Стеклянный шар (СИ) - Романова Наталия

В тот миг, когда Лида проходила мимо входной двери, та резко распахнулась, и на пороге появилась пара. Высокий мужчина весьма почтенного возраста, тем не менее, державший спину прямо, с удивительно знакомым взглядом и оглушающей аурой. Ему не нужно было даже представляться. Очевидно, что в дверях стоял отец Ивана.

– Возьмите же, наконец, пальто, – Лида вздрогнула от окрика, перевела взгляд на спутницу отца Ивана. Женщина была немолодая, бледная, с покрасневшими от слёз глазами. – И почему вы не в форме? – раздражённо кинула она Лиде, всучив сдёрнутое с плеч пальто.

– Не обращайте внимания, – хмуро вставил зашедший, также всунув свою куртку в руки Лиды. – Не до формальностей, – мужчина широкими шагами начал пересекать вестибюль.

Машинально Лида отправилась в гардеробную, пристраивать верхнюю одежду гостей. Никого из обслуживающего персонала не осталось, лишь Дина продолжала скулить, спрятавшись за колонну.

Дурость какая! Сумасшествие! Гастроли психиатрической клиники в особняке отдельно взятого представителя списка Форбс. Лида чувствовала, ещё немного, и она отправится выть за соседнюю колонну, рядом с Диной.

В комнате рядом с вестибюлем – Лида затруднялась дать ей определение, чуть поменьше соседнего холла, но ощутимо больше официальной гостиной, – на диванах расположились гости, рядом сидел Марсель, крутился Борщ. Мужчина – отец Ивана, машинально гладил щенка, его спутница обнимала Марселя.

– Это Лидия, – услышала она голос Марселя, – вроде подруга папы. Она в положении, – безапелляционно продолжил он, указывая рукой на Лиду. Господи, хоть сквозь землю проваливайся.

– Вот как, – первым поднялся отец Ивана. – Ефрем Иванович, – он протянул широкую ладонь, Лида пожала руку.

– Простите, ради бога, – пробормотала спутница Ефрема Ивановича. Можно было легко предположить, что это его мама, но женщина выглядела лет на десять, а то и пятнадцать моложе своего спутника. – Марина Ивановна. Вот такое совпадение. Понятно, почему наш сын – Иван, – тут же развеяла она сомнения Лиды.

Они стояли друг напротив друга, и Лиде казалось, что где-то они видела то, что видит сейчас. Невысокий рост, бледность кожи, тонкие черты лица. Цвет волос было сложно определить, большая часть головы была седой, но странное дело, это абсолютно не старило Марину Ивановну. Как и неожиданная худоба в почтенном возрасте.

– Вы тут знакомьтесь, а я пошёл к дармоедам, – крякнул Ефрем Иванович и двинулся вглубь дома.

– Это он про Милославского и Игната, – тут же пояснил Марсель.

На глазах мальчика перекатывались слёзы, сердце Лиды разрывалось не только от собственной боли и волнения за судьбу ребёнка, которого носит – настоящего, истинного чуда, случившегося в её жизни, – но и за Марселя, изо всех силёнок старающегося казаться собранным, сильным, важным.

Глава 18

– Неловко получилось, – ещё раз извинилась Марина Ивановна, вгоняя тем самым в ещё больший ступор Лиду.

– Ничего, – всё, что она нашлась ответить.

Не так Лида представляла себе знакомство с родителями Ивана, если честно, не особенно и представляла. Несмотря на собственный переезд в огромный дом Фроловых, в душе она осталась жительницей тесной однушки из микрорайона бюджетных пятиэтажек. Не верилось, что когда-нибудь это изменится. Сознание человека меняется долго, иногда с огромным трудом. Подсознание зачастую не меняется вовсе.

Тем более, Лида не могла и вообразить чудовищность ситуации, в которой ей придётся познакомиться с близкими людьми Ивана. Неважно, как это могло бы случиться: в ресторане, на официальной встрече, в домашней обстановке, на прогулке в парке, но абсолютно точно не так, как происходило здесь и сейчас, под почти всхлипывание Марселя и скулёж Борща.

