Вселенское эхо разбитого кувшина - Александр Фед

– Отец, я принёс воды! Ты давно мечтал о глотке прохлады. Водичка, что надо! Я сам пробовал!

Идиш залпом осушил кубок и только после этого обратил внимание на то, из чего пил.

– Ваня?! Это же Грааль?! Как ты посмел взять его в руки, да ещё и пить из него?!

– Но… Но ведь и ты пил?.. Грааль… Как Грааль?.. Ты уверен, что это именно он?!

После слов Ивана наступила гробовая тишина, которую нарушали шаркающие шаги того самого старца, который был в келье. Медленной, старческой походкой хранитель Грааля вошёл в зал, в центре которого возвышались странные, изящно украшенные резьбой врата, напоминающие своей формой перевёрнутую чашу Грааля. Шляпников старший, обладающий более широкими познаниями в средневековых легендах о чаше Господа, чем остальные, неожиданно обратил внимание на это странное сооружение.

– Знаете, друзья, судя по форме, перед нами Врата Грааля. Думаю, что эта Чаша не может покинуть храм, и мы должны вернуть её, – профессор на мгновение задумался, внимательно рассматривая вошедшего в зал старца, – сэру Галахаду, хранителю Грааля и величайшему из всех рыцарей.

Услышав своё имя, старик сделал изящный, полный достоинства поклон. При этом он остался стоять на месте, опираясь обеими руками на деревянный посох.

– Шляпниковы, как я устала от ваших сказочных фантазий?!

Голос девушки прозвучал так неожиданно резко, что Иван, держащий в руках Грааль, не заметил, как она выхватила Чашу из рук незадачливого хранителя.

– Майка, ты что? Совсем спятила! Напугала… – девушка засмеялась и устремилась в проход арки.

– Иван, немедленно останови её! – крикнул отец.

То, что произошло дальше, невозможно было предвидеть. Иван сорвался с места и в два прыжка догнал беглянку, но было уже поздно. Майя, вместе с чашей Грааля, оказалась по ту сторону величественной арки. Раздался оглушительный грохот, словно небеса разверзлись над их головами. Земля под их ногами задрожала. Толчок, ещё один – и Врата Грааля рухнули, едва не придавив своими осколками Идиша и Иврита.

Иван словно не замечал всего этого. Его единственной целью была девушка с Чашей. Ловко увернувшись, от падающего со свода храма камня, он цепко ухватил свою живую цель за майку, надеясь остановить озорницу. Однако, секунду спустя, девушка висела на его руке, словно Буратино, ухваченный за ворот Карабасом.

В этот миг, Иван понял, что стоит на коленях у самого края глубокой расщелины или ямы, неизвестно откуда взявшейся перед ним, а Майка висит, крепко ухваченная им за майку. Возможно, из-за кратковременного шока, увиденное Иваном зрелище показалось комичным и необычайно смешным. Всё ещё находясь в шоке, Шляпников, словно котёнка, выбросил девушку из ямы, заливаясь истеричным смехом и вопя при этом совершенно идиотскую фразу.

– Я Майку ухватил за майку! Вы слышите?! Я Майку ухватил за майку! Вот потеха!..

Оказавшись на полу храма, девушка вырвала из рук спасителя-обидчика свою майку и, бросив на смеющихся мужиков гневный взгляд, выбежала из храма. Сознание вернулось к Ивану, и его затрясло от нервной перегрузки. Археолог отчётливо представил, как Майя исчезает в темноте ямы и ударяется о её дно своим хрупким телом.

В это время раздался очередной, ещё более страшный грохот, который пробудил чувство самосохранения у пожилых профессоров. Оба лихо поднялись на ноги и бросились к лежащему на краю огромной ямы Ивану. Подхватывая сына под одну руку, Идиш отыскал взглядом Галахада. Старец спокойно стоял на своём месте, опершись на посох обеими руками. Его лицо было удивительно спокойно и безразлично к тому, что творилось вокруг.

Это нечеловеческое, божественное спокойствие хранителя Грааля подействовало, как гипнотический сон. Профессор ощутил, что его сознание готово провалиться в блаженный транс.

– Шляпниковы, мять вашу кашу! Проснитесь! Я не утащу вас обоих! – истошно заорал Тыква, мордуя по щекам отца и сына, а, возможно, и святого духа.

Народный способ приведения в сознание сработал, и уже Шляпниковы подхватили, вопящего ругательства Тыкву, лихо, направляясь к выходу из храма. Отбежав на приличное расстояние, с Тыквой на руках, они остановились, чтобы перевести дыхание и стать свидетелями обвала фасада храма Грааля.

– Скакуны, стоять некогда, надо рвать когти! – предложил Тыква своим носильщикам и спасителям.

– Если скакуны, то не когти, а подковы, старая ты «карета для Золушки», – ответил Идиш, резво устремляясь вглубь каньона, который своим видом напоминал слезу.

– Пожалуй, он прав, надо стучать копытами, – отозвался Иван, догоняя своих старших Иванов.

К их радости и удаче, каньон не был марафонской дистанцией. Через пятнадцать минут, уже не резвого бега, они достигли его самой узкой части, где к своему великому удивлению обнаружили, сидячую на песке Майю. Увидев «скакунов», она приветливо помахала им своей изящной ручкой и мило заулыбалась.

Сзади сильно тряхануло, да так, что все трое слетели со своих копыт, благо на песок. Животная реакция спасения своей шкуры помогла им и на этот раз. От страха, вспомнив своё далёкое детство, все четверо дружно встали на четвереньки и шустро заковыляли прочь от опасности.

Когда силы окончательно покинули беглецов, они обратили свои запылённые взоры на оседающее облако пыли. Каньона Слезы Девы Марии больше не было. На его месте была пустыня, мало, чем отличающаяся от окружающего пейзажа.

– Надо же? Даже кусты посажены.

– И пучки травы свежие?

– Чудеса…

– Как дети, а с виду – взрослые мужики?

Глава 3

О, женщины, коварство – ваше имя!

– Гроза прошла, нас много уцелело, – подвёл философский итог Иврит.

– Уточняю, нас без потерь уцелело, – эхом отозвался Идиш.

– Ну и славненько! Вы не представляете, мальчики, как я рада вас всех видеть, – седеющие мальчишки чуть не подавились услышанным, а Майя продолжила свою приветственную речь, не обращая внимания на их обалдевшие лица. – Прямо как в сказке – три Ивана…

– Три болвана… – продолжил Иван, прервав выступающую на полу фразе.

– Ванюша, зачем ты так не справедливо и грубо отзываешься о своих старших товарищах?

– Что ты этим хочешь сказать?

– Только то, что не надо всех мерить своими умственными проблемами, прости, пробелами.

– Ну, знаешь! Вот и целуйся с этими мудрецами!

Шляпников сам не понял, для чего и как ляпнул эту глупую, почти детскую фразу. Однако, слово – не ветер, выпустишь – не поймаешь. Иван всем своим существом ощутил, что не только выпустил Джина из бутылки, но и вытянул из той проклятой ямы геморрой на свою, извините, мягкую часть тела. Подтверждения его опасениям не заставили себя ждать.