Зеленая собака, или Повесть о первоклассниках - Наталья Хмелик

— Обязательно. — Мама — молодчина, она никогда не спорит напрасно.

Синицы, действительно, суетились и верещали. Валентин задрал голову и смотрел, и Сашка смотрел. А Сонька не стала, её синицы не интересовали. Соньке всегда было интересно только то, что говорила сама Сонька. Вот и сегодня она заявила, запутав ногу вокруг ноги:

— Эй, Валентин! А я в школу после лета пойду. Ага! Мне уже купили азбуку, и кассу, и ручку, и карандаши, и счётные палочки.

Валентин хочет сказать, что ему тоже купили и кассу, и палочки, и пластилин, и ещё тетрадки, и ещё он хочет сказать этой хвальбушке Соньке, что нормальные люди не говорят «после лета», а говорят «осенью» — вот как называется это прекрасное время, когда все, кому стукнуло шесть, идут в школу. И он, Валентин, именно пойдёт в первый класс. И школьную форму ему скоро купят.

Но она не даёт сказать — такой у Соньки характер.

— Я пойду в школу, а тебя не примут, Валентин!

— Почему это? — Он обижается всерьёз. Почему-то в эти минуты не удаётся ему догадаться, что она болтает нарочно, дразнит его.

— Нос не дорос, — вредничает Сонька и раскачивает, и раскручивает свою ногу.

Бить девочек мама ни за что не разрешает.

— Не, тебя не примут, это же ясно! Хи-хи-хи.

Валентин глянул незаметно в сторону мамы. Нет, он не надеялся на мамину поддержку, он просто так поглядел. Мама отложила книгу и смотрела вверх — не то на облако, не то на верхушки берёз, которые как раз начинали покрываться мелкими новенькими листочками. Мама считает, что её сыновья должны справляться с мелкими жизненными конфликтами сами. Валентин, правда, с этим не согласен: не пускаете гулять одного, тогда хоть заступайтесь, что ли. Но нет — никто заступаться не собирался.

Мамы и бабушки, заинтересованно вытянув вперёд шеи, обсуждали, как варить суп из шпината.

— Я добавляю щавель, чтобы был кисленький. И кладу зелёный лук.

— А мой зять вообще не ест зелень — только мясо. Дикарь.

Молоденькая мама Гульки говорит:

— Из шпината хорошо делать маску на лицо. Очень освежает и питает кожу. Я делала — исключительно действует.

— Вам-то зачем маску? — возмутилась Сонина бабушка и выставила на скамейку ногу в красной кроссовке. — Двадцать лет, и маски какие-то.

— Самое время, — не согласилась Гулькина мама, но продолжать беседу не смогла: заплакала в коляске Гулька.

Сонька доводила Валентина и одновременно прислушивалась к разговору взрослых.

Валентин клокотал от ярости.

— Сейчас ты получишь, Сонька-ехидина! Узнаешь тогда!

— Ольга Алексеевна! — специальным гнусавым голосом затянула Сонька. — Ваш Валентин обзывается и грозится!

Но мама — молодчина. Она продолжает любоваться облаками. Может быть, она собиралась потом нарисовать эти облака, этот двор с качелями и каруселями? Этих детей? Илюшу-помидорчика в красном комбинезоне, краснощёкую Гульку в синей коляске? Или, например, Соньку с зелёным помпоном, болтающимся вокруг головы? Яркая получилась бы картинка.

А пока мама поглядывает на небо, иногда вставляет фразу про шпинат, про щавель или про салат. Она участвует в общем разговоре и не хочет вникать в мелкие споры, возникающие между её старшим сыном Валентином и его знакомой девочкой Соней. Когда Сонька специальным ябедным голосом взывала к Ольге Алексеевне, она её как будто не слышала.

А пока Сонька ждала, что ответит на её жалобу Валина мама, Валентин успел всё-таки сказать:

— Мне скоро шесть! Меня тоже запишут в школу. У меня тоже есть азбука! И ещё есть ранец!

Он спешил всё это выложить. И всё равно чувствовал, что не победил. Сонька смотрела насмешливо, а он оправдывался перед ней, как будто в школу принимает Сонька, а не директор.

— Ха! — Она высоко вздёрнула свой короткий нос. Ровненькая чёлочка нависает над коричневыми глазами. Тощие ноги раскручиваются и закручиваются. — Ты и читать-то не умеешь! И считать не умеешь! А я умею без остановки досчитать до шестнадцати!

— Да ты что? Я могу хоть до миллиона!

— Прямо! До миллиона! А я все буквы знаю! До одной!

— И я все знаю! По-печатному все, а по-письменному не все!

— Врёшь! До миллиона даже мой папа не умеет! Он сказал — некогда до миллиона!

— А мой умеет! У них на Северном флоте все умеют считать до сколько угодно! А твой папа сухопутная… — Валентин хотел сказать «крыса», но тут мама перестала разглядывать облако и позвала:

— Валентин! Не шуми, пожалуйста, приди в себя.

