Ищейки: Часть I (СИ) - Кессель Александра "Sol Bianco"

Мужчину Эрех узнал. Магистрат Мауве Ойзо, человек, железной хваткой державший весь город. Как поговаривали, в его пределах он был много влиятельней даже Кабинета королевских министров.

Седой, старый человек с растерянным взглядом и мелово-белым лицом. Который нервно потирает рукой область груди рядом с сердцем.

Доктор бросился к нему, и Эрех поспешил следом, стараясь ступать на чистые участки пола. Это было непросто. Создавалось впечатление, что кто-то словно обмакивал в кровь огромную кисть и размахивал ею из стороны в сторону. Или же кругами таскал по полу тело, из которого струями била кровь.

Доктор Бак опустился на колени перед своим влиятельным пациентом, совершенно не жалея дорогого костюма, и принялся внимательно проверять пульс на запястьях. Эрех пристроился рядом, послушно подавая требуемые материалы.

— Вы испытываете серьезное нервное истощение, — тихим голосом комментировал доктор свои действия. — Ваше сердце… вы на грани приступа, мой эрл. Это опасно. Вам надо перестать нервничать…

Он осекся.

— Как я могу, — еле слышным шепотом пробормотал магистрат. — Как я могу… Вы же видите, доктор, что творится вокруг. Мой сын…что же я наделал… мой бедный маленький мальчик…

Военные беспокойно переступили с ноги на ногу, как по команде. Эрех даже без контакта чувствовал расходящиеся по комнате тонкие нити их испуга, предельное напряжение нервной системы, страх на грани паники.

— Мой сын пропал, мастер… — ловкие руки доктора, серебряные иглы, запах прижиганий. — Как вы думаете, вся эта кровь… есть ли шанс, что он может быть жив?

Это вряд ли, честно подумал про себя юноша. Если судить по количеству крови и напору, с которой била струя. И по тому, что кровь совершенно засохла.

— Я бы на вашем месте сейчас не думал об этом, — твердо, хоть и с почтением, ответил доктор Бак, и Эрех восхитился его профессионализмом. — Даже если случилось что-то страшное, вы, заболев, ничего не сможете с этим поделать. Как давно пропал ваш сын?

Полыхнула, поджигая траву в специальной курильне, спичка, воздух наполнился кружевами ароматного дыма. Мелисса и майоран, определил но-Тьен. Успокаивают и отбивают запах крови.

— Позавчера вечером. Его однокурсники были с ним на занятиях, а потом он уехал и…

Эрл Ойзо зашелся в приступе судорожного кашля, и Эрех, подчиняясь знаку, поданному Баком, выхватил из саквояжа флакон зеленого стекла. Наверное, в нем вытяжка из боярышника и валерьяны, смешанная с ягнячьей травой, лучшее средство от болезней сердца и учащенного сердцебиения, ведущего к приступу. Эрех отсчитывал капли в серебряную рюмку, попутно вспоминая все, что знает о сердечных приступах.

— Страшно подумать, но все, что у меня осталось от моей семьи — это карточки, — выдавил из себя магистрат, когда кашель отступил.

Он повел головой в сторону алтарного шкафчика у стены, где в серебряной рамке стоял отпечаток, небольшая черно-белая картинка, снятая в художественной студии.

Доктор и трое военных, как по команде, послушно перевели взгляд на карточку, склонив головы в вежливой печали. Только это позволило им не заметить, как Эрех, впившись глазами в лицо пропавшего Читела Ойзо, стиснул пальцы на горлышке флакона с сердечным лекарством и побелел не хуже, чем изображенный на отпечатке молодой человек.

Спустя время, когда эрл Ойзо перестал терять сознание, когда доктор Бак сделал все, что надлежало сделать, а также милостиво разрешил Эреху вернуть его инструменты в госпиталь и даже предоставил выходной, — спустя все это время Эрех сидел на ступеньках, ведущих в закоулок к его дому, и горько, по-детски, рыдал над своей судьбой. Внезапно набрякшее тучами ночное небо хмуро разглядывало эту картину, потом решило добавить влаги, и быстро усиливающийся дождь стекал за шиворот.

За что?! Ведь день так хорошо, так многообещающе начинался! И какие силы понесли его той ночью в Товайхо?!

