Джип, ноутбук, прошлое - Константин Костинов

"Интересно. Что здесь столица – Москва или Питер? Или же это все-таки иной мир, где по непонятной прихоти разговаривают по-русски?"

– А что это у них на лапах? – высунулась в открытую дверь любопытная Анюта.

Гусиные лапы были вымазаны чем-то вроде смол и густо покрыты налипшей пылью.

– А это, доцка, – улыбнулся мужик, – сапожки мы на них надели, цтобы лапы по дороге не сбили.

– Это как? – голубые глаза девочки расширились.

– Оцень просто: церез деготь прогнали, а потом по пыльной дороге провели.

Стадо гусей-путешественников наконец прошло, подъехала телега, на которой сидел пожилой мужик в красной подпоясанной рубахе. Окинул взглядом машину, но ничего не сказал. В глазах явственно читалось "Баре с жиру бесятся…"

– До свиданья, господин хороший, – засобирались мужички.

– До свидания, до свидания… – Руслан уже сел за руль, но тут вспомнил о незаданном вопросе.

– Как город-то хоть называется?

Глава 2

– Есть на свете город Луга, Петербургского округа, – пробормотал Руслан, – Хуже не было б сего городишки на примете, если б не было на свете Новоржева моего.

Они стояли у "чугунки", сиречь железной дороги, ожидая пока мимо них прочухчухает поезд. Продымил высокой трубой паровоз, потянулись разноцветные вагоны: синие, желтые, зеленые, коричневые… Вагончики были маленькие, с полукруглыми крышами, неторопливые и напоминали игрушечные.

– Поэт… – зевнула Юля, – не успел до города доехать, как уже дразнилку сочинил.

– Это не я! – возмутился Руслан, – Это Пушкин.

– Кукушкин. Делать Александру Сергеевичу больше нечего было, как такие стишки сочинять.

– Нет, правда, это он сочинил.

Руслан знал точно: у него в Новоржеве Псковской области жили родственники, которые говорили, что за этот стишок на Пушкина обижены все новоржевцы поголовно.

Аня уже спала, свернувшись калачиком на заднем сиденье. Неудивительно: хотя по здешнему времени было позднее утро, они-то перенеслись сюда из вечера. То есть, по их часам – Руслан взглянул на запястье – сейчас почти полночь.

Из "уазика" на проезжающий мимо поезд смотрели двое из двадцать первого века. На них из-за занавесок смотрели люди здешнего времени.

Руслан с женой видели пассажиров поезда: молодых девушек в шляпках, мальчишек в забавных шапочках с помпонами, усталых женщин в платках и мужчин в картузах, офицеров в фуражках и даже одного священника в рясе. А кого видели все эти люди?

Странных незнакомцев в странной одежде, стоявших возле необычной машины. За кого их принимали? За чудаков-иностранцев? Богатых сумасбродов, которые могут позволить себе все? Сектантов? Уж навряд ли хоть кто-то подумал, что перед ними – гости из будущего. Никто.

Поезд прошел мимо. Хлопнули дверцы, "уазик", невозможный здесь, в этом времени, переполз через рельсы и покатил дальше, к Луге.

"Россия. Луга и Петербург, куда мужики гонят гусей на продажу. Россия. Место определено. А вот время…"

Да, со временем Руслан пока не мог сориентироваться. Век понятен, двадцатый, судя по одежде пассажиров поезда – царские времена. То есть, от 1900-ого до 1917-ого… хотя нет. До 1914-ого, войны здесь не чувствуется. Уж не тот ли самый благословенный 1913 год, который называют чуть ли не самым лучшим годом в истории России? Плохо, если так. Благословенный он там или нет, а через год – Первая мировая. Не то время, в которое Руслану хотелось бы жить с семьей.

Он скрипнул зубами и стиснул оплетку руля. Юля еще ничего не поняла, для нее произошедшее – яркое приключение, вроде путешествия в Диснейлэнд или компьютерной игры. Аня вовсе не задумывается о том, что произошло, десятилетним девочкам всегда кажется, что папа – самый сильный и умный, что он разрешит все трудности и сделает так, что все будет хорошо.

Они пока не понимают…

Старая жизнь рухнула, исчезла безвозвратно. Не будет больше НИЧЕГО. Хуже, чем если бы у тебя сгорел дом со всеми документами. Всегда остаются родственники, друзья, они помогут. Сейчас сгорел не дом. Сгорел весь мир. Остались только они, маленькая семья из трех человек. И УАЗ с гордым прозвищем "Джип".

Нет документов, нет денег, нет дома. Нет работы, нет образования. Нет ничего. Даже еды нет. Что, если девчонки захотят есть?

– Пап, – Анюта проснулась, – Я есть хочу.

– Подожди до города, Анюта, – улыбнулся Руслан, – Папа что-нибудь придумает. Достань мне из багажника старую шляпу.

