Дом девушек - Андреас Винкельманн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он сел за руль и, захлопнув дверцу, ответил на упрек Ребекки:
– Я так долго не брал тебя покататься, потому что последние дела были слишком простыми.
– А это, значит, непростое?
– Нет, совсем не простое. Ремень, пожалуйста.
Ребекка послушно пристегнулась.
Тех, кто привык к покладистости современных шумоизолированных машин, громовой рев Красной Леди мог запросто напугать. Но только не Ребекку.
– О да! – прокричала она и хлопнула в ладоши.
Йенс опустил стекло и зажег сигарету. Протянул ее Ребекке и закурил вторую. Так они и сидели в молчании, пока не докурили, и только потом Йенс спросил, что у нее за новости.
– За пять минут до твоего сообщения звонила коллега Фроберг из Берлина, – сказала Ребекка.
– Яна Хайгель нашлась?
Ребекка помотала головой и сделала еще одну затяжку.
– Нет, ее телефон.
– Где?
– Уборщик нашел его на багажной полке в поезде Гамбург – Берлин. По счастью, он оказался честным парнем и сдал его. Батарея села. Они его зарядили и установили, кому он принадлежит.
– Хм… – протянул Йенс. – Это вполне вписывается в общую картину.
– То есть?
– Мне кажется, кто-то пытается убедить нас, что Яна Хайгель поехала в Берлин.
Йенс пересказал ей свой разговор с Кнуффи. Ребекка сразу уловила направление его мыслей.
– Значит, по-твоему, она даже не садилась в тот поезд и не оставляла там телефон? Кто бы за этим ни стоял, он разместил в «Фейсбуке» фейковую фотографию, после чего подбросил телефон в поезд?
– Считаешь, все это слишком притянуто за уши?
– В свете того, что рассказал Кнуффи, – нет.
– Вот и я о том же.
– Но ты сомневаешься.
Йенс кивнул:
– Я не знаю, есть ли во всем этом связь. Я даже не уверен, действительно ли этот санитар был убит, потому что увидел нечто такое, чего видеть не должен был. Многое указывает на это, но доказательств нет. И далеко не факт, что в том фургоне, который он сфотографировал, находилась Яна Хайгель. Возможно, я пытаюсь увязать факты, между которыми нет никакой связи…
– Давай просто представим, что все обстоит именно так. Где следует искать доказательства?
– Если выяснить, где Яна Хайгель проживала в Гамбурге, у меня появилась бы отправная точка… Что с ее телефоном? Есть там фотографии?
– Полно. Коллеги в Берлине как раз изучают их.
– Завтра утром первым делом позвони им и скажи, что конкретно мы ищем.
– Будет сделано. Как ты вообще углядел эту связь с делом Розарии Леоне?
– Вчера вечером, когда я закончил с пробежкой… только не надо смеяться, я взялся всерьез!
– Я и не смеюсь.
– А то я не вижу… Ну да ладно, мне пришлось взять паузу, и я остановился на мосту. И вспомнил, как тогда из канала выловили тело, а потом припомнил, что Кнуффи как раз проверял эти площадки для бронирования. «Эйрбиэнби», «БедТуБед», и какие там еще есть… Этот рынок необъятен.
Ребекка кивнула:
– Да, я тоже помню это дело. Мне тогда столько мыслей лезло в голову, когда я плавала на байдарке…
– Почему?
– Ну… это тело в воде. Я все думала, что наткнусь на следующее. Я целый месяц не выбиралась на воду, даже тренировки пропускала.
– Но теперь-то возобновила?
– Само собой, человек ко всему привыкает. А куда деваться, иначе можно вообще из дома не высовываться… Правда, теперь по ночам я не плаваю в одиночку.
– А раньше? Одна по ночам плавала в лодке?
– Не лодке, а байдарке. И я скучаю по тем временам. Это особое настроение – видишь дома, свет в окнах, но при этом чувствуешь себя совершенно одиноким. Бальзам на душу… Тебе тоже стоит попробовать. Греблю вместо бега. И для суставов лучше, пока не сбросишь пару-тройку лишних кило.
