Легенды мирового рока - Павел Сурков

Те, кто хоть раз бывал на океаническом побережье, знают, что такое rip current – один из самых коварных видов прибрежного океанического течения, когда вдруг у самого берега перпендикулярно возникает узкая водяная полоска с течением «в противоход», рискующая затащить пловца прямиком на глубину. И единственный способ сопротивляться этому течению – это не бороться с потоком воды, который все равно сильнее любого человека, не пытаться добраться до берега, а, напротив, плыть поперек rip current, параллельно береговой линии – до тех пор, пока не выплывешь из коварной водяной полосы.

Так вот, с Куртом Кобейном произошло то, что происходит со многими пловцами, – он попал в rip current шоу-бизнеса. И вместо того, чтобы попытаться выплыть из смертельного течения, он начал с ним бороться – а такая борьба неизменно безнадежна и неизбежно заканчивается гибелью, увы.

Многие люди, которые были рядом с Куртом, пытались ему помочь – об окружении Кобейна надо говорить особо: он был чрезвычайно эмоциональным и тонко чувствующим человеком, несмотря на кажущуюся жесткость творчества. Кобейн – это образец человека с обнаженными нервами, чрезвычайно близко принимавшего к сердцу все то, что происходит и в его жизни, и в его окружении, да и в музыке вообще в целом.

Но при этом в условиях нарастающей популярности Nirvana (которой Кобейн активно сопротивляется) у Курта хватает пороху записать пластинку, которая станет одновременно и лучшей пластинкой за всю историю группы, и одновременно окажется лучшим надгробным памятником самому Кобейну. А главное – у нас есть возможность заглянуть в альтернативное будущее – в будущее, которое так и не наступило, и увидеть, какой была бы группа Nirvana, если бы Кобейн не покончил с собой. Эту возможность нам дает пластинка MTV Unplugged.

На Кобейна в последние годы его жизни свалилась невероятная, ни с чем не сравнимая слава – рухнула на него как гора. Говорить о том, что он этой славы не хотел, было бы, пожалуй, лукавством. Естественно, начав заниматься музыкой, Курт Кобейн прекрасно понимал, что рано или поздно ему придется выходить на следующий бизнес-уровень – иначе он бы так и сгинул в числе прочих гаражных групп, игравших музыку исключительно ради того, чтобы просто ее играть.

Феномен Nirvana состоит отчасти в том, что за свою короткую творческую жизнь группа не записала ни одной проходной пластинки – просто не успела. Каждая следующая запись была качественно новым шагом – как с точки зрения собственно творчества, так и с точки зрения бизнеса. Вернемся чуть-чуть назад, к самому началу их истории – пробный шар Bleach разрешился переходом на мейджор-лейбл и записью Nevermind – может быть, одной из лучших пластинок 90-х, своеобразным водоразделом, навсегда прикончившим музыку 80-х и определившим развитие музыки в новом десятилетии (да и в новом веке фактически тоже). Ну и, наконец, под конец был записан нервный, но жесткий и мощный In Utero и сделан Unplugged – концертник, благодаря которому мы можем с высокой долей вероятности судить о том, куда бы продолжила двигаться группа, останься Курт жив.

Что касается тайн, связанных с именем Кобейна, – наш курс называется «Великие тайны рок-н-ролла» и что мы должны так или иначе придерживаться выбранной тематики – то их на самом деле ровно две. Первая, лежащая на поверхности, это, собственно загадка смерти – хотя, конечно же, никаких загадок здесь особо нет.

Жизнь Кобейна, рано отколовшегося от семьи и развивавшегося фактически безнадзорно, с юности оказалась плотно связана с разнообразными веществами – к сожалению, этот факт необходимо признать. Стремительное разрушение организма, на мой взгляд было обусловлено целым рядом факторов, свойственных исключительно американскому обществу конца 80-х – во-первых, бурно развивается институт врачебной и психологической помощи. Попавший в лапы к врачам и психологам 13-летний юнец с кучей хронических заболеваний был отличной добычей. Курту засаживают в голову одну-единственную идею, которую мальчонка принимает как аксиому: таблетки и психолог могут спасти от мучений, переживаний и болей (у Кобейна – хронический бронхит). Итак, у мальчишки есть возможность приобретать по рецептам обезболивающие препараты, ну а старшие товарищи с легкостью делятся пивом и более крепким алкоголем.

Но вот тут надо остановиться, потому что возникает невероятный (и совершенно обоснованный) риск свалиться напрямую в пошлость: 90 процентов существующих биографических книг о Кобейне концентрируются исключительно на том, какие именно вещества он употреблял, в каких пропорциях и каким образом они довели его до гробовой доски.

Но до гробовой доски Кобейна довели вовсе не вещества (хотя их влияние, конечно, было заметно). До гробовой доски Кобейна довело невероятное, чудовищное одиночество. Более несчастной и одинокой фигуры сложно себе представить – вокруг многих героев нашего цикла всегда вращалось огромное количество знакомых, приятелей, товарищей – пусть не всегда искренних, зато массовость создавалась. Кобейн же был ужасающе одинок – и это одиночество он изо всех сил пытался разорвать.

Ему остро не хватало собеседника, близкого друга, а порой и советчика. Порой мне кажется, что, несмотря на всю безбашенность и отвязность, в душе Курт оставался неизменно скромным и даже несколько закомплексованным человеком. Одним из его друзей – настоящих друзей! – был Майк Стайп из R.E.M., и по воспоминаниям именно этого человека мы можем отчасти судить о том, что творилось с Куртом в последние месяцы жизни и чего он еще хотел получить от музыки и в целом от шоу-бизнеса.

Курт поднял непосильную ношу: он пытается в короткий срок динамично развивать как группу, так и собственную музыку в целом. Еще не утихли страсти по Nevermind, а он уже горит новой идеей – записать рваный, агрессивный, но в то же время чувственный альбом. И выбор продюсера – нойзера Стива Альбини – целиком и полностью идея Кобейна: для In Utero ему нужен максимально жесткий звук, «непричесанный», грязный – а Альбини мастер в таких делах.

Изначально пластинку собирались назвать I Hate Myself And I Wanna Die. Эта фраза стала своеобразной коронной шуткой Курта: в ответ на самый часто встречающийся журналистский вопрос «О чем вы мечтаете?» или же «Ваши творческие планы?» – он отвечал, сохраняя мрачное выражение на лице: «Я себя ненавижу и хочу умереть». Правда, рассудительный басист Крис Новоселич все-таки уговорил Курта сменить название пластинки. Аргумент был чрезвычайно логичен: а ну как какой-нибудь оголтелый фанат примет название пластинки как руководство к действию и вскроет себе вены? Вот тогда-то не оберешься забот, да просто – вовеки не отмоешься от обвинений в призывах к самоубийству.