Том 17. Джимми Питт и другие - Пэлем Вудхауз

Его лордство как раз прикидывал, не удастся ли в минуту душевной разнеженности вытрясти дядю на приличную сумму, и тут на руку ему упала тяжелая теплая дождевая капля! В кустах зашлепало и зашелестело. Небо закрыли свинцовые тучи.

Лорд огляделся — куда бы скрыться. Бесцельно прогуливаясь, он достиг розового сада. В дальнем конце его имелась беседка. Лорд поднял воротник и побежал.

Приблизившись, он услышал, что внутри кто-то насвистывает в ритме похоронного марша. Тут хлынул дождь. Запыхавшийся лорд нырнул в беседку и увидел, что за маленьким дощатым столиком сидит Харгейт, и лицо у него крайне озабоченное, а на столе разложены карты. Харгейту так и не пришлось вывихнуть себе запястье. Пока он просто отвечал отказом на все приглашения сыграть в бильярд.

— Хелло, Харгейт, — сказал его лордство. — Вот это ливень, черт возьми!

Харгейт поднял взгляд, молча кивнул и вновь занялся картами. Взял верхнюю из колоды в левую руку, посмотрел на нее задумчиво, как будто решая, в каком месте на столе она будет лучше смотреться с художественной точки зрения, и в конце концов положил рубашкой вниз. Затем взял другую карту со стола и положил ее поверх предыдущей. При этом он не переставал страдальчески насвистывать.

Его лордство взглянул на своего гостя с досадой.

— Захватывающая игра, — заметил он язвительно. — Что это? Пасьянс?

Харгейт снова кивнул. На этот раз он даже не поднял глаз.

— Ну что вы сидите здесь, надувшись, как лягушка? — раздраженно сказал ему лорд Дривер. — Давайте поговорим о чем-нибудь.

Харгейт собрал карты и принялся рассеянно тасовать, по-прежнему насвистывая.

— Да перестаньте вы! — сказал его лордство. Харгейт кивнул и послушно положил колоду на стол.

— Послушайте, — сказал лорд Дривер, — это же скука смертная. Давайте хоть сыграем. Во что угодно, лишь бы время провести. Проклятый дождь! Так мы здесь просидим До обеда. Вы когда-нибудь играли в пикет? Я вас за пять минут научу.

На лице Харгейта появилось благоговейное выражение, как у человека, который только что своими глазами созерцал чудо. Долгие годы он изощрялся во всех мыслимых дипломатических уловках, чтобы подвигнуть того или другого молодого джентльмена на партию в пикет, и вдруг этот изумительный молодой джентльмен, истинное сокровище среди молодых джентльменов, сам предлагает обучить его этой игре! Счастье было слишком велико. Чем он заслужил такой подарок судьбы? Примерно так мог бы чувствовать себя утомленный бесконечными погонями лев, если бы очередная антилопа, вместо того, чтобы, как обычно, устремиться к горизонту, обернулась и по доброй воле сунула голову ему в пасть.

— Я… не прочь поучиться, — сказал он.

Харгейт внимательно слушал, пока лорд Дривер многословно объяснял ему основные правила игры в пикет. Время от времени он задавал какой-нибудь вопрос. По-видимому, он постепенно начинал усваивать общие принципы.

— Что значит «репик»? — спросил он, когда его лордство сделал паузу.

— А это вот что… — И его лордство продолжил свою лекцию.

— Ага, теперь я понял, — обрадовался неофит.

Игра началась. Лорд Дривер, как и следовало ожидать, выиграл у своего ученика первые два кона. Затем выиграл Харгейт.

— Теперь я уже вполне разобрался, что тут к чему, — сказал он самодовольно. — Игра-то совсем простая. Может, сыграем на интерес?

— Что ж, — медленно проговорил лорд Дривер, — если вам так хочется.

Он бы, конечно, такого не предложил, но, черт возьми, этот тип сам нарывается! Не его вина, если после одного-единственного выигрыша новичок возомнил, будто все понимает про игру в пикет. На самом-то деле пикет — такого рода игра, где выигрыш практически полностью зависит от умения игрока. Но… В конце концов, у Харгейта наверняка полно денег. Не обеднеет!

— Что ж, — повторил его лордство. — Сколько ставим?

— Что-нибудь скромненькое? Десять шиллингов на сотню?

Несомненно, тут его лордству следовало поправить новичка, объяснить, что десять шиллингов за сотню очков в пикете — далеко не скромная ставка. Он-то знал, что неопытный игрок за двадцать минут легко может проиграть и четыреста очков, а уж двести — обычное дело. Но он оставил все как есть.

— Очень хорошо, — сказал лорд Дривер.

Двадцать минут спустя Харгейт огорченно смотрел на листок, где записывались очки.

— Я должен вам восемнадцать шиллингов, — сказал он. — Заплатить сейчас, или уж потом разочтемся сразу за все?