Гав-гав-гав! На дворе заливался Звонок. Молодой щенок постоянно лаял на все подряд: на кошек, на собак, на прохожих, на пролетающих птиц. Но сейчас его лай был необычным: немного грозным, немного испуганным.

– Ох-хо-хо…

Владимир Андреевич Ковалев, питерский журналист, не был настолько старым, каким он себя чувствовал.

– Ох-хо-хо…

Нет, нужно было снимать дачу в Шалово. Зачем, ну зачем он снял этот домик на окраине города? Как будто не знал, что к нему обязательно нагрянут лужские знакомые и благое намерение – полечить больной желудок целебной водой "Сокольнических ключей" закончится… ох-хо-хо… игрой в вист до глубокой ночи и коньяком. Хорошим, но… ох-хо-хо, до что ж там Звонок так заливается?!… Любой алкоголь полезен только при соблюдении терапевтических доз. Иначе…

– В капле – лекарство, в ложке – яд, – глубокомысленно заметил Владимир Андреевич и, сморщившись от прострелившей голову боли, пошел посмотреть, кто там пришел в гости. Если, конечно, стук в калитку не является стуком крови в больной голове.

– Звонок, молчи!

Заскрипели петли калитки. Господин Ковалев взглянул на стучавшего.

В первый момент ему показалось, что он еще не проснулся.

Перед его калиткой стоял американец. Самый настоящий. Как они это любят: в клетчатой рубашке, синих штанах и широкополой кожаной шляпе. Владимир Андреевич даже взглянул: нет ли на поясе у гостя револьверов, а между ногами – коня. Господи, что за ерунда лезет в голову…

– Чем обязан?

– Добрый день! – с ощутимым акцентом произнес гость и белозубо улыбнулся. Американец…

– Юля, раздевайся.

– Дорогой, не время сейчас.

– Юля, я серьезно. Снимай рубашку.

Они стояли на подъезде к Луге. Нужно где-то оставить машину – несколько встречных человек и так смотрели на них, широко раскрыв глаза, скоро слухи о необычном автомобиле поползут – нужно было выйти в город на разведку, а для этого нужно сменить облик.

Руслан рассудил так: если уж не повезло оказаться в другом времени, то нужно либо слиться с толпой, так, чтобы тебя принимали за своего, либо хотя бы выглядеть так, чтобы при виде тебя люди сразу же понимали, кто ты такой и не задумывались над тем, что это за подозрительный незнакомец, и не сообщить ли на него в полицию, или там спросить документы.

Выглядеть местным жителем он, Руслан, не сможет. Даже если сумеет заманить одного из горожан в темный переулок, шарахнуть по голове и забрать одежду… Ага, и мотоцикл… Даже если он переоденется в местную одежду, то за своего он все равно не сойдет. Другая манера двигаться, говорить, различия в лексиконе, незнание самых банальных вещей, обычаев, традиций. Он будет выглядеть ряженым. А, значит – подозрительным.

Значит, что? Не нужно скрывать свою чуждость. Наоборот, нужно выглядеть именно как человек не отсюда. Проще говоря, как иностранец.

Кто там в начале двадцатого века считался самым безобидным? Немцы – нет, французы – нет… Да, в принципе, что голову ломать, единственная маска, которую он, Руслан, может надеть сейчас – американец. Этакий типовой ковбой, в джинсах, в старой шляпе, которую он таскает на даче. Правда, до образа не хватает клетчатой рубахи.

– Юля, давай, давай, снимай.

– На мне нет бюстгальтера.

– О, боже, да кто на тебя смотрит?

УАЗ стоял на пустынной дороге, просматриваемой в обе стороны.

– Ладно, держи.

Юля быстро скинула рубашку и, смущенно прикрываясь, натянула футболку мужа. Руслан оделся, застегнул пуговицы. Рубашка все равно была его собственной, ее Юля надела на дачу.

– Итак, девочки, вы уже поняли, где мы находимся?

– В машине?

– В другом мире?

– Отставить шуточки. Девочки, поймите, все очень серьезно. Мы – в прошлом, без документов, все равно что нелегальные эмигранты в другой стране…

– Ой, – хлопнула в ладоши Аня, – мы – гастарбайтеры!

Руслан вздохнул:

– Я просил быть серьезнее.

Девочка опустила глаза:

– Молчу.

– Так вот. Сейчас нам нужно на время спрятать машину. Въезжаем в город и стучимся в первый же попавшийся дом. Представляемся американской семьей…

– А почему американской?

– Потому что на китайцев мы не похожи.

– Нет, – решила уточнить Юля, – почему мы вообще должны притворяться иностранцами? Мы же русские.

– Мы – русские иностранцы, эмигранты в Америку, приехавшие обратно в Россию в турпоездку, какие-нибудь чертовы сектанты, мормоны или там я не знаю, молокане…