Эрех вспомнил, какие, и зарыдал еще горше. Шансов не было. Хоть завали персиками храм Светлейшей, она не заведует такими вещами. А молиться Рукокрылой бессмысленно — Эрех одаренный, он не может просто так просить других Богов, в особенности Судьбу. Целитель вытащил из кармана носовой платок, высморкался от души, поднял лицо к узкой полоске мрачного неба между крышами. В глаза тотчас плеснуло водой, текущей с карниза.

Пришлось перестать рыдать, подняться и засобираться домой. Кое-как отжав промокшие насквозь рукава и воротник тужурки, Эрех повернулся в сторону, в которую ему надлежало идти, и буквально носом уткнулся в красочные афиши, наклеенные поверх стены, увешанной объявлениями об украденных животных и сбежавших мужьях. «Павильон диковин и чудес мастера Тулли» гласили плакаты, с которых Эреху улыбались и корчили рожи бородатая женщина, человек-змея и что-то, что никакими словами было не описать. Между рожами проглядывало объявление, начинавшееся со слов «поиск пропавших».

Пальцы у целителя дрожали, когда он подцепил край неплотно приклеенной афиши, и, оторвав полосу бумаги, обнаружил другие слова. Поиск и возврат. Частный сыск и свидетельство в суде. Информация по вашему требованию. Забыв о слезах и страданиях, ломая ногти, Эрех выколупывал свой шанс из-под взявшихся коркой афиш Павильона мастера Тулли. Кто бы из Богов это не сделал, но его услышали.

Возвращаясь домой Йон всегда следовал единому ритуалу. Снимал и аккуратно вешал на специально приспособленного деревянного болвана костюм и шляпу. Начищал туфли, чтобы они блестели, и засовывал во внутрь скомканные листы «Эха Альмейры», которым там было самое место. Если день был удачным, как вот нынешний, доставал из тайника жестяную коробку и, предварительно пересчитав, укладывал в нее заработанные ляны. Записывал дату и сумму на специально лежавшем поверх листке бумаге. Потом ужинал, постелив на стол вышитую кувшинками и стрекозами салфетку, и внимательно глядел на стену, куда булавками прикрепил маленькую цветную иллюстрацию, еще больше укреплявшую его в достижении мечты. После всего, умывшись, укладывался спать, перед сном обычно анализируя прошедший день и составляя план работы на следующий, если работа имелась.

Отлаженный до малейшего движения порядок действий, который он неукоснительно соблюдал последние семь лет.

Этим вечером ритуал прервали на этапе чистки зубов нервным стуком во входную дверь. Йон не имел ни малейшего желания ее открывать, поэтому замер со щеткой в руке, ожидая, когда гость уйдет, но стук повторился. Прикидываться, что дома никого нет, смысла не было — из-за дождя пришлось зажечь лампу, свет, разумеется, пробивался сквозь шторы. Мысленно обругав незваного гостя разными словами, Йон прополоскал рот от мятного порошка и, прихватив с полки свинчатку, открыл смотровое окошко в двери.

На пороге, уткнувшись носом в решетку этого самого окошка, пританцовывало нечто, что он сперва принял за молоденькую девушку, по дороге к нему упавшую в большую лужу.

— М-мастер Рейке? — неожиданно густым баритоном уточнила девушка, и Йон сообразил, что его гость всего лишь мокрый, как мышь, молодой человек в возрасте около двадцати лет. Белокурые, без примеси золотистого или пепельного, волосы сияли в тусклом свете уличного фонаря, создавая иллюзию нимба вокруг его головы.

— Я, мастер Рейке, — подтвердил Йон. — А ты кто такой?

— Я? — юноша внезапно замялся, потом, видимо собравшись с духом и мыслями, выпалил. — Я хочу вас нанять чтобы найти человека.

— Десять лян, — привычно откликнулся Йон. — Аванса. Еще десять после обнаружения пропавшего. И по ляну за день работы. Через, максимум, десять дней, получишь результат.

За дверью задумчиво засопели.

— Кто у тебя пропал? Невеста, что ли, сбежала, э? — поощрил робкого клиента Рейке. Мало того, что приперся посреди ночи, так теперь еще и стесняется!

За дверью что-то пробубнили.

— Чего?

— Мне нужно найти убийцу, — трагическим шепотом заявил клиент.

Йон на мгновение замер. После чего с грохотом закрыл окошко, тем самым давая понять, что разговор окончен.