Лида знала – родители Ивана живут в уединении в Швейцарии, в особняке, больше похожем на замок, с видом на горы. Отец давно отошёл от дел, сейчас время от времени выступал финансовым консультантом для таких имён, от которых у простого смертного кружилась голова, входил в политический истеблишмент Западной Европы и организовал «карманный» туристический бизнес – явно как развлечение в старости. Даже от куриц и кроликов пенсионера Кондрашова было больше практической пользы, чем от сети гостиниц, отелей и домов на горнолыжных курортах Европы. Про маму Ивана Лида знала и того меньше.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Семейный капитал Фроловых не наращивался поколениями, Ефрем Иванович оказался в нужное время в нужном месте, как и его отец, бывший партийным работником высокого порядка. Иван же сумел раскрутить доставшиеся средства до огромных масштабов, войдя в списки богатейших людей мира.

Гробовая, пугающая тишина повисла в помещении, словно чугунная плита она придавила всех, включая непоседливого, ничего не понимающего щенка. Гнетущая неизвестность сдавливала грудь, дышать становилось тяжелее и тяжелее.

– Вы хорошо себя чувствуете? – словно сквозь толщу воды услышала Лида.

– Всё хорошо, – просипела она в ответ.

Хорошо… Что может быть хорошего в сложившийся ситуации, в перекошенной усмешке судьбы, ударах сердцах, звучащих, словно пощёчины. Хлёстко, звонко, оглушающе.

– Не понимаю, что этой-то здесь нужно? – Лида подпрыгнула от неожиданности. Голос отца Ивана прорезал тишину, как раскалённый нож заледенелый наст, вызывая шипение.

Этой? Лида оглянулась. Не поняла. «Этой» – это ей?

– Гоните в шею! – продолжал громыхать Ефрем Иванович, широко шагая вдоль длинного коридора, идущего из кабинета Ивана в холл, где осталась жена, внук и Лида.

– Не горячитесь, не стоит, – рядом суетился Милославский, успевая сделать пяток некрупных шажков в один шаг Фролова-старшего.

– Я ещё не начинал горячиться! Мой сын пропал, власти только делают вид, что «предпринимают меры», его бывшая жена-проститутка явилась, как ни в чём не бывало, а служба безопасности перетряхивает грязное бельё, вместо того, чтобы рыть землю носами! Я не желаю слышать о предположительных половых связях любовницы моего сына, не хочу видеть Мишель Ришар на пороге этого дома! Я ясно выразился, Милославский?!

– Боже мой… – периферическим зрением Лида увидела, как Марина Ивановна мелко, словно прячась, перекрестилась, а Марсель замер в неестественной позе.

– Мы вылетаем сейчас же! – продолжал извергать молнии Ефрем Иванович. – Уничтожу! – прогудел, глядя прямо на Милославского. Впрочем, тот ничуть не растерялся, продолжал виться ужом, изображая услужливого добрячка.

– Фима! – Марина Ивановна одёрнула мужа, когда он остановился у застывшей троицы, будто врезался в стену из бетона. Борщ, заслышав крики, предпочёл ретироваться, поджав в испуге уши и хвост. – Прекрати сейчас же.

– Чего?! – прогудел, как иерихонская труба, Ефрем Иванович.

– Сейчас же! – негромко, но крайне убедительно отчеканила мать Ивана.

– Мишель Ришар? – Марсель вытянулся и уставился на деда. – Моя… мать?

– Святые угодники… – громыхающий праведным гневом ударил себя широкой ладонью по лбу. – Да, Мишель Ришар – твоя мать, – наконец, твёрдо проговорил он. – Ты хочешь её видеть?

– Да, – неуверенно кивнул Марсель.

– Пустите эту… – Ефрем Иванович замялся, проглотив эпитеты, явно крутившиеся у него на языке и абсолютно точно не предназначенные для детских ушей. – Чего стоим, кого ждём? – гаркнул он на Милославского. – Топай, встречай дорогую гостью!

Мишель Ришар оказалась женщиной без возраста. Издали, когда только заскочила во входную дверь, она показалась совсем юной, на мгновение Лида опешила, задавшись вопросом, во сколько же она родила. Вблизи же выглядела старше, при этом возрастные изменения начисто отсутствовали в лице и фигуре гостьи.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Худая, скорее жилистая, с выступающими венами на кистях рук, острыми коленями, продолговатыми, очерченными икрами. Тёмно-каштановые волосы длиною ниже плеч, уложены нарочито небрежно. Приковывающая внимание внешность, одновременно отталкивающая.

Впрочем, в Лиде могла говорить элементарная женская ревность, не дающая увидеть достоинства в потенциальной или прошлой сопернице. Растерянность, желание сойти с планеты или с ума. Главное – не наблюдать больше пошлый водевиль, который разворачивался на безумных квадратных метрах дома Ивана.