Они под запретом (СИ) - Салах Алайна

Арсений появляется в спальне спустя минут десять, привнося в нее влажный аромат моего геля для душа.

— Тебе идет мое полотенце, — издав тихий смешок, я указываю глазами на его бедра, замотанные в бежевую махровую ткань.

Арсений усмехается в ответ, в два шага сокращает расстояние между нами и садится на кровать напротив. Его глаза, прищурившись, смотрят в мои.

— Я сейчас уеду. Есть дела.

Я понимающе киваю. К такому повороту я была готова, и заранее сказала себе не повторять предыдущих ошибок с обидами на его занятость. Он много работает. Мне следует это принять и уважать.

Арсений продолжает на меня смотреть, и мне с трудом удается удерживать его взгляд. Почему он так смотрит? Подозревает?

— Ты действительно пьешь таблетки?

Правда наливается в горле комком, на пару секунд лишая меня возможности говорить. Я никак не могу решить, стоит ли ему выпасть наружу или же провалиться вниз. Нервозность достигает своего пика, и я слабовольно отвожу глаза. Как же сложно… От растущего напряжения вибрируют мышцы, а рот становится непослушным.

— Да, — быстро выпаливаю я. — Врач выписал на пару месяцев.

Когда из импульсивной моя ложь перешла в статус осознанной, мне становится окончательно не по себе. Я спрыгиваю с кровати, наклонившись, подхватываю со спинки кресла халат и спешно продеваю в него руки.

— Мне тоже нужно в душ, — повернувшись, я одариваю наблюдающего за мной Арсения бодрой улыбкой. — Подождешь немного? Потом я тебя провожу.

Я предпринимаю попытку выскользнуть из спальни, однако Арсений ловит меня дверном проеме.

— Ждать не могу, — хозяйским рывком он разворачивает меня к себе. — Быстро послушай, а потом я поеду.

Мой внезапное желание — помотать головой и отступить назад. Арсений любит рубить правду в лицо и сейчас мне становится немного страшно. Первый счастливый шок сошел и настало время прозаичной реальности. Вдруг он скажет, что… Я не знаю. Что между нами все останется так, как сейчас, потому что Инесса ему удобна и идеально подходит на роль жены? Что, если предложит быть его любовницей, к которой он сможет приезжать как вчера, чтобы заняться сексом… Что я буду делать тогда? Смогу ли принять это или же напротив, отказаться?

— Ты чего хмуришься? — Арсений слегка встряхивает меня за плечи. — Глаза подними.

Я поднимаю.

— Я с Инессой за один день вопрос закрыть не смогу. Слишком много нюансов.

Легкие покалывает от облегчения. Это не то, чего я боялась. По-крайней мере, Арсений не собирается оставлять все, как есть.

— Каких нюансов?

— Много разных, — отрезает он, давая понять, что распространяться о них не намерен. Но теперь, когда мой главный страх отступил, вспышки вопросов не желают стихать.

— Ты хочешь продолжать с ней спать?

— Нет, я этого делать не собираюсь. Инесса уезжает на две недели на стажировку по работе.

—Ты можешь сказать ей обо всем сейчас, — тихо замечаю я. — Какая разница?

— Разница есть. Стажировка для нее важна, и портить ее я не стану.

Мне горько это слышать. Арсений говорит, что ему важна стажировка Инессы, а звучит так, будто она сама для него имеет значение. Мне больно от того, что он так много о ней знает. Что заботится о ней и переживает за ее работу.

— Она дорога тебе?

— Аина, хватит, — голос Арсения смягчается и вместе с этим становится ясно, что на дальнейшие вопросы он отвечать не станет. — Двойную жизнь я никогда не вел и собираюсь. Это все, что тебе нужно знать.

Как же сложно. Что за натура у меня такая, которая, улучив для себя кусочек счастья, становится голодной и требовательной? Вчера я пыталась придумать, как мне жить без него, а сегодня грущу оттого, что все не происходит так быстро. Нужно учиться терпению и стараться ему доверять. Мне нельзя повторять прежних ошибок.

— Хорошо, — смиренно произношу я и поднимаю голову, позволяя ему прочесть мое согласие. — Ты главное меня не обманывай.

