Миллион завтра. На последнем берегу. Космический врач - Боб Шоу

Чувство, что он выставил себя напоказ, росло в нем до тех пор, пока он не оказался в тени забора, имеющего, как выяснилось, более трех метров высоты. Изучив его вблизи, он констатировал, что это гладкая металлическая конструкция без единой заклепки, на головку которой можно было бы поставить ногу. Чтобы убедиться, что не достанет до верха пальцами, Карев подпрыгнул, а затем пошел вдоль забора, обогнул лабораторию сзади и наконец добрался до ворот. Как стена была монолитной по всей длине и не годилась для подъема, так и закрытые ворота выглядели не менее неприступными. Он взглянул туда, где, как рассыпанные угольки, светились огни Друмхеллера. Вилл Карев, коммандос-любитель, остановился перед первой преградой из жести, которую можно попробовать разрезать домашним консервным ножом…

Воодушевленный этой мыслью, он вынул из мешка топорик и подошел к стене с той стороны, чтоб его не было видно с дороги. Недалеко от угла забора он замахнулся топориком, который вошел в светло-серый металл удивительно легко и бесшумно. Он отскочил на некоторое расстояние и прислушался. За стеной было тихо, поэтому он вернулся и атаковал ее точными вымеренными ударами.

За несколько минут он вырубил метровый кусок в форме перевернутого. «V», который, затем отогнул к земле. Через промежуток, в котором размещались опоры стен, находилась очередная плоскость из жести. С внутренней стеной справиться оказалось труднее, поскольку он не мог как следует размахнуться, но в конце концов он одолел и ее. Слегка отогнув вырубленный кусок на себя, он заглянул в образовавшуюся щель и заметил слабо освещенное забетонированное пространство вплоть до стены лаборатории. Насколько он мог понять, никто его не обнаружил.

Заткнув тяжелый нож за пояс и с топориком в руке он протиснулся сквозь отверстие. Треугольный кусок жести удалось легко вернуть на место, так что отверстие не бросалось в глаза. Пока Карев занимался этим, внезапно вспыхнул свет, бросив на стену его тень. Он повернулся с поднятым топором и заметил фары машины, вероятно, въехавшей в ворота. Свет фар, отражающийся и передвигающийся по узкой полосе между забором и лабораторией, казалось, заполнял весь мир. Кареву казалось, что водитель его заметил, иначе быть не могло, но машина повернула и проехала дальше, пока не исчезла за углом здания.

Неужели произошло чудо? А может, водитель был настолько хитер, что не показал вида, что его заметил? Карев сунул топор сзади за пояс и подбежал к ближней стене лаборатории. Ухватившись за желоб, он подтянулся, подгоняемый страхом. Над стеной нависал карниз плоской крыши, и, когда Карев выбирался на нее, топорик выскочил из-за пояса и упал вниз, громко звякнув о бетон. Карев распластался на крыше, но заметил, что ту ее часть, на которой он лежит, видно из окон второго этажа. Он бросился бежать, пересек крышу и присел в углу, пригнув голову чуть ниже окон. Через пять, может, десять минут он поверил, что его присутствия никто не заметил. С новым приливом оптимизма, который прежде заставил его прийти сюда, он огляделся вокруг.

Со своей крыши он видел луга за забором, которые тянулись на север, исчезая в серых складках местности — оттуда ему ничто не угрожало. В одном из окон над его головой горел свет. Он подполз к нему, встал и заглянул внутрь. Увидел он маленькую комнатку, вся мебель которой состояла из стула и раскладушки. На ней находилась темноволосая женщина. Несмотря на то, что она лежала спиной к окну, он немедленно узнал мягкую округлость ее бедер.

Это была Афина!

Карев постучал в стекло и замер, слишком поздно подумав, что в невидимом углу комнаты может быть кто-то еще. Афина приподняла голову и тут же спокойно легла снова. С бьющимся сердцем Карев выждал несколько секунд и постучал снова, наблюдая за реакцией Афины. Она подняла голову, села и посмотрела в его сторону. От удивления глаза ее широко раскрылись, и она бросилась к окну, прижимая руки к стеклу. При виде беззвучно шевелящихся губ Карева охватила неудержимая радость — если бы только удалось вызволить Афину из комнаты, они перебрались бы через забор и удрали.

