Незваный гость - Линда Уиздом

– Утром увидимся.

Лицо Дженни по-прежнему было напряженным. Она торопливо покинула офис. Тревис услышал, как она открывает и запирает ящики столов, затем все стихло, и он понял, что остался один. Он пометил в календаре свои дела на завтра и удалился вслед за ней.

Тревис наскоро перекусил в кафе поблизости и направился домой.

Он вырос в сельской местности и потому решил построить себе дом в стиле ранчо на Роллинг-Хиллз. Постепенно его владения разрастались, появились конюшня, где он держал трех лошадей, и гараж с ярко-красным мощным «кореттом» и мотоциклом. Езда на нем по-прежнему радовала Тревиса, и он на какой-то миг ощущал себя королем дорог.

Дома он первым делом проверил автоответчик, прослушал сделанные записи, но решил никому на звонки не отвечать. Ему не хотелось, чтобы сегодня вечером его беспокоили. Потом достал из холодильника коробку с салатом, сандвич, банку пива и отправился на свое излюбленное место. Тревис расслабился, лег на диван рядом с камином и вытянул длинные ноги. Ел он, как и днем, рассеянно, все его мысли были заняты прочитанным. Он набросал в блокноте план будущей книги и прикинул, сколько снимков ему понадобится сделать. Погрузившись в работу, Тревис по обыкновению забыл о времени. Впрочем, работа давно стала его жизнью. И лишь резь в глазах напомнила ему, что ночь на исходе и пора немного передохнуть.

«Кто мог написать так убедительно и сильно?» – задал он себе вопрос. Тревис понимал, что строит гипотезы, но был готов поспорить на последний доллар – для автора повесть сделалась своего рода катарсисом. Трудно представить, чтобы человек ни с того ни с сего сел и написал с потрясающей эмоциональностью и самоотдачей, если в прошлом сам не пережил подобной драмы и не испытал эту боль. Конечно, это литература, но за вымыслом явно скрыты подлинные события.

Тревис решил поспать несколько часов.

Ему нужно было набраться сил и уговорить Дженни назвать имя автора. Честно признаться, его не слишком беспокоило ее упрямство. В конце концов, он еще не утратил старомодного южного обаяния.

– Тревис, если ты не прекратишь, я повернусь и уйду. У меня уже разболелась голова. Я миллион раз говорила тебе – нет, и давай покончим с этим, – устало откликнулась Дженни.

Тревис выждал и не обращался с этим вопросом два дня, поэтому она подумала, что он успел выкинуть из головы ту рукопись. Но Дженни глубоко заблуждалась.

– Я хочу узнать имя автора, чего ты так боишься? – не отставал он. – Тебе известно, что я не трепач и умею хранить секреты. Ты одна можешь связаться с автором. Пусть она сама решит, что ей делать. Разве я не прав?

Дженни вздохнула. Она прекрасно знала, что автор не пустит Тревиса даже к себе на порог, и попыталась его в этом убедить. Дженни очень жалела, что оставила рукопись у себя на столе. Зачем он только ее заметил?

– Тревис, ты ничего не понимаешь!

– Ну, так объясни мне. Приведи хоть одну причину, почему я не смогу встретиться с ней.

Дженни раздраженно закрыла глаза. Тревис терпеливо ждал, пока она обдумывала, что ей стоит сказать, а о чем лучше умолчать.

– Это очень трудно объяснить. Ее написала моя подруга, – торопливо начала она. – В сущности, я ей и предложила. Ее брак оказался очень неудачным, он чуть не разрушил ее здоровье, да и душевно сильно травмировал. Мне пришло в голову, что ей стоит описать историю своего замужества, и тогда она очистится и избавится от этого яда. Она писала ее полтора года, и ты видел окончательный вариант. Прислала мне прочесть и попросила никому не показывать.

– Она серьезно не желает ее публиковать? – усомнился Тревис. – Неужели ей не ясно, что ее история поможет многим женщинам в подобных ситуациях?

