Миф тесен - Александр Баунов

От всего этого подросток сбежит. То, что кажется влекущим и манящим для взрослых, в детстве чаще всего безразлично или отталкивает. Зато мальчик или девочка заметят нагие и прекрасные «Три грации» в Эрмитаже, «Мальчика, вынимающего занозу» и «Будущих летчиков», Венеру Тициана или Боттичелли, просто пару голых Амуров, резвящихся с Психеями в углу картины. Вдобавок к ним заметят фотографии — такие, сякие и этакие в глянцевых журналах, увидят что-то в фильмах — и прочувствуют все это по-своему.

Запрещать изображения, как предусмотрительно сделали в паре-тройке религий, бесполезно. Это чтобы разбудить остывающую сексуальность депутатов, нужна массированная пропаганда (лучше бы просто приняли таблетку). А подросткам кажутся эротическими самые невинные книги. Мне, по крайней мере, казались. Совсем даже не обязательно читать «Сатирикон» Петрония или «Золотого осла» Апулея, тем более специализированную эротическую литературу. Не всякий и станет.

Зато станет — про то, как Том Сойер заблудился в пещере с Бекки или как девочка Элли оказалась в подземелье с мальчиком Альфредом («Семь подземных королей» А. Волкова). Многодневные приключения вдвоем, без взрослых, в пещере или в лесу — лучшая эротика для подростков. По крайней мере — совершенно достаточная. А приключений, где наедине остаются двое мальчиков, еще больше. Том Сойер и Гекльберри Финн, Реми и Маттиа у Гектора Мало в «Без семьи». Многим геям в детстве нравилась «Мио, мой Мио» Астрид Линдгрен. Но, вообще-то, список большой. Есть и отдельно про девочек. А кино? Думаете, подросткам нужны какие-то специальные эротические сцены? Да им вообще ничего не нужно: любую ситуацию достроит воображение в ту сторону, куда его толкает врожденная сексуальность.

Но и полный запрет кино и книг не поможет. Лучшей школой пробуждения гомосексуальной, равно как и гетеросексуальной, чувственности будет совместный поход подростков на пляж, или поездка на каникулы в лагерь (включая православный), или к родителям друга на дачу, прятки на дне рождения с залезанием в шкаф, совместное делание уроков, просто прогулка вместе. В принципе, достаточно и за одной партой посидеть.

Подросткам для пробуждения сексуальности любой ориентации не нужен ни ярко одетый артист, ни шутки телевизионных комиков, ни активист и организатор акций протеста Н. А. Алексеев, ни вообще малосимпатичные дяди и те­ти. Для пробуждения чувственности любой ориентации подросткам достаточно друг друга, всегда было достаточно и всегда будет.

Поэтому единственным действенным средством предотвращения гомосексуальности среди несовершеннолетних может быть только содержание их в одиночных камерах с подачей пищи через окошко лицом неизвестного пола, которое лучше со временем заменить на автомат. И чтобы не было никаких узоров на обоях. Другого средства нет. Стоит подумать над соответствующим законопроектом. Больше все равно ничего не поможет. Да и это вряд ли.

КТО СВЯТЕЕ — РУСЬ ИЛИ ЕВРОПА

В качестве главной темы 1025-летия крещения Руси патриарх Кирилл выбрал наши отличия от Европы по вопросу о гей-браках и вообще. В словах патриарха — «необходимо делать все, чтобы не допустить утверждение греха на пространствах святой Руси», — однако, содержится заведомо ложное утверждение, которое делает все рассуждение ничтожным. Русь пока еще никто не канонизировал. Вообще христианство не знает практики канонизации целых стран и народов. Если бы вдруг (что, впрочем, немыслимо) такая практика и возникла — Русь точно была бы не на первом месте в списке. И главное, вряд ли Русь вообще прошла бы любую честную комиссию по канонизации — по причине чрезвычайной распространенности всех остальных грехов, кроме, пожалуй, гей-браков.

В самом деле, кто и когда объявил Русь святой? Где акты на этот счет какого-нибудь вселенского собора? Да хоть бы и поместного. Где на худой конец частные мнения отцов церкви? Смотрим историю словоупотребления и видим: а это Русь сама себя так назвала. Устами патриотически настроенных ораторов Средневековья и публицистов нового времени. Отличный путь к святости: назову сам себя святым, и придите научитесь у меня все языцы. Главное — узкий.

Из иностранцев же термином пользовался, трудясь в России, Максим Грек, но его тут уличили в ереси и шпионстве на турецкого султана. Канонизировали в перестройку.

