Новогодний реванш - Элизабет Морган

смеялся надо мной. Я никогда не понимала, что он делал это, пока не услышала смех Дэмиена. Его смех был похож на то, что он нашёл развлечение в моих словах, потому что ему нравилось их слышать.

— Это поговорка, Эбигейл. — Ещё один импульсивный поцелуй, ещё один ожог у меня внутри от того, что я чувствовала. — Ты можешь подождать здесь десять-пятнадцать минут? Дать мне собраться в офис? Я отведу тебя поесть, напою кофеином, а потом отвезу домой, прежде чем отправлюсь в офис.

— О, Дэмиен, ты не должен этого делать. Это так далеко от твоего пути… — Он прервал меня с суровым лицом, рука переместилась к моему подбородку, чтобы держать меня большим и указательным пальцами, пока я не посмотрела ему в глаза, когда он заговорил.

— Ни один мужчина не отправляет женщину домой на такси после такой ночи, как была у нас. Он кормит её, поит кофеином и провожает до её двери. Он даёт ей понять, что провёл чертовски потрясающее время, и гарантирует, что увидит её в следующий раз. — Я только моргнула. — Итак, ты можешь подождать десять или пятнадцать минут?

Я лежала обнажённая на мужчине, который был сложен как бог, был умным, весёлым и добрым, который мог трахать меня, пока мой голос не охрипнет, и он был ключом к моему окончательному плану мести.

Конечно, я могла подождать десять или пятнадцать минут.

Но я опустила весь этот обмен, когда рассказывала об этой ночи Ками и Кэт, когда мы ехали в Квинс, чтобы забрать материалы для сегодняшнего дополнения к проекту: «Расплата с мудаком» после работы.

И я также опустила то, что ещё произошло этим утром.

Этим утром он вошёл в гостиную, поправляя дорогие запонки на рубашке, которая сидела слишком чертовски хорошо, сверкающие парадные туфли стучали по тёмному твёрдому дереву, а волосы были ещё влажными, но зачёсанными назад.

Готов ко дню.

Я была в платье, которое надела накануне вечером, и как идиотка держала в руках каблуки, когда он притянул меня к себе, притянул уверенно и крепко, прежде чем поцеловать.

Мои колени ослабли.

Он отодвинул меня и оглядел с ног до головы.

— Что на тебе надето?

— Я точно не упаковала сумку, здоровяк, — сказала я, улыбаясь ему. Без обуви он возвышался надо мной.

— Нет, но в следующий раз упакуешь. Пойдём, возьмём тебе штаны и футболку, — сказал он, увлекая меня обратно в свою комнату. — Прошлой ночью шёл снег, помнишь? Слишком холодно для этого, тем более что ты не надела пальто.

— Дэмиен, ничего из того, что у тебя есть, не подойдёт мне, если только у тебя нет ящика с одеждой от женщин из прошлого, — сказала я, и слова прозвучали кисло во рту.

Я ненавидела их.

Я также ненавидела то, что я ненавидела их.

Не по плану, Эбби.

Он остановился на своём пути, повернулся ко мне, подвинул меня, прижав к стене в своей комнате рядом с дверью. — Брось этот взгляд, rubia. Я не хожу на свидания. Я скачал это дурацкое приложение по прихоти, и девушка моей мечты упала мне на колени. Ты пойдёшь домой в одежде, в которой будешь плавать, но она будет моей, и тебе будет тепло. В следующий раз бери с собой одежду.

— О, — это всё, что я могла сказать, глядя на него широко раскрытыми глазами и открытым ртом.

— Да, "о", — сказал он, прежде чем отойти и взять пару штанов. — Эти уменьшились, так что, возможно, они не ужасны, — сказал он. Затем он протянул мне огромную толстовку, которую я сказала ему, что он никогда больше не увидит, если только я не буду в ней.

Он только улыбнулся, помог мне закатать спортивные штаны так, что стали видны мои выкрашенные в розовый цвет пальцы ног, и на этом всё закончилось.

А потом он купил мне кофе и рогалик со сливочным сыром, довёз меня до Лонг-Айленда во время пробок в восемь утра в центре Нью-Йорка, проводил на десятый этаж до моей квартиры, поцеловал меня у двери и взял с меня обещание увидеться с ним самое позднее в пятницу.

Кто, чёрт возьми, этот мужчина?

Но Ками не спрашивает о моих утренних приключениях.

Она спрашивает о моём вечере, потому что я только что закончила рассказывать ей, как мы вышли из ресторана, дошли до Рокфеллер-центра и целовались, когда вокруг нас падал снег, как в каком-нибудь ром-коме 00-х годов, который моя сестра, опьянённая любовью, смотрела на канале «Lifetime».

Она спрашивает из-за этого безумного гребаного плана, который мы придумали, пока я была пьяна, с разбитым сердцем и хотела перенаправить эту боль обратно на человека, который её причинил.

— И он упомянул о Рождественской вечеринке, — говорю я, вспоминая, как он заговорил об этом, и мне вдруг стало противно, как будто то, что я делаю, неправильно.

— Ни хрена себе! — говорит Ками, чуть не вывернув машину на встречную полосу. Раздаётся гудок, и водитель такси неслышно кричит на Кэм, отмахиваясь от неё.

— Господи, Кэм! — кричит Кэт, прижав руки к приборной панели, когда перед её глазами проносится её жизнь.

Я знаю — это то, что испытывает каждый, кто сидит на переднем сиденье машины Ками.

— О, заткнись. У него было много места. Мы в порядке. Эбс, он упомянул Рождественскую вечеринку!? Всё проходит гораздо легче, чем я могла себе представить! — В этот момент я задаюсь вопросом, может быть, Кэм вложилась в этот план больше, чем я.

Тем не менее, я улыбаюсь, когда пересказываю следующую часть, почти самодовольно. — Он спросил, хочу ли я приглашение.

— Ни хрена подобного! — говорит Кэм, пролетая на красный.

— Кэм, пожалуйста, остановись и дай мне сесть за руль, — говорит Кэт, её загорелая кожа — бледна, а рука держится за ручку над дверью.

— Перестань быть ребенком, Кэт, или в следующий раз ты застрянешь сзади.

— Такими темпами следующего раза не будет, потому что мы все окажемся в городском морге! И как тогда Эбби отомстит? — Эти волшебные слова, кажется, подействовали на Ками, и её