— Может быть, на этом остановимся? — предложил лорд Дривер. — Дождь уже кончился.

— Нет, сыграем еще. Мне нечего делать до обеда, и вам, я думаю, тоже.

Совесть его лордства слабо трепыхнулась напоследок.

— Знаете, Харгейт, вам правда лучше бы остановиться. В эту игру можно проиграться в пух.

— Мой дорогой Дривер, — довольно холодно ответил Харгейт, — благодарю вас, но я сам могу позаботиться о себе. Разумеется, если вам не хочется рисковать, тогда, безусловно…

— О, ни в коем случае, — оскорбился его лордство. — Буду только рад. Но помните, я вас предупредил.

— Буду иметь это в виду. Кстати, пока мы не начали — может быть, поднимем ставки? Как насчет соверена за сотню?

Лорд Дривер никак не мог себе позволить играть в пикет по соверену за сотню, да и вообще не мог позволить себе играть в пикет на деньги, но после обидного намека, брошенного его противником, самолюбие не позволяло признать этот унизительный факт. Лорд Дривер кивнул.

Шестьдесят минут спустя Харгейт взглянул на часы:

— Пожалуй, пора переодеваться к обеду.

Его лордство в глубоком раздумье ничего на это не ответил.

— Позвольте-ка, вы должны мне двадцать фунтов, если не ошибаюсь? — продолжал Харгейт. — Надо же, как вам не повезло!

Они вышли в сад, полный роз.

— Как все благоухает после дождя, — разговорился Харгейт. — Дождик все освежил!

Его лордство, по-видимому, не слышал. Должно быть, углубился в какие-то свои мысли. Он был рассеян и задумчив.

— Еще успеем немного прогуляться, — заметил Харгейт, снова глядя на часы. — Я хотел поговорить с вами.

— А! — сказал лорд Дривер.

Выражение лица лорда не расходилось с его чувствами. Он казался задумчивым и в самом деле пребывал в задумчивости. Чертовски неудачно получилось с этими двадцатью фунтами!

Харгейт исподтишка наблюдал за ним. Его образ жизни требовал большой осведомленности по поводу образа жизни других людей, а потому он знал, что лорд Дривер неимущ и во всем зависит от дядюшки, обладающего чрезвычайно развитым хватательным рефлексом. На том и строил Харгейт свои расчеты.

— Что за человек этот Питт? — спросил он.

— Да так, мой приятель, — ответил его лордство. — А что?

— Я его не выношу.

— А по-моему, он неплохой, — сказал его лордство. — Собственно говоря, я точно знаю, что неплохой. — Это он вспомнил человеколюбивые поступки Джимми. — Почему он вам не нравится?

— Сам не знаю. Не нравится, и все тут.

— О? — равнодушно отозвался его лордство. Он был не в настроении выслушивать рассказы о чьих-то симпатиях и антипатиях.

— Слушайте-ка, Дривер, — сказал Харгейт. — Сделайте мне одолжение. Уберите Питта из замка.

Лорд Дривер в изумлении посмотрел на своего гостя.

— Э? — сказал он. Харгейт повторил.

— Я смотрю, вы тут наметили для меня целую программу, — сказал лорд Дривер.

— Уберите его отсюда, — жарко повторил Харгейт. Он тяжело переживал запрет на бильярд, испытывая Танталовы муки. В замке полно молодых джентльменов именно такого рода, с какими он привык работать, любой может стать легкой добычей, а он из-за Джимми вынужден стоять на приколе, словно отслуживший свое линкор. Есть отчего прийти в бешенство! — Заставьте его уехать. Вы его сюда пригласили. Вряд ли он собирается остаться здесь навсегда, правда? Если вы уедете, ему тоже придется собирать вещички. Вот что поезжайте завтра в Лондон. Подберите какой-нибудь предлог, это дело нетрудное. Он волей-неволей должен будет уехать с вами. В Лондоне вы отвяжетесь от него и вернетесь сюда. Так и сделайте.

Нежно-розовый румянец медленно разлился по лицу лорда Дривера. Он сделался похож на рассерженного кролика. В его организме был не такой уж большой запас гордости, но при мысли о той недостойной роли, что предлагал ему Харгейт, ее мелководные глубины взволновались до самого дна. Между тем Харгейт, продолжив свою речь, добавил последнюю каплю:

— Да, кстати о деньгах, которые вы проиграли мне в пикет, — сколько там было? Двадцать? Двадцать фунтов было, я не ошибся? Ну, так это все, считайте, аннулируется. С этим все будет в порядке.

— В порядке? — взорвался его лордство, порозовев до ушей, — в порядке, черт меня побери совсем? Я завтра же выплачу вам все до последнего забубённого пенни, и после этого вы сами можете выметаться, вы, а не Питт! Да за кого вы меня принимаете, хотел бы я знать?