Всем пример

Можно, конечно, сказать, что святая Русь — это потому, что она хочет быть святой. Это, как говорили немецкие философы, не данность, а заданность. Или, как еще Владимир Соловьев заметил, Англия охотно величает себя «старой», Германия — «ученой», Франция — «прекрасной», Испания — «благородной», а Русь — «святой». В общем, гишпанским языком — с Богом, французским — с друзьями, немецким — с неприятелем, италианским — с женским полом говорить прилично. Но с Богом, отвечают нам, теперь прилично только по-русски. Носители гишпанского и прочих забыли, что такое подлинно христианские ценности, а мы их одни за всех тут отстаиваем. Хотя для человека, который хочет стать святым, заявлять: «Разойдись, я, конечно, грешник, но среди вас всех все равно самый безгрешный» — несколько странный образ мыслей.

Опять же пройдемся по заповедям. По «не убий» мы — на девятом месте в мире с конца, то есть в первой десятке по «убий», — это если брать общее число. А если на душу населения, то, конечно, получше, но все равно — позади любой страны Европы, которая погрязла в разврате. Это, не считая абортов и самоубийств, по которым мы первые и десятые в мире соответственно, опять же впереди погрязшей Европы. Про «не укради» — это мы сами всё знаем, хотя индекс восприятия коррупции и субъективен, но и без индекса берем всё, что плохо лежит. Про «не пожелай осла и вола ближнего своего» — это мы на третьем в мире месте по угону, если грузовые засчитывать за вола, а легковые за осла. По разводам мы тоже первые, но тут даже статистику приводить не нужно, всех затмил президент. Попробовал бы Обама или Клинтон на служебном посту развестись. Насчет «помни день субботний» — по нами же признанной статистике у нас более-менее регулярно помнят 5% населения, а в бездуховной Европе 15. Тут визуально ведь трудно сравнить: у нас в храме одна литургия в день, ну в приделе еще одна, а там — конвейер. С «возлюби ближнего как самого себя», или хотя бы не делай другому того, чего не хочешь, чтобы делали тебе, — с этим мы и так знаем, как у нас обстоит: как любим друг друга на дороге, например.

Если же святость святой Руси заключается в том, что светские власти гомосексуалистов в ЗАГСах не регистрируют, то на такую святость ведь много кроме нас претендентов: святая Уганда, святая Гана, святой Камерун, святой преподобный Египет. Стран и народов, отстаивающих указанным способом подлинно христианские ценности, тьма: такая толкотня может начаться.

Себя высекла

Откуда же взялась эта самозваная претензия? Во-пер­вых — XV век, когда мы вдруг остались единственной православной страной, не занятой магометанами.

То есть до этого мы были ими заняты, но к моменту, когда заняли других, частично уже освободились. Они рухнули, а мы стоим, их бог наказывает, а нас нет, — значит, святые. Католики не считаются, этих бог так давно наказал, что вообще непонятно, зачем живут, крестятся, венчаются: все равно ведь не спастись. Так вам и сейчас в любом приходе на святой Руси объяснят, а в XV ве­ке — и подавно.

Второе, на чем держится эта претензия, — это на страданиях, на крови новомучеников. На русской, так сказать, Голгофе, несомненно имевшей место. Только раз есть русская Голгофа, есть ведь и русский Иуда, и русский Пилат, и русские воины-бичеватели, и русские первосвященники, и отечественный суд синедриона, и отечественная толпа, кричавшая: «Распни!» Насчет толпы — даже фотографий множество сохранилось. Понятно, что тут и Троцкий с латышскими стрелками, но для наших масштабов, если и всю Латвию поголовно под ружье поставить — не хватит.

В общем, святая Русь — это такая Афродита Милосская, которая сама себя высекла из куска мрамора, а потом себе же руки и отрубила.

Мы святые потому, что хорошо помучили сами себя. До 1917 года всем торжественно сообщали, что мы живем в святой Руси с божьим народом, равномерно распределенным по всей территории. А потом вдруг немалая часть этого божьего народа порушила храмы и постреляла священников. Конечно, божественный замысел на нашу святость может проявиться в чем угодно, в том числе и в страданиях. Но тогда он и в гей-браках может проявиться. Сказано же Исайе Богом: «Мои мысли — не ваши мысли». А мы так думаем: наши, чьи же еще. Какие у нас, такие и у Бога должны быть, а иначе, зачем нам такой Бог?

Если посмотреть, какие страны высказывают претензию на особую духовность, то это обычно те, которые подотстали от своего окружения экономически и вообще — по части, допустим, достоинства гражданина, всяких его прав и свобод. Сейчас это, например, кроме нас, Иран, ну и в целом исламский мир. А лет 100—150 назад в Европе Германия отстала от конкурентов Англии и Франции, и пошли разговоры: у этих — холодный галльский ум, английский меркантилизм, служба золотому тельцу на фабриках, а у нас — чистый германский дух, здоровый крестьянин, «Волшебный рог мальчика» и философия. Философия с музыкой действительно удались, но в остальном долго пришлось помучиться.