростка, чем умереть за идею.

Я не беру глупых родаков, бросивших наследников на бабушек или прислугу. Но и самые продвинутые способны максимум на то, чтобы не лечить ребенка, позволив ему быть таким, каков есть. (О, это очень прогрессивно: позволить быть таким, какой есть!)

Беда в том, что в пятнадцать не знаешь, каков ты есть. Ты ищешь форму. И ради нее готов отдать себя, как девушка, кремлевскому старцу, коммунистической (что, режет глаз? Беги к офтальмологу, старичок. Вытаскивать соринку. В приватизированный центр Федорова) – идее. Ведь плебейское «Россия для русских» звучит по-настоящему мощно. Это не водопроводный кран от Филиппа Старка.

Я не собираюсь писать дурости, что они устроят в Москве Париж 68-го, пожгут троллейбусы и пустят кишки преподам (и даже азеров будут бить не они). Все будет хуже. Они даже из дома в сторону Вудстока не уйдут. Они будут жить с тобой, брать у тебя бабки и знать, твердо знать, что ты и все твои ценности – говно.

Они – козлы. Но и ты в козлиности равен им.

Кто из сегодняшних взрослых способен поговорить, хоть сам с собой, о смысле жизни? Кто способен не палить пух на рыльце православия, а объяснить причины самосожжения Аввакума? Ты хоть одно имя – я даже не о сути, а о бирке, о знаке – из современного объяснения мира знаешь? Ты хотя бы в критериях Барлоу с его Cybernomics или Фукуямы с «Концом истории» смысл мироздания объяснить можешь?

Милые, понятные мне, и даже не старые козлы!

Мы парнокопытно сегментировали мир. А из наших профессиональных сфер, как в абортарии, вычистили высший смысл и тайну. Мы знаем, что иной кары, чем жизнь, не будет, а наши жизни застрахованы в приличных компаниях.

Мы упускаем из виду одно: мы юны до тех пор, пока жаждем объяснить и мир, и его смысл, и смысл своего пребывания в нем.

Тогда и читают книжки для поиска смысла, а не для развлечения.

И алчут любви, а не безопасного секса (пусть вслух и говорят, что наоборот).

Если мы, состоявшиеся покорители жизни, не дадим свой вариант заполнения гудящей пустоты юности, она будет заполнена окаменевшим дерьмом.

Но заполнить ее можно, только когда сам не пуст.

Стой, если хочешь, на умилительных карачках подле отпрысков. Они – забавное и необычное (впрочем, как все предыдущие) поколение, просто – они первое поколение, предоставленное самому себе. Самых прикольных, необычных папиков в этом поколении зовут «продвинутыми динозаврами».

Только умоляю: в борьбе за это почетное звание не вешай портрет Че туда, где висела копия присутственного пейзажиста Клевера, и не крась волосы в радикальный красный цвет.

Это тяжкая хрень: вгонять себя в возраст teen, чтобы заново выдвигать задвинутые навсегда вопросы и, таким образом, проживать вторую жизнь.

Мушастиков, что у тебя в эфире?

2003

Гигиенический марш

В глазах российского middle class выборы – странное занятие для странных людей, в котором было бы странно участвовать. Это и вправду странная ситуация, свидетельствующая о детской аморальности миддлов.

…А вот еще снится – видали ль вы – что на улице без порток, и стыд не от того, что гол, а что при этом в рубашке и галстуке, ууууу…

А вообще, я был политическим журналистом. В начале карьеры пригласили на фракционную тусовку. Ресторан в Госдуме, музыка типа Алены Апиной, халдеи с нарисованным на мордах презрением, заливная рыба, водка, оливье.

– Товарищи! Господа! Предлагаю поднять бокалы за всеми уважаемого…

Помощники депутатов из Поволжья. Из самого, блин, сердца России. У них там, что – с шампунем напряженка?!.

Я рванул к выходу, прикрываясь придуманным телефонным звонком. Тетка по связям с прессой совала в портфель календарь и водку, жарко шепча в ухо:

– Водка харррошая, вы человек приличный…

Проснуться, йоооо!!!