– Эй, выбирай выражения! Я в отличной форме.
– У меня даже имеется для тебя пакрафт. Правда, у него ограничение по весу в сто пятьдесят килограммов.
Ребекка усмехнулась.
– Еще одно слово, и я тебя высажу. Что за пакрафт?
– Надувная байдарка для походов. Умещается в рюкзаке.
– В общем, резиновая лодка.
– Да нет же, есть разница, ты невежда… Господи, и как ты вообще стал комиссаром?
– Благодаря интеллекту и интуиции.
– По-моему, тебе не следовало расставаться с ними по окончании учебы.
– А по-моему, лучше бы тебе парализовало не ноги, а язык.
– Я пожалуюсь в комиссию по делам инвалидов, и тебе вынесут выговор.
– Спасибо, ты же знаешь, я их коллекционирую.
– Благодаря своему обаянию, я полагаю?
Оба рассмеялись и некоторое время ехали в молчании.
– Я тогда представляла, как убийца еще живую заматывает Розарию Леоне в эту сетку, – проговорила наконец Ребекка, и в голосе ее сквозила печаль. – Бедная девушка… Едет из Италии, чтобы полюбоваться красотой нашего города, и попадает в лапы этого сумасшедшего… – Она покачала головой. – Что, если Яна Хайгель тоже лежит где-то на дне канала? – И взглянула на него с ужасом в глазах.
– Этого нельзя исключать, – отозвался Йенс.
– Значит, по-твоему, это серийный убийца?
Комиссар поджал губы, глядя на раскинувшийся пред ним город. Миллион восемьсот тысяч жителей. Миллион восемьсот тысяч судеб, пожеланий и устремлений. Кто угодно мог оказаться преступником или жертвой. По статистике, лишь некоторые из них были способны на убийство, и еще меньше было серийных убийц. Исчезающе малое число.
Но этого было достаточно, чтобы посеять страх и ужас.
Одного было достаточно, чтобы разрушить мечты и устремления.
– Не исключено, но это пока между нами.
– То есть Баумгартнер не должна знать?
– Только попробуй! Ты знаешь, как она реагирует на фразу «серийный убийца».
– Что ты предложишь мне за молчание?
– Дюжину конфет с марципаном.
– Договорились.
Повисло молчание, которое тянулось до следующего светофора. Когда Йенс встал на нейтралку и мотор довольно заурчал на холостом ходу, Ребекка искоса взглянула на него.
– Мне кажется, или у тебя есть еще что-то для меня? – спросила она.
– Есть. Загадка.
– Серьезно? Супер! Я вся внимание.
– Незадолго до своего исчезновения Розария Леоне сменила жилье, потому что первая комната ей не понравилась. Кнуффи до сих пор не выяснил, где Розария бронировала комнату во второй раз, хоть она и сообщила адрес родителям в Италии.
– И?.. Что-то я не пойму…
– Сейчас поймешь. По телефону Розария сказала родителям, что теперь ее комната на Корсаштрассе. Но в Гамбурге такой улицы нет.
– И это твоя загадка?
– Да, это моя загадка. Кнуффи так и не смог ее решить.
– Хм, – протянула Ребекка. – А этот санитар, кажется, ездил на «Корсе»?
– Да, но какое это имеет отношение…
– Понятия не имею. Просто мысли вслух.
– Пока лучше подумай про себя. А когда разгадаешь, с меня еще дюжина конфет.
10– И как тебе мой отец?
Лени вцепилась в ремень безопасности и уперлась ногами в пол маленького фургона.
Кристиан Зеекамп, единственный сын издателя Хорста Зеекампа, вел машину как умалишенный. В плотном городском трафике менял полосу, ускорялся, тормозил и снова ускорялся, так что уже через пять минут Лени стало дурно. Однако ей не хватило духу пожаловаться.
– Очень милый, –
