Проклятый горный дикий край (СИ) - Лопатин Георгий

— Ну что братва, подвел я вас, — произнес Анатолий встретившись со своими «контрактниками», потому как платил им по тысяче рублей в месяц, выделяя из трофеев. — Получается, что выманил вас сюда, а сам в кусты.

— Да понимаемы мы все, — чуть скривившись, махнул рукой Митрохин. — Вечно у нас на чужом горбу в Рай въехать пытаются…

— Ничего командир, мы им устроим веселую жизнь, — хищно усмехнувшись, добавил Городин. — Такое им тут устроим, что наш ОДБ «Гиена» десятой стороной все обходить будут!

Карский только кивнул, опять не произнеся ни слова.

На это собственно Анатолий и рассчитывал. Большой заработок, плюс отличные условия службы… и теперь они это все потеряют до тех пор, пока он не восстановится в должности комбата. Городин и Митрохин по крайней мере живя в подобных условиях натурально кайфовали, воспринимая боевые действия как веселое времяпрепровождения, что-то вроде смертельного аттракциона наполняющего их жизнь смыслом и острыми ощущениями. С Карским было непонятнее, но по крайней мере пришел в норму внешне, вновь стал заниматься атлетикой.

В батальоне соблюдался жесткий «сухой закон».

В самом начале были попытки провезти контрабанду. Целый ящик, причем оружейный, завезли с водкой. Так Киборгин этот момент сразу просек по лишней маркировке в виде «случайного» мазка краской (знал он все эти ухватки по рассказам товарищей служивших «за речкой» в последующие годы), заставил открыть, после чего бросил в ящик гранату.

Оставался еще момент с брагой. Сейчас это особенно актуально, плоды переспевают и их для такого случая охотно покупают шурави. Да и местные гонят для них же.

Вообще Киборгин не очень понимал такого явления, как пьянство на войне. Понятно, что стресс, страх… надо как-то сгладить острый пик психической нагрузки, но если человек не смог побороть себя и адаптироваться к новым условиям жизни в течение трех месяцев и дальше не может существовать без употребления веществ изменяющих сознание, то… он просто слаб… лишний человек в армии, более того — опасный для нее, и от него нужно избавляться. А плодить алкашню… ну так себе стратегия.

Особенно он не понимал тех, кто бухал в тыловых подразделениях. Вам-то чего бояться? Разве что краткого обстрела, но если это считается за достойный повод ужраться в хлам и находиться постоянно под мухой, то…

Совсем плохо, когда офицер начинает задумываться о смысле войны, в которой участвует и начинаем бухать от сознания, что война эта дескать бессмысленна. Война — твоя работа с того самого момента, как только на твоих плечах появились погоны. Такая же работа, как у пахаря — пахать землю, строителя — строить и так далее. Просто делай свою работу и делай ее хорошо, потому что ты, по большому счету теперь просто наемник. За тебя думают и решают те, кто платит. Думать при этом ты можешь что угодно, но если это приводит к разочарованию, тебе нечего делать в армии.

Совсем дикость, когда летали пьяными летчики. Сколько их угробилось и сколько угробили они своих «пассажиров»? А пьяные водители? А «пьяная стрельба»?

Такая война (да любая локальная война) отличный способ избавиться от подобного шлака и сформировать настоящий костяк из «людей войны».

Но не избавились и это послужило одной из причин окончательного разложения.

«Надо одну гиену потом на поиск бухла натаскать… и наркоту», — вдруг подумалось Анатолию.

— Тогда до встречи братва.

Поговорил с союзниками, объяснил им ситуацию и пообещал их снова призвать, как только вернется.

Чекисткам дал выбор. Могли остаться, но на свой страх и риск. Рисковать никто не собирался, тем более что все успели неплохо заработать.

— Но ты ведь все восстановишь, как вернешься? — спросила Кристина.

— Да. Так что не теряйся сама и продолжай высматривать кандидаток.

