Забытые стихи - Михаил Гарцев

«Холеные стройные стрелы…»

Холеные стройные стрелывпиваются в тело мое……Поставьте скорее пределы,чтоб не проросло бытиётам, где облаков хороводы,где злата ценнее гроши,где речь многоликой природысливается с песней души.А впрочем, к чертям все пределы,к чертям вековую межу!Холеные стройные стрелывпивайтесь, пока я живу.И в недрах пусть зреют напасти,и звезды танцуют канкан,и весь, содрогаясь от страсти,пусть лаву извергнет вулкан.Пусть только, разрушив пределы,в покое награду найдя,услышит горячее телодыханье и шепот дождя.

«Я пишу этот стих…»

Я пишу этот стихв черный день непризнанья,я пишу этот стихна пороге отчаянья.Может быть, я пробьюсь —верить хочется в это —и к нему я вернусьнастоящим поэтом.И спрошу я себя:для чего это надо —свою волю крепя,жить под ливнем и градом?Жил как все бы живут —без забот и печали…Все равно не поймутте, кому помогали.Как поверив в себяшел на битву с богами,как разверзлась земляу меня под ногами.И минуя обрыв,шел вперед без участья,но ведь этот порыви зовут люди счастьем.А сейчас ухожу,и под злой визг площАдный,вновь сажусь и пишуэтот стих беспощадный.

«Несу тебе влюбленный…»

Несу тебе влюбленныйсвои стихи на суд,любовью опаленные,ночей бессонных труд.На встречу, как на исповедь,несу свои стихи.В них все мои сомненияи все мои грехи.И все мои мучения,и роковой вопрос:зачем для очищенияТЕБЕ стихи принес?Ведь мы с тобою разные,различные порой,и встреча необычнаяв гостинице морской.И ты такая строгая,холодная подчас.Тебя совсем не трогаетсвеченье моих глаз,когда в них отражаетсяприсутствие твое.Сама доброжелательность,но это все вранье.Я знаю – ты недобрая,ты можешь жесткой быть,но женственность природнуютебе не победить.Я это знаю, чувствую,и вызов брошен мной.Я благодарен случаю,что встретился с тобой.Различье – что присутствуетв любой из наших встреч,звучит как в бой напутствие.Я вынимаю меч.

«То, что стучит в моей груди…»

То, что стучит в моей груди,луч прожигает иллюзорный.Своим дыханьем остуди,поток энергии сенсорной,чтоб до конца он не прожегменя, придав смертельной боли,и чтобы продержаться смогя в разряженном биополе.А если хочешь – прожигай!Своей улыбкою надменнойразрушь, мой скудный, постный рай,где часовым я был бессменным.Твой горделиво тонкий станманящей светится звездою.Во искупление мне даннепостоянную судьбою.

Я за собой мосты сжигаю,нас осудить никто не волен.В лучах сенсорных присягаюпобедной тайне биополя.

«Я к мысли себя приучаю…»

Я к мысли себя приучаюо вскрике внезапном в ночи.Друзей так уход он венчает…Ты память их тихо почти.

И снова ведь бросишься всуе,куда-то помчишься вперед,а, собственно, чем ты рисуешь,твой тоже наступит черед.

Тебя этим незапугаешь,хоть с жизнью расстаться и жаль.Ты вскрика друзей ожидаешь,и душу сжимает печаль.

«Метанья, страх, в безумном мире…»

Метанья, страх, в безумном мирепронзают разум, впились в грудь.Кровь плавит жилы, словно ртуть.Судьбы мишень все – в смрадном тире.

Был человек твой труден путь:в звенящем чистотой эфирес тобою рядом ложь и муть.Ты предавался грубой силе.

В неимовернейшей печалиты возводил порой скрижали…И сердца плавился металл…

И боль, и страхи, и метаньяв едином сопереживаньеты в чувства светлые вплавлял.

