Видео Унтерменшн - Александр Селин

– Вот, тем более что видели. Понравилось?

– Извините, пожалуйста, за откровенный ответ. Нет. Это не в моем вкусе.

«Э-э, да он еще и не толерантен – подумала Иквина. – На телевидении так не отвечают».

– Ну, вам не угодишь, Френсис… А-а! Как же это я забыла! Мы над новогодней рок-оперой начали работать. Это вам наверняка пришлось бы по душе. Знаете, как называется рок-опера, которую мы готовим? – произнесла она с загадочной интонацией.

– Как?

– Ни за что не догадаетесь… «Иисус Христос»!

– Да-да. – Великий режиссер закашлялся. – Ни за что бы не догадался. – Он сделал еще одну попытку дозвониться до своих коллег по мобильному телефону, но связи опять не было.

– Что означает это ваше «да-да»? Предварительное согласие?

– Нет. Согласия я не давал.

– Гм… Не хотите, значит… Про Иисуса Христа… Так, может, вы и в Христа не верите?

– Галя, да хватит тебе вола за яйца тянуть, как японские дипломаты! – вдруг встрепенулась Вранович, отрываясь от кроссворда. – Не видишь, что ли, его ничего, кроме собственного сериала, не интересует: ни Христос, ни колбасная линия. Скажи ему прямо, что если деньги на счет канала не переведет, пусть ищет эфир где хочет! Только имейте в виду, господин Коппола, на Первом канале и на ТВЦ вам то же самое скажут, если надумаете туда податься со своим сериалом.

– Таня! Танечка! – Иквиной не понравилось, что Вранович слишком много на себя берет. – Давай так договоримся: если я веду переговоры, то ты рот открывать будешь только с моего разрешения. А когда ты будешь уполномочена, то я, прежде чем слово сказать, руку подниму. Так что сейчас помолчи, пожалуйста, договорились?

– А почему я должна молчать?! – Судя по всему, у Вранович невысказанного накопилось много, и отмалчиваться она не собиралась. – Тебе легко рассуждать, Галочка, у тебя теперь зарплата в полтора раза больше моей. Я на джипе на Шаболовку не езжу, как некоторые, – Она с ненавистью посмотрела на Копполу. – А если он думает у нас размещаться, то пусть прямо скажет, что мы с этого будем иметь! А то у меня эти замалчивания и полунамеки вот уже где! Надоело! Мы, в конце концов, в рыночном обществе живем или нет? «Кто выше подпрыгнет» ему, видите ли, не нравится… Еще «пилота» не принес, а уже критикует…

– Действительно, господин Коппола, – подключилась Катя Гендель. – Вы почему-то привыкли у себя в Америке относиться к нам, ну как бы это сказать, свысока. Я понимаю, что вы экономически превосходите нас, но это вовсе не означает, что наши специалисты хуже. Тем более, сами говорили сегодня, что будущее искусства находится здесь. Если бы я что-нибудь принесла размещать на ваш американский канал, то я бы считалась с вашими правилами. Потому что я знаю, что значит находиться в гостях. А вы, кажется, сегодня уже об этом немножко подзабыли. Так что зря вы так резко про «Кто выше подпрыгнет». Просто некоторые передачи надо научиться правильно смотреть, и все. Еще неизвестно, что у вас получится с сериалом. Вы, конечно, опытный кинорежиссер, но телевидение – это не кино. Его надо уметь чувствовать.

В это время дверь в приемную открылась с таким грохотом, словно с обратной стороны подкатили стенобитную машину. В дверном проеме стояла женщина с бледно-зеленым лицом. Если бы Коппола бывал здесь и раньше, то наверняка знал бы и ее. В дверном проеме стояла Ольга Румянцева. Не поворачивая головы, одними зрачками Румянцева осмотрела всех присутствующих в приемной, а затем медленно двинулась к столу с таким видом, словно собиралась бросить гранату.

– Это ты мне эту макулатуру подсунула?! – наконец сказала она, обращаясь к Иквиной, и при этом швырнула на стол увесистую стопку бумаги.

Поскольку Коппола сидел за этим же столом, он узнал сценарий «Неизвестной России».

– Ты или нет? Говори!

– Что за тон, Оля?

Надо отдать должное Галине Васильевне. Она держалась спокойно и с достоинством.

– Что это за манера такая, дорогая моя, вот так входить, перебивать разговор и швырять бумаги? Между прочим, знаешь, кто у нас сидит? Френсис Форд Коппола.

– Вижу, что Коппола, не слепая, – огрызнулась Румянцева. – Я про другое хочу спросить: почему ты решила, что я должна все это читать вместо тебя? Тебя ведь Александр Завенович сделал ответственной за спецпрограммы? Тебя или меня? Тебя! Вот и читай сама, а мне за это шоколадки не покупают. У меня и своего говна хватает. Не разгрести. И если ты решила на ком-то воду возить, то поищи, пожалуйста, другую лошадь! Здрасте! – Она быстро повернулась к Копполе, а затем вновь удавом уставилась на свою конкурентку.

