Все оттенки черного - Вадим Панов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Скажи мне еще.
– Ты прекрасна!
– Нет!
– Я преклоняюсь перед тобой!
– Ты делаешь меня счастливой!
– Ты – королева Луны!
Счастье, счастье, счастье…
«Только Дьявол позволит тебе все!»
ЛазарьВстречный ветер снова рвал длинные белые волосы, железное сердце «Харлея» бешено стучало, а рядом, совсем рядом билось еще одно сердце. Молодое, сильное, человское.
– Ты всегда так гоняешь? – Девушка обнимала его за талию, тесно прижавшись к спине. – Ты можешь потише?
– Могу, но не хочу! – Запах пищи сводил с ума.
– Ты крутой, да?
«Если бы ты знала, какой я…»
Он выехал сразу же после захода солнца и направился в «Голодную утку». Лазарь еще никогда не выбирал пищу в этом клубе, но пару раз наведывался в него, оценивал обстановку и счел ее вполне подходящей. Он не хотел отводить окружающим глаза, берег запас крови для встречи с преступником, а в шумной разношерстной толпе можно было спокойно выбрать пищу по своему вкусу и остаться незамеченным даже без наведения морока. Так оно и получилось.
Девушка ему приглянулась сразу. Крепко сбитая, раскованная, пышущая здоровьем и силой, одетая в короткое платье, она лениво сидела за стойкой бара, скучающе оглядывая присутствующих. Она была одна, но Лазарь все равно выждал десять минут, чтобы, точно убедившись в этом, приземлиться на соседний табурет и предложить познакомиться.
Теперь девушка была обречена.
Гангрел одурманил жертву Внешностью, одной из дисциплин магии крови, превратившись для нее в эталон любви и восхищения. Все ее мечты, все ее представления об идеальном мужчине воплотились в беловолосом красавце со странными, ярко-красными зрачками глаз. Она охотно рассмеялась его незатейливой шутке, представилась, ее звали Римма, и с радостью согласилась с тем, какая ужасная скукотища царит в этой жалкой и голодной «Утке». Когда они вышли из клуба, Лазарь нежно обнимал ее за плечи и целовал в шею. Вышибала видел только его спину, обтянутую черной кожаной курткой с искусной вышивкой, изображающей серебристого дикобраза.
– Долго еще? Я замерзаю!
– Мы практически дома. – «Харлей» въехал в лифт, Гангрел с грохотом закрыл дверь и нажал кнопку.
– Это твой дом? – Удивление смогло преодолеть даже действие Внешности.
– Тебе кажется это странным?
– Ну, если это действительно дом…
– Самый настоящий. – Лифт остановился. – Держись крепче!
«Харлей» взревел, резко влетел в помещение и остановился.
– Ух ты! – Римма с восторгом огляделась. – Ты действительно здесь живешь?
– Живу. – Лазарь помог ей слезть с мотоцикла.
– Ты так сильно замерз! – Девушка взяла его ладони в свои и поднесла к губам, ее глаза игриво сверкнули. – Хочешь, я согрею тебя?
Она стала чувствовать холод его кожи. Гангрел сознательно ослабил действие Внешности – по-настоящему хорошо высушить можно только не одурманенную жертву, понимающую приближение смерти.
– Ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО сильно замерз! – В ее голосе не осталось и тени игривости.
– Как и я!
Шарлотта, одетая в тончайшую белую накидку, вышла из спальни. Томная, зовущая, кудрявые волосы собраны в высокую прическу – так удобнее высушивать, а кроме того, она не любила, когда их пачкала кровь, – в руках только что срезанная роза. Кровавая роза Малкавиан. Шарлотта была ослепительна, но Лазарь видел ее подрагивающие губы, лихорадочный блеск в прекрасных глазах, расширенные красные зрачки. Жажда приближается.
– Ты не говорил, что нас будет трое. – Римма посмотрела на Гангрела.
– А ты разве против? – Шарлотта опередила своего друга. Нежно провела рукой по щеке Риммы. – Разве ты не хотела бы сделать это со мной?
Она не использовала Внешность, но девушка подалась вперед.
– Разве ты не хочешь согреть меня? – Красная роза приласкала шею Риммы, легко скользнула по груди. – Я тоже замерзла.
Девушка прикоснулась к руке Шарлотты, улыбнулась чуточку нервно:
– Ты как Снежная королева.
– Потому что я была одна. – Гангрел знал, что запах пищи разрывает Шарлотту на части, и поразился ее выдержке. – Ты согреешь меня?
– Я согрею.
Шарлотта присела на покрытую ослепительно белым шелком кровать, мягко потянула девушку за руку, обняла.
– Я так ждала тебя. – Полные губы подрагивали.
Жажда.