«И министрам и бандитам…»

И министрам и бандитамты вселяешь страх.Грозный отблеск антрацитау тебя в глазах.По извилистому стеблюв зной или пургуты спускаешься под землюк другу своему.Уголь не слабей гранита,пепельный алмаз,но сверканье антрацитараздражало газ.Газ с нефтянкой сговорились,и в шахтерский станзаслан был кровавый киллер —Князь болот МЕТАН.И теперь жируют суки,навели базар,по всем правилам наукипродают товар.Уголь бурый, уголь хмурый,как твои дела?Наломали дров мы сдуру,жизнь на слом пошла.А в краю от беспределапагуба, раздор.Посмотрев на это дело,каску взял шахтер.Под российской славы стягом,побледнев, как мел,подошел к ареопагу,на ступени сел.Глянь, бежит народ с опаской,спрятав глубже стыд.Ты не бей по сердцу каской,ведь и так болит.Вихри грозные лютуют.Видно, не к добру.Не зови ты Русь святуюснова к топору.Кто начать войну рискует —к здравым мыслям глух.Только кровушку людскуювысосет паук.От кого тебе ждать милость:рынок ли, застой…В этом мире справедливостьтолько звук пустой.Присягали нашей верете, кто держат руль.Жди, когда тебе отмерятсладеньких пилюль.Видишь всполохи зарницы,сбрось свой тяжкий крести лети свободной птицейс этих гиблых мест.Ну, а коль прирос корнямии не смог взлететь,то ночами ты и днямине баюкай смерть.Пусть дрожит от горькой веститоненькая нить,до конца должны мы вместегоречь жизни пить.Я живу сытней на свете?Если честно – да.Жопа в теплом туалете,на столе еда.Но ты знаешь, что ночамименя гложет стыд,но ты знаешь, что врачамия по горло сыт.Видишь, выбив к свету дверцу,падает звезда.Так взорвется мое сердце,раз и навсегда.

Сомнения

Я тихая, скованная,провинциальная.В любви измордованнаяи злыми начальниками.

Он сладко поет,талантливый, кажется.Не курит, не пьети к бабам не вяжется.

Скажи мне, Господь, эту тайну тая:почему я?

Она молодая красавица,умная.Ей под ноги стелитсяжизнь наша нудная.

На морде мне выбито:лимон ты стал выжитый.И все мое – выпито,и все мое – выжрано.Открой мне загадку, родная моя:почему я?

За нас мой тост, за графоманов

Народ наш в ясный день иль грозы —при буйстве красок и стихий —читать предпочитает прозу,но если пишет, то стихи.Страшит рутины слов громада,дар устремляется в мирыпоэзии, где есть порядоки четкость в правилах игры.Где точно по лекалам кройка.Народ мотал себе на ус,и рифмовал довольно бойко,изрядный проявляя вкус.Но среди этого народаесть удивительный народ.Его особая породане блещет средь других пород.Им часто сыплют соль на раны,их гонят в бога-душу-мать,им вслед кричат: «Вы графоманы!»Они не устают писать.Да, это мы. Какой печальныйи замечательный удел.Итог судьбы многострадальной:никто в быту не преуспел.Зато какое наважденье,какой чарующий восторг,когда тебя в твой день рожденьяцелует Сам Маэстро Бог.А от успешного поэтамы отличаемся одним:зовет нас в путь не звон монеты,к нам прилетает Серафим.И говорим без всякой позыи без словесной шелухи,нет, мы не презираем прозу,но жизни смысл один – стихи.И не словесные массивывселяют в нас священный страх.Иные видятся мотивынам в заштампованных словах.Смотрите, их поток тягучийдля прозы только матерьял.Идеи – цели нету круче.Вновь всюду «измы» правят бал.Тут драматурги, беллетристы —густой, тягучий слов массив —историки да эссеисты,и прочий разный нарратив.И прозу в хаосе полнейшем,где тишь да гладь и благодать,письмом решили мы в дальнейшемгоризонтальным называть.Поток идей – идей глобальных.В нем мысль и чувство, стать и прыть,но где письмом горизонтальным

Конец ознакомительного фрагмента.