Прошло примерно полторы минуты, прежде чем подруги, насытившись молчаливым противостоянием, вернулись к своим делам. Румянцева развернулась и ушла, еще раз очень громко хлопнув дверью. А Иквина, собрав бумагу в аккуратную стопку, ласково улыбнулась гостю.

– Ну вот. Я же говорила, что у нас ничего не пропадает. Вот они, ваши сценарии. Как прочитаем, обязательно скажем свое мнение. А когда «пилот» отснимете, передайте кассету Тане Вранович. Она посмотрит. Если «пилот» окажется хорошим… Ну что ж, тогда будем встречаться с Александром Завеновичем… будем думать.

– А почему, собственно, я должна смотреть? – проворчала Вранович. – Нашли крайнюю…

– Ну хорошо, тогда ты, Катя… Кать! Слышишь, что я тебе говорю?

– Обочина дороги. Пять букв. Первая «к», предпоследняя «е», – не отрываясь от журнала, вслух произнесла Катя. – Ну, девочки, кто знает? Кто из вас машину водит?

– Вон, Коппола водит, – буркнула Вранович. – Вот он пусть и думает.

И три пары глаз устремились на режиссера.

– Кювет, – прошептал Коппола.

– Кю-вет. Подходит. Правильно! Молодец Коппола!

Как хорошо разгадывать кроссворды! Какое счастье сидеть над последней страницей газеты или журнала и морщить лоб в ожидании нужного слова, которое венчает мыслительный процесс, заполняющего кроссворд!

Мысль, она словно мышка в неосвещенной комнате, а ты позабыл спички. Мысль сравнима с поклевкой в подмосковном пруду: сегодня есть, а завтра нет. В хаосе букв, цифр и фамилий, что накопил чердак человеческой памяти, рождаются мысли. Бегают, роются, нюхают и составляют ответ.

Деклассированные элементы общества! Семь букв. Первая – «о»… Правильно! «Отбросы».

Речь сумасшедшего. Четыре буквы. Вторая – «р»… Правильно! «Бред».

Трава из корзины зеленщицы. Пять букв. Последняя – «п». «Укроп».

Какая прелесть эти кроссворды!

А теперь пройдемся по вертикали.

Место взросления Иисуса Христа… «Назарет».

Наверное, такое же чувство испытывает человек, нашедший купюру на тротуаре ночного города. А может, охотник, подбивший тетерева. Или таможенник, протыкающий спицей подозрительный торт. Так и отгадыватель кроссворда ликует над отгаданным вдоль и поперек кроссвордом. Пусть же наградой ему станет следующий, пока еще не отгаданный кроссворд!

– Как прошли переговоры, патрон?

Они ехали втроем в одной машине: Френсис Коппола, его сопродюсер Глен Веспилски и молодой сценарист Рон Беренсон, который искал любую возможность для общения с уважаемым человеком. Сегодня Беренсон вел машину.

– Так как прошли переговоры, патрон? – Веспилски повторил свой вопрос.

– Я считаю, что все хорошо. Во всяком случае, полезно для меня, – с грустью произнес Коппола. – Они даже не читали сценарий.

– Как это не читали?

– А вот так. Не читали и все. Однако смею вас уверить, господа, это не имеет никакого значения. Даже если бы они его и прочитали, и выдали аттестацию в письменном виде, лучше бы не стало. А Рон, полагаю, здорово бы расстроился, поскольку это его самая серьезная работа в жизни. Нет ничего убийственнее, когда тебе выдают письменную аттестацию, которая к делу никакого отношения не имеет.

– Что вы этим хотите сказать, патрон? – заволновался Беренсон. – Вы предполагаете, что аттестация была бы плоха?

– Нет. Наоборот, – вздохнул Коппола. – Наоборот. Они написали бы хороший отзыв. Приторно хороший отзыв. Неправдоподобно хороший отзыв. Но сказали бы при этом, что наш сериал не соответствует стилистике Российского канала или еще какую-нибудь уважительную чушь. Потому его и не разместят. Земекису в прошлом году они именно так и ответили. Дескать, его работы не соответствуют стилистике канала, но при этом уговаривали вложиться в какую-то передачу про нижнее белье. Как и мне сегодня ставили в пример «Кто выше подпрыгнет», и потом «Ушами младенца» некого господина Буревича. Так что ты не волнуйся, Рональд. Наш сериал все равно не разместят, а волнение – дело всегда напрасное.

– Так. А что Апоков лично сказал? – насупился Веспилски.

– Апокова не было. Я разговаривал с госпожой Иквиной, были еще Румянцева, Гендель, Вранович. Тебе знакомы эти имена?

– Нет.

– А теперь опять к тебе, Рон. – Коппола оторвался от пролетающего за окном городского пейзажа и, навалившись на спинку переднего сидения, строго спросил у сценариста-водителя. – Ты когда-нибудь писал для Алексея Гусина?