Это означало — перестань хвалиться, перестань ссориться, ну и тому подобные приказы в форме культурной просьбы.

И тут Сонька говорит:

— А если ты такой умный, пойди вот сюда, к столбу. И прочитай вот это объявление. Ага, не можешь? Ну и молчи.

Сонька полетела к фонарному столбу, Валентин бежал за ней и сам не знал, чего он слушается эту Соньку.

На столбе было приклеено объявление. Оно было написано довольно крупно, но по-письменному. Весенний ветер трепал бумажную бахрому, и на каждой бахромке был номер телефона.

— Читай! Ну, читай, если ты такой грамотный!

— «Потерялась собака, — медленно стал читать Валентин, — помесь лайки и болонки. — Он читал с трудом этот взрослый почерк, а Соня слушала. И опять получалось, что она лучше его — слушает, улыбается, голову набок склонила, насмешливо ждёт, что там, в этом объявлении, которое ей, Соньке, ни к чему, а он, этот дурень Валентин, старается, читает. — Помесь, значит, лайки с болонкой. Ноги короткие, уши торчком, на шее ошейник. Шерсть на спине зелёная. — Валентин остановился, поморгал и прочитал снова: — Шерсть зелёная». Честное слово, Сонька, тут так написано! Вот смотри, шерсть зелёная.

Ох, как захохотала Сонька! Она запрыгала вокруг столба! Она захлопала в ладоши! Она стала от безумного веселья хвататься за живот, согнулась от смеха, её повело в сторону, потом — в другую сторону. Она вопила на весь микрорайон:

— Вот это грамотный! Сразу видно! Зелёная собака! Зелёная! Собака! Эх ты! Во даёт!

Валентин от обиды не находил слов. Да что же это такое? Там ясно написано — шерсть зелёная. Ну откуда он знает, почему потерялась именно зелёная собака. И разве он, Валентин, может отвечать за чужую собаку? Да ещё зелёную? И что с ней делается, с этой невозможной, противной девчонкой Сонькой.

— Ну прочитай сама! Вот же, читай!

— И не буду! И так знаю! Не бывает зелёных собак! Не бывает на всём свете!

А ты выдумываешь! И читать не умеешь! Мамочка родная! Держите меня! Падаю! Зелёная собака!

Тут одна догадка мелькнула в голове Валентина. Очень нужная в споре с этой Сонькой догадочка. Может, Сонька-то и читать не умеет? Но не такой человек Сонька, чтобы позволить высказывать Валентину разные там догадки и предположения. Мало ли что ты думаешь. Думай про себя, это Соньку не волнует.

Вот она скачет на одной ноге и считает:

— Один, два, три, четыре, — она захлёбывается от торопливости, но не даёт себя сбить, — одиннадцать, двенадцать. Зелёная собака с малиновым хвостом! Пятнадцать! Шестнадцать!

Так она дразнила его, эта бессовестная ехидина, и смеялась, и дразнилась, и язык высовывала, и песню идиотскую орала:

— Валентин номер один! Валентин номер один!

И вдруг она перестала орать и перестала прыгать. И сказала:

— Ой!

И глаза из нахальных стали вдруг растерянными.

Что же случилось?

А вот что. Рядом с Сонькой оказался маленький Сашка. Долго не раздумывая, он подбежал и стукнул Соньку своей красненькой пластмассовой лопаткой. Он ударил её по спине, эту зарвавшуюся Соньку. И она от неожиданности остановилась. И даже немного растерялась. Но ненадолго. Схватила со скамейки свою меченую лопату с буквами «Соня» и замахнулась на маленького Сашку. Но тут уж Валентин встал между ними, схватил Сонькину руку и опустил лопатку вниз. При этом он глянул на Соньку так, что она замолкла.

— Не посажу её в свой автобус, — объявил Сашка. — Поехали, Валентин! — Сашка зафырчал, объявил громко: — Следующая остановка — школа!

Они помчались вокруг детской площадки на своём автобусе. А Сонька, опомнившись, закричала вслед:

— Зелёных собак не бывает! У кого хочешь спроси!

— Не кричи, Соня, горло простудишь, — сказала её бабушка и увела Соньку домой.

Вечером, когда Валентин доклеивал картонный дом с зелёной крышей, Сашка вдруг спросил:

— Валентин, а бывают зелёные собаки?

— Не знаю, Сашка. Я не встречал. Но там так написано.

— Может, и найдётся она, зелёная эта собака.

— Наверное. Ты, Сашка, давай спи. Лопатой ты её всё-таки зря: девчонок бить нельзя.

— А я маленький, — твёрдо ответил Сашка, совершенно уверенный в своей правоте.

Началась новая жизнь, и зелёная собака совсем забыта

Первого сентября Валентин вместе со всеми стоит во дворе школы.