Он вынул из-за пояса нож, схватил его за Лезвие и ударил рукоятью в стекло. Удар, от которого у него заболело запястье, прозвучал неожиданно громко, но стекло даже не треснуло. Он повторил попытку, и на этот раз нож едва не выпал из его одеревеневшей ладони. Афина прижала дрожащие пальцы к губам и оглянулась на дверь комнаты. Смущенный крепостью стекла, Карев отложил нож и потянулся за топориком, но тут же вспомнил, что тот упал на землю. Неопределенно махнув Афине рукой, он подбежал к навесу и свесил вниз ноги. Найти желоб ему не удалось, но нельзя было терять времени, и он прыгнул, махая руками и ногами, чтобы не потерять равновесия. Приземлился он тяжело и тут же начал на ощупь искать топорик. Желоб, по которому он поднимался, находился всего лишь в метре от него, но топора не было и следа. Проклиная выходки неодушевленных предметов, он расширил круг поисков.

— Он здесь, Вилли, — сказал вдруг холодный, иронический голос, который мог принадлежать только двухсотлетнему бессмертному.

Вздрогнув и чуть не задохнувшись, Карев вскочил на ноги и вгляделся в темноту.

Тучный, модно одетый Баренбойм выглядел нелепо на фоне мрачного забора. Он внимательно следил за Каревым, а в правой руке держал фонарь таким образом, что не оставалось сомнений, что это оружие.

— Баренбойм, — выдохнул Карев. — Я чувствовал, что ты покажешься.

— Взаимно, мой дорогой, — ответил Баренбойм и махнул фонарем. — Входи.

— Минутку, я ушибся, прыгая с крыши.

Карев нагнулся и сунул руку за пазуху. Его пальцы сжались на рукояти ножа.

— Не нужно было замахиваться на геройские подвиги, которые кончаются — фатально, — процедил Баренбойм. — А теперь двигай.

— Почему ты не убьешь меня здесь? Слишком уж на виду? Карев осторожно тащил нож, пока он не оказался у него в руке.

— Где именно ты расстанешься с этим миром, не так уж важно, — холодно ответил Баренбойм. Он зажег фонарь и осветил лицо Карева.

— Мои глаза! — простонал Карев.

Он отвернулся, одновременно доставая из-под туники нож. Баренбойм охнул, когда Карев, используя единственный свой шанс, изо всех сил метнул тяжелый клинок. Тот попал Баренбойму прямо в горло, но рукоятью, и старый остывший повалился на стену, не выпуская фонаря из рук. Карев бросился на него, прежде чем тот успел направить на противника лазерный меч, схватил Баренбойма за правую руку, заставив выпустить фонарь, и ударил кулаком в живот раз, второй, третий…

Он пришел в себя, заметив, что, чтобы продолжать бить Баренбойма, нужно его поддерживать. Тогда он отпустил старика, а когда тот упал, отступил, сообразив, что делал все, чтобы его убить. Видя, что нож попал не тем концом, он почувствовал сожаление и гнев. Могло казаться, что события должны были сильно его потрясти, но способность к самоанализу покинула его где-то на трассе долгого путешествия через Нувель Анверс и Айдахо Фоллс в Друмхеллер.

Он присел рядом с лежавшим без сознания Баренбоймом, поднял фонарь, а затем открыл его сумку и вынул оттуда все ключи. Потом побежал по узкой бетонной дорожке ко входу в лабораторию. На площадке перед входом стояла машина, наверняка Та, на которой приехал Баренбойм. Ворота были открыты. Карев подбежал к двери здания, но оказалось, что она заперта. Неужели в целом здании кроме Афины никого нет? Он опробовал несколько ключей, прежде чем ему попался нужный. В холле не было ни души, но он заколебался перед входом, не уверенный, что в лаборатории у Баренбойма не было никаких помощников.

Карев осмотрел горевший все это время фонарь. Передвигая выключатель назад, его гасили, а подавая вперед — зажигали. Направив фонарь в землю, он передвинул выключатель еще дальше вперед, почувствовал пружинистое сопротивление, и в следующую секунду поверхность бетона закипела. Мгновение он благодарно смотрел на фонарь, а затем вбежал в здание, уже не боясь, что наткнется на противника. По обе стороны холла находились лестницы, но к Афине, скорее всего, вела правая. Он прыжками поднялся по ней и побежал по коридору, тянувшемуся через все здание. В противоположном его конце он обнаружил другой, поперечный коридор с шестью дверями в дальней стене. Прикинув, в какой комнате может быть Афина, он нажал ручку. Дверь не подалась, но он чувствовал за ней ее присутствие.

— Афина! — крикнул он.

— Вилл! — ответила она слабым голосом. — Ох, Вилл, это правда ты?

— А кто же еще? — крикнул он. Четвертый из опробованных ключей открыл замок, и в ту же секунду Афина оказалась в его объятиях. — Тихо, тихо, — шептал он, гладя ее дрожащее тело своими неожиданно спокойными и сильными руками.

— Вилл, — сказала она, отодвигаясь на шаг, — нужно бежать отсюда. Ты даже не представляешь, какие на самом деле эти двое…