— Да я вроде не был замечен, — усмехнувшись, Арсений кладет ладони мне на бедра и дергает к себе, так что лоб и подбородок утыкаются в его голую грудь. Ничего не могу с собой поделать — улыбаюсь. Он правда совсем другой: более близкий и понятный, но от этого не менее будоражащий.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Может быть, задержишься еще ненадолго? — я задираю голову и скольжу ладонью по полотенцу, поглаживая твердеющий член. Во мне вспыхивает упрямое желание убедить его остаться, несмотря ни на что.

Арсений перехватывает мою руку, опускает ее и быстро касается губами моих.

— Нет, надо ехать.

Отступив, я смотрю, как сбрасывает полотенце на пол, и натягивает боксеры. Чувствую удовлетворение. На его ягодицах видны следы моих ногтей — нестираемое напоминание о нашей ночи. Оставил ли Арсений какую-нибудь метку после себя? Наверняка. Нужно будет оглядеть себя в зеркале.

В коридор мы выходим вместе, и там, остановившись рядом с дверью, долго целуемся. Еще никогда в жизни я не была настолько уверена в том, чего хочу. Я хочу, чтобы так оставалось всегда.

29

В воскресенье я ложилась спать в твердой уверенности, что в этот раз между мной и Арсением все будет по-другому. Мои чувства к нему стали осмысленными и вместе с ними должны прийти спокойствие и доверие. Я не собираюсь сходить с ума в ожидании его звонков, не собираюсь ломать голову над тем, где и с кем он проводит время, и накручивать себя по мелочам. В определенном смысле я переросла прошлую себя с беспочвенными волнениями и обидами.

Утром понедельника я просыпаюсь в той же уверенности. Улыбаюсь своему отражению в зеркале и ощущаю, будто ноги наконец обрели твердую опору. Меня наполняет ощущение праздника. Знаешь, что он обязательно наступит и предвкушаешь будущие подарки. Арсений пообещал решить вопрос с Инессой, а это означает, что он выбрал меня.

Лишь к началу обеденного перерыва я начинаю то и дело поглядывать в телефон. Получается непроизвольно. Арсений до сих пор мне не позвонил, отчего шум сомнения оживает, заставляя злиться на саму себя и глушить его недавней установкой. «Я не собираюсь трепать себе нервы по пустякам. Все идет как должно быть. Мне есть, чем себя занять. Он позвонит».

Ближе у четырем я набираю Радмиле, которая на днях вернулась из Арабских Эмиратов и договариваюсь о встрече. О том, что вечером может появиться Арсений и пригласить меня куда-нибудь, стараюсь не думать. По прошлому опыту помню, что отказываться от намеченных планов в пользу ожидания — верный шаг к саморазрушению.

Звонок от него раздается в том момент, когда я выхожу из такси возле кафе, где мы условились встретиться с Радой. Я едва телефон от радости не роняю. Знала же, что он позвонит сегодня. Чувствовала.

— Привет, — говорю я как можно бодрее, чтобы не выдать того, что ожидание начало меня тяготить.

— Как дела? Уже вышла с работы?

— Да, я с подругой встречаюсь, — в этот момент я сама хвалю себя за возможность такое сказать. Пусть Арсений знает, что я не извожу себя бездельем и у меня тоже есть своя личная жизнь. — А ты как?

— Еду с производства.

— Снова вставал в пять утра?

— Это мой обычный рабочий график, — и чуть помягче: — Как твое настроение?

Мой взгляд вылавливает стройную фигуру Радмилы, появившуюся из двери ярко-желтого внедорожника. Она машет мне рукой, но я пока не могу должным образом среагировать. Все мое существо наслаждается моментом. Арсений звонит мне и мы как ни в чем не бывало разговариваем. Я спрашиваю, во сколько он встал, а он интересуется моим настроением. Мы разговариваем совсем как настоящая пара. Чудо в мелочах.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Хорошее. Даже очень. А твое?

— Устал немного. У меня второй звонок, Аин. Я тебе перезвоню позже.

— Да, да, хорошо, — быстро тараторю я, чтобы Арсений не заподозрил меня в недовольстве. Сбрасываю вызов, а уже в следующую секунду оказываюсь в надушенных объятиях Рады.

— Привет- привет! — весело звенит она, касаясь моего лица своей загорелой щекой. — С кем треплешься?