— Отлично. А то я в Союзе по своим каналам высмотрела несколько кандидаток и прорабатывала варианты их заманивания сюда. Все-таки местных кадров для такого дела пока маловато… да и прочие нашли свое место и не собираются рисковать. Ну и не все готовы к такому… профессиональному зарабатыванию денег, хи-хи…

— Тут тебе виднее. Я сейчас в отпуск, и к этому моменту, как вернусь обратно, в принципе все должно решиться, так что исходит из таких сроков.

— Поняла. Будут ждать на низком старте.

В Ташкенте пришлось столкнуться с еще одним «родимым пятном» советского государства. Со злости хотелось взять и начать расстреливать тыловых крыс. Отпускники и полностью выслужившие свой срок боевые офицеры, загоревшие дочерна и высохшие до состояния мумий, особенно те, кто после ранений и болезни, только зубами скрипели, глядя на холеные рожи в окошках билетных авиакасс.

И ведь ничего не сделать с этими упырями. Разве что убить.

Нужно попасть точно по адресу? Заплати.

Эта система только-только пошла в работу и еще находились правдорубы, что пытались получить свое.

— Ты, крыса! Я же тебя на куски порежу! — ярился какой-то капитан спецназа. — Иди сюда сука!

— Прекратите безобразничать!

Капитан начал разламывать голыми руками хлипкое препятствие из оргстекла.

И тут в зал врывается явно прикормленный военный патруль, больно уж вовремя появился и минуты не прошло.

Спецназовец совсем пошел вразнос и в считанные мгновения разметал патруль, начав ногами месить офицера — начальника патруля.

— Гниды!!!

— Тихо братан! Забьешь ведь насмерть — сядешь! Хрен на них! — пытались успокоить его другие отпускники и «дембеля».

Матерящегося на чем свет стоит спецназовца увели и очередь вновь пришла в движение.

— Билетов на ваше направление нет, — по-змеиному улыбнувшись, сказал старлей сидящий за окошком изучив предписание.

С такого и правда, как с гуся вода, все то презрение и ненависть, что выливали на него уезжающие были ему глубоко пофиг, а то и вовсе извращенное удовольствие получали. Есть такие люди, гнилые насквозь.

— Куда есть?

— В Иркутск, — еще более криво улыбнувшись ответил старлей.

— Давай, — усмехнулся в ответ Анатолий. — У меня там как раз товарищ живет, давно не виделись, так хоть повидаюсь…

Те, кто принципиально не хотел платить этим упырям, брали билеты в какой-нибудь другой крупный город относительно близко от нужного им и потом ехали домой уже оттуда.

Сибиряки и дальневосточники, с которых требовали совсем уж дикие сумы взяток, брали билеты в любой город в Европейской части и потом спокойно ехали поездом или тоже на самолете. Билетным упырям в этом случае деваться было некуда — продавали, мысленно плача горючими слезами из-за упущенного бакшиша.

И снова КГБ не в курсе? Ну-ну…

25

В Иркутске пришлось задержаться на сутки. Во-первых, тут действительно жил один из его бывших подчиненных, так же пошел по милицейской стезе, и к нему следовало заглянуть, пообщаться, у него же переночевал, а во-вторых, нашел некоего Василия Кулика, что через некоторое время станет известным сначала как Иркутский монстр, а потом, как поймают — Доктор-убийца. Так вот, не будет никакого доктора-убийцы, споткнулся на лестнице и сломал шею.

По пути домой заглянул еще в Челябинск, там жила еще парочка будущих маньяков. Первый — Сергей Кашинцев, он же Хромой убийца, он же Убийца с тростью. Второй — Дмитрий Леонидович Гридин, он же Лифтер, он же Последний маньяк СССР. За ним пришлось заехать в Магнитогорск. Один повесился, другой спрыгнул с крыши, видимо вообразил себя чайкой Ливингстона… так наркоманиться надо меньше, а то целый кубик героина себе вкатил.

Из Челябинска отправился в Кемерово. Где скоро должен был отметиться Сергей Щербаков… Он же Красавчик, он же Паук.

Раздавив Паука, как это самое мерзкое насекомое, причем самым натуральным образом — задавил с помощью угнанного грузовика груженого щебенкой, Анатолий понял, что с этой охотой на маньяков банально оттягивает встречу с Верой. Так что, собравшись, поехал к ней.