Новогодний реванш - Элизабет Морган

Но не более чем на чуток.

— Так ты получила приглашение?! — спрашивает она, поворачивая налево в район, куда мы направляемся.

— Я не успела ответить, потому что потом он спросил, может ли он меня поцеловать.

— Боже! — говорит Кэт, поворачиваясь на своём сиденье, чтобы посмотреть на меня. — Это чертовски мило!

— Подожди, так ты не получила приглашение? — спрашивает Ками, как будто её раздражает перемена в разговоре. Машина останавливается возле квартиры, и она ставит её на стоянку.

— Не говори слишком много, пока я не вернусь, хорошо?! Я не хочу ничего пропустить. — говорит Кэт и направляется к номеру квартиры из объявления, прихватив с собой немного наличных, чтобы купить наш следующий проект.

— Я не получила приглашения, — говорю я, отвечая на вопрос, который задала Кэм, потому что знаю, что она кипит и умирает от желания узнать.

— Почему нет?

— Время было неподходящее.

— Что значит "время было неподходящее"? — спрашивает она, и тут же Кэт возвращается с коробкой немаркированных ключей разных форм и размеров.

— Боже мой, здесь гораздо больше, чем ожидалось! — говорю я, беря коробку на колени и слушая, как сцепляется металл.

— Она спросила, для чего мы их используем, и когда я ей сказала, она добавила ещё, — говорит Кэт с улыбкой, и я смеюсь. — Ладно, так что я пропустила? — спрашивает она, когда Ками ставит машину на передачу и начинает возвращаться ко мне. Она достаточно умна, чтобы понять, что Кэм неизбежно не прекратила свои расспросы, когда она отлучилась на целых две минуты.

— Эбс не получила приглашения, — говорит Кэм с раздражением в голосе, поднимая руки от руля. Моё тело напрягается, пока она не кладёт их обратно на десять и две (прим. пер.: расположение рук на руле в соответствии с цифрами на часах).

— Ну, конечно, она не получила. Они только познакомились! — говорит Кэт. — Зачем ему приглашать незнакомку на Рождественскую вечеринку?

— Вот именно! Было бы странно спрашивать! — говорю я, высунув язык на Ками в зеркале заднего вида.

— Вы обе такие дети, — говорит Кэм.

— Мне жаль, что мы не все такие смелые и требовательные, как ты, Камилла, — со смехом говорит Кэт и шлёпает её по руке.

— Эй, эй! Дайте ей рулить! Я хочу добраться до дома в целости и сохранности! — кричу я, и ключи в ящике звенят, когда машина немного поворачивает.

— Ладно, можем мы, пожалуйста, сменить тему и допросить Эбс о её свидании, когда мне не нужно будет беспокоиться о том, что Ками убьёт нас всех? — спрашивает Кэт, и я вздыхаю с облегчением, потому что тогда Ками сможет сосредоточиться на чёртовом вождении, и потому что я устала говорить об этом свидании и смешанных эмоциях, которые оно у меня вызывает.

— Да, давайте, — говорю я.

— Отлично. Не могу поверить, что ты не идёшь на концерт на следующей неделе, — говорит Кэм, глядя на меня в зеркало заднего вида.

Черт.

Не совсем то облегчение, на которое я надеялась.

Это было предметом споров на протяжении нескольких недель, и ситуация не улучшалась по мере приближения события.

— Я… Я не могу, — говорю я. Кэм и Кэт на следующей неделе идут на концерт бойз-бэнда, который нас сблизил, когда мы познакомились в колледже. Он был тем, что растопило лёд во время поступления, превратив всех нас в лучших друзей на всю жизнь. Мы все были фанатками с самого детства, и с колледжа мы не пропустили ни одного их тура. Это стало традицией, напоминанием о том, что нас объединило, и праздником дружбы. Но в этот раз я не присоединюсь. — Я купила «Чу».

Сандалии «Джимми Чу» красивые и слишком дорогие, но это не настоящая причина, по которой я избегала покупки билетов три месяца назад, когда они поступили в продажу. И не по этой причине, когда Кэт сказала мне, что даст мне денег на билет, я наотрез отказалась, настаивая на том, что пропуск одного концерта не станет концом нашей дружбы.

Как всегда, Ками видит мою чушь насквозь.

— Дело не в этом. Ты не хочешь идти, потому что в прошлом году, когда мы все пошли, вы с придурком сильно разругались, и он сказал тебе, чтобы ты повзрослела и перестала слушать "музыку для детей", потому что он — отставший от жизни придурок.

Я прикусила губу, зная, что она не ошибается.

В прошлом году они гастролировали в этом районе примерно в то же время, и за несколько месяцев до этого мы все, как обычно, купили билеты. Когда наступил вечер мероприятия, мы с Ричардом сильно поссорились из-за этого — он хотел, чтобы я помогла ему с чем-то в его квартире, а я сказала, что не могу в эту ночь, но с удовольствием сделаю это на следующий день. Он набросился на меня, сказав, что это по-детски — смотреть на бойз-бэнд, когда я "приближаюсь к тридцати", и что я должна отдать предпочтение ему.

Именно в тот вечер он сказал мне, что я не пойду на Рождественскую вечеринку компании, потому что я слишком ребячлива.

Я должна была уйти тогда.

Вместо этого, когда настал черед того самого концерта, традиция, которой я дорожу, была отодвинута на второй план, чтобы попытаться доказать свою правоту этому куску дерьма. И теперь билеты распроданы без всякой надежды на то, что это произойдёт.

Мне стыдно, что я ждала, пока он разобьёт мне сердце, чтобы увидеть всё это перед собой… но, Боже, скольким красными флажками должен был размахивать передо мной мир, прежде чем я получила эту чёртову картину?

И когда вся моя личность превратилась в угождение Ричарду? Я не думаю, что большая часть этого была намеренной, просто какой-то подсознательный голос призывал меня измениться и приспособиться, чтобы лучше соответствовать тому, кого я считала мужчиной своей мечты.

Что-то вроде странного стокгольмского синдрома.

Насколько это удручающе?

— Обувь — лучшее вложение, — говорю я, не желая вступать с ней в дискуссию, а также не желая снова признавать, как много я потеряла за последние четыре года. — В следующий раз,