Наш средний класс (про сущность которого д’Эстен говорил, что границы его размыты, но существование несомненно) стыдливо брезглив. Он отвоевал себе пространство под сенью родимых осин: подстрижены лужайки, резвятся детишки, обочь припаркована машина; есть очаг и огонь в очаге. Это и жизнь, и фильтр взгляда на жизнь. Не «подмышки бывают потными», а «без дезодоранта нельзя».

Средний класс занимается фитнесом, растит детей и приращивает капитал. Его заботы – дом, деньги, карьера, здоровье, образование, отдых, спорт. Люди, живущие иными ценностями, пугают миддлов глухой угрозой иррациональности, ночным стуком в окно.

Партийность Америки и Европы – домашняя, как тапочки. Тори и виги, демократы и республиканцы абсолютно понятны. Различие между ними – в, условно говоря, отношении к абортам, однополым бракам и шкале налогов. Отечественная же политика лежит вне и эстетической оси абсцисс, и практической оси ординат среднего класса.

– Это виртуальная реальность, – кривясь, цедят миддлы. – Это PR. Искусственно созданные партии. Мы читали Пелевина. Вы отличите программу «Единой», черт, как ее… – «России» от программы «Возрождения России»? Ребята пилят деньги, это мы понимаем. Но статистами быть не хотим.

Средний класс не участвует в выборах, как не участвует в продажах «Гербалайфа». Наверху в пирамиде делают, безусловно, деньги – но делают на лохах и уж как-то лохово.

Это они там, наверху, меняют костюмы в количествах и качествах, позволительных при доходе от $100 тыс. в год – и хвастаются жизнью на $500 оклада в месяц… Кого они лечат?! Их неденоминированные привычки провинциальной братвы, их три «ольги» в госномере, их совковые «шишки» и «крякалки»… В их телеречугах – вся пошлость мира, от «величия России» до «социальной справедливости» (господи, да вы о чем?! Справедливость без равенства – это кость, чтобы шавка не покусала…).

В наших мозгах работает чип, система распознавания «свой – чужой», на которой, вообще говоря, строятся в политике кампании и карьеры. Отечественная предвыборка адресована пассивному, убогому и немытому лузеру, которому надо впарить столь же лежалый товар.

Наш средний класс в понимании этого абсолютно прав.

Беда в том, что из верных посылок российские миддлы делают неверные выводы. Ибо решение не ходить на выборы – идиотично, безответственно, как и любое решение, портящее рынок, причем не только политический, а рынок вообще, en gros.

Этот рынок – как и все остальные. Избиратели или лоббисты инвестируют деньги в партии, партии перераспределяют их среди политтехнологов и т. д.; при эффективном вложении инвестиции окупаются, законотворчество стимулирует экономику: это банально, но это факт. Так вот, низкая явка на выборы не означает для заказчика, что исполнитель – козел: ее воспринимают как показатель слабости рынка («народ устал»). Вот если явка высока, а набранный процент мал – другое дело. Тут летят конкретные головы. За проигрыш кандидату «против всех» наказывают рублем. За невыборы в первом туре бьют по голове.

Уважающий себя гражданин из одной привычки смотреть на будущее как на следствие собственных поступков обязан идти на выборы и так или иначе голосовать.

Это – простая, без фиги в кармане, примитивная (ну, почти примитивная) по синтаксису фраза. Что не мешает ей быть верной, а мне не мешает презрительно относиться к аполитичному читателю, хотя это вроде бы и нечестно. Но точно так же нечестно поругивать в своем кругу «Макдональдс», питаясь бутербродами.

Люди с известным достатком и образом мыслей не должны позволять неэффективному – основанному на искаженной обратной связи – рынку перемалывать, как ни в чем не бывало, новые финансовые ресурсы.

Надо голосовать. Плохи все – голосовать против всех, посылая в задницу протухший товар. Это не то чтобы модно, пафосно или круто, это – просто как раз в год к дантисту: гигиенично.