Дженни умоляюще поглядела на него. Он ничего не понял.

– Она писала, чтобы прийти в себя. Ей безразлично, попадет она в список авторов бестселлеров или нет, так же, как и материальная сторона этого дела.

– Отлично. Я не собираюсь использовать ее книгу. Я только хочу снять женщину, проявившую в трудные для нее годы мужество и силу духа. Неужели я не вправе ее сфотографировать? Ну почему я не могу?

– Она ни за что не согласится, – упрямо повторила Дженни.

– Ты не можешь так категорично говорить за другого человека.

– За нее – могу.

Глаза Тревиса сузились и стали похожи на черные прорези.

– Ты можешь твердо знать лишь в том случае, если автор – ты сама.

Дженни засмеялась и покачала головой.

– Нет, автор не я. Зачем мне лгать и притворяться, я этого просто не умею. Хотя ты совсем потерял голову и готов поверить во что угодно.

– Дженни, я ценю и восхищаюсь твоей преданностью подруге, но постарайся понять меня. Я прошу об одном – дай мне шанс, – кротко попросил он.

Она глубоко вздохнула и посмотрела на часы. В резких, рубленых чертах угадывалась безмолвная мольба. Дженни удивило, как изменилось его лицо, утратившее привычную уверенность. Возможно, ей и следует ему сказать. Она знала, что Тревису можно доверять, и быть может, он сам откажется от мысли использовать ее подругу для своей новой книги фотографий. Рано или поздно он убедится, что эта женщина ему не уступит и никакая известность ей больше не нужна.

– Наверное, будет лучше, если ты встретишься с ней. Но предупреждаю, ее довольно трудно отыскать. Она живет не в нашем штате.

Тревис нетерпеливо кивнул. Он догадался, что близок к цели.

– Кстати, не удивлюсь, если вы когда-то были знакомы, – неуверенно продолжила Дженни.

Он нахмурил брови.

– В свое время я был знаком с массой писателей и никого из них не запомнил. Очевидно, они не произвели никакого впечатления. Что-то я не знаю человека, способного написать с подобной силой.

– Я не имею в виду профессиональных литераторов.

У Тревиса вновь сузились глаза. Он мог бы предвидеть, что его подстерегает неожиданность.

Дженни внимательно смотрела ему в глаза.

– Автор повести – Кали Хьюджес.

Мягко говоря, он опростоволосился и ему впору молить о пощаде. Мысленно Тревис перебрал немало имен и рассчитывал, что она назовет кого-то из них, но только не это. Он встал и подошел к резному шкафчику, в котором лежали кипы журналов и фотографий, но вскоре он нашел нужную папку, раскрыл ее и пролистал страницы.

– Кали Хьюджес, рост пять футов, рыжеватые волосы, карие глаза, особых примет нет, тридцать один год. Замужем за актером Блейном Саваджем, единственную дочь зовут Черил, ей два года. Снималась для восьми журналов и, в частности, трижды для «Вог», – громко прочел он и посмотрел вверх. – Конечно, никаких подробностей отсюда не узнаешь, сухая справка и только. Они не любят откровенничать, ты заметила? Может быть, боятся раскрыть какую-то мрачную тайну. Значит, сколько ей, тридцать три или тридцать четыре? Давай, уточним. Она разошлась с мужем три года назад, и все у них кончилось просто жутко, даже по голливудским стандартам. А затем началась настоящая битва из-за опеки над ребенком, и это было еще отвратительнее. Если я правильно запомнил, он обвинил ее в пристрастии к наркотикам – нашел чем удивить в этом городе, – утверждал, что у нее полно любовников и она предпочитает извращенные формы секса. Любопытно, что у него репутация голубого, и как он воспринимает извращения, не мне судить. Да, еще он заявлял, что она нарочно сделала от него аборт и карьера для нее была дороже второго ребенка.