Римма прижалась к ней, чуть вздрогнула, почувствовав холодное тело масана, но не отпрянула. Шарлотта расстегнула на девушке платье, помогла освободиться от него, приласкала нежные выпуклости груди. Забытый всеми Лазарь поднял брошенную на пол одежду: платье, кружевные трусики, туфли, сложил в пластиковый пакет. Его сердце глухо стучало.
«Нет, это не моя охота! Успокойся!»
На белом шелке постели сплелись две женские фигуры: загорелая, дышащая здоровьем – Риммы, и бледная, почти прозрачная – Шарлотты.
– Ты так прекрасна! – Роза Малкавиан с томительной нежностью путешествовала по ждущему телу Риммы.
– Мне хорошо с тобой! – Губы девушки ласкали ушко Шарлотты, дыхание участилось. – Мне так хорошо…
Красные зрачки Шарлотты расширились до размеров радужной оболочки, поглотили белок, полные губы разошлись, и Лазарь увидел растущие иглы.
«Сейчас!» Он сжал кулаки.
Иглы прокололи шею Риммы. Девушка вздрогнула.
– Мне так хорошо…
Шарлотта, продолжая нежно удерживать жертву в удобном положении, жадно высушивала ее. Жадно. Жажда была слишком близка. Лазарь видел, как кровь капает на снежный шелк простыней.
– Что ты делаешь?
Римма почувствовала боль, накатившую слабость, попыталась оттолкнуть от себя вампира, но было поздно. Слишком поздно. Теперь Шарлотта не стеснялась. Запах крови затуманил ее рассудок, и до Лазаря долетело довольное урчание масана.
– Помогите! – Глаза Риммы остановились на Гангреле. – Помоги…
Шарлотта разорвала ей горло, урчание смешалось с чавканьем, она перевернулась на спину, чуть подняла безжизненную девушку над собой и жадно ловила ртом стекающую кровь. Ее прекрасное лицо, белый шелк белья, снежные простыни – все было перепачкано красным. Жажда ушла, теперь Шарлотта играла.
«Сколько пищи пропадает зря. – Лазарь поджал губы, но, глядя на наслаждающуюся Шарлотту, растаял, нежно улыбнулся. – Малкавианы, они просто сумасшедшие…»
ВераВсе утро они провели в «Центре» – прекрасном развлекательном комплексе рядом с Большой Тульской. Дети веселились до упаду, от души накатались на роликах, испытали на прочность все аттракционы, объелись мороженым и теперь шумели на заднем сиденье джипа, активно делясь впечатлениями от поездки.
Звонил Кот, сообщил, что уже вернулся из Питера и появится дома чуть раньше обычного – устал. Он так и не вспомнил о дне рождения Кости-младшего, и Вера не стала ему напоминать об этом. Не по телефону.
Джип медленно подкатил к крыльцу особняка.
– Вы будете дома до вечера, Вера Сергеевна? – поинтересовался Славик.
– Да. – Она открыла дверцу, вышла из машины, но остановилась.
Пронзительная, щемящая тоска подкатила к ее горлу.
«Что-то не так!»
Вера не смогла бы объяснить, что именно произошло. Предчувствие? Предзнаменование? Дурное настроение? Но она была точно уверена, что с их прекрасным особняком творится что-то неладное.
«Что-то не так!»
И дети не должны это видеть.
– Славик, вас не затруднит погулять с ребятами в саду?
– Конечно, нет, Вера Сергеевна, – чуть удивленно ответил телохранитель.
– Недолго, минут десять.
Она посмотрела, как дети, сопровождаемые Славиком, направились в сад, слабо махнула им рукой, вздохнула и с силой надавила на дверную ручку.
«Что-то не так!»
Когда Вера вошла в холл, ее странная тоска немного ослабла. Все было как обычно: лестница на второй этаж, резная вешалка… Пахло духами. Не ее любимыми, с ландышем, а чужими, терпкими. Запах мускуса. Вера не терпела его.
Тоска снова накатила. Вера огляделась. Это был не устоявшийся запах, а легкий, невесомый аромат, появившийся вдруг. Как если бы носительница этого терпкого запаха прошлась по холлу, задержавшись в нем на какие-то мгновения. Например, чтобы подкрасить губы у большого зеркала. Вера посмотрела на зеркало и побледнела: на полке небрежно лежала открытая дамская сумочка, а около нее – тюбик дорогой губной помады. Он валялся на боку, раскрытый, будто бы его хозяйку что-то отвлекло от зеркала. Или кто-то отвлек и потянул за собой, крепко сжимая за руку, улыбаясь, а она, шутливо пыталась отбиться, чтобы продолжить прихорашиваться.
Из столовой донеслись неясные голоса.
Тихо, очень тихо и очень медленно Вера слегка приоткрыла ведущие в столовую двери и, чтобы сдержать крик, приложила к губам ладонь. Ноги стали ватными, вялыми, в голове гулко застучал тяжелый молот.
Бум!
Кровь ударила в лицо.
