Алхимик - Маргарита Полякова

Задержала меня бурная ссора между хозяевами гостеприимно приютившего нас дома. Супружеская пара, не обращая внимания на окружающих, выясняла отношения. Видимо, решить вопрос о том, было ли присутствие любовника в спальне жены галлюцинацией виконта или нет, вчера они не успели. Впрочем, меня интересовала не столько сама сцена семейной ссоры, сколько внешний вид приглянувшейся норлоку особы. Хм… ну, так себе, ничего. Фигурка стриптизерши и написанный на лбу крупными буквами мощный интеллект простейшего одноклеточного организма.

— Брин! — окликнул меня неожиданно возникший рядом со мной Мимел. — Собирайся, мы выезжаем. — Я согласно кивнула головой и вернулась в комнату собирать вещи.

Глава 8

Все человеческие беды происходят от того, что мы наслаждаемая тем, чем следует пользоваться, и пользуемся тем, чем следует наслаждаться.

Как же приятно оказаться среди людей, которые в тебя не плюются и не строят брезгливых рож! Видимо, Мимел был прав, и мы все‑таки оказались на территориях, лояльных Высшим расам. Мы давали в деревеньках небольшие представления (в основном за кормежку), Мимел с Туром продолжали трудное и неблагодарное дело по обучению меня стрельбе из арбалета, а Тор опять где‑то шлялся. Хотя нет, на сей раз я даже могла сказать где — гремлин пошел по бабам. Причем с таки вкусом и размахом, что я стала побаиваться за целостность его шкуры. Вот встретится ему ревнивый муж или суровый родитель — мало не покажется. И почему у некоторых никаких проблем с безответной любовью нет? Что девки находят в этом гремлине? Рыженький, худощавый, с белесыми бровями и ресницами… мокрица бесцветная! А туда же, герой — любовник. Однако с Мирлин делиться подобными наблюдениями было глупо, ибо на свой экземпляр гремлина она продолжала смотреть влюбленными коровьими глазами, а Манка моего разговора на эту тему не поддержала. И на тему безответной любви тоже, кстати. Видимо, решила нести свой крест молча и до конца. Так что единственным, с кем я могла поделиться своим недоумением, был варш. Он вообще готов был слушать меня бесконечно, главное, чтобы я ему за ушами почесывала.

— Послушай, Брин, а если бы на тебе не было знака водянок, за кого бы ты замуж вышла? — поинтересовалась неожиданно Мирлин, залезая ко мне в повозку.

— Ближайшие года два нет ни за кого, погуляла бы, денег бы поднакопила.

— На приданое?

— Вот еще! Дело бы свое открыла. Постоялый двор, например. Должен же у меня быть какой‑то источник дохода! А всю жизнь шляться по дорогам, изображая из себя менестреля — увольте. Кому надо, сами приедут меня послушать.

— А почему именно постоялый двор?

Хм… интересный вопрос. А что еще? Бордель? Или казино? Ни то, ни другое что‑то не греет. Лавку с товарами? При существующих средствах связи и транспортировки — не самая удачная мысль. А вот постоялый двор возле крупного тракта (и недалеко от какой‑нибудь деревни, чтоб там продуктами затариваться) — это выход. Во — первых, потому, что я мало — мальски знакома с гостиничным бизнесом (с 13 лет отцу помогала, который именно им и занимался), а во — вторых, потому, что другие сферы деятельности, предлагаемые мне средневековьем, даже хуже, чем бордель и казино вместе взятые.

— Но когда‑нибудь ты ведь все равно соберешься выходить замуж, — гнула свою линию Мирлин. — И кого ты выберешь?

— Трудно сказать, — пожала плечами я. — Думаю, это будет состоявшийся, обеспеченный мужчина. Такой, который сможет и содержать свою семью, и защитить если что. Хотелось бы, чтобы он меня любил, баловал, говорил комплименты…

— Ой, не могу! — залилась веселым смехом Мирлин. — Брин, тебе не кажется, что ты слишком многого хочешь?

— Не кажется, — отрезала я. — По твоему, что же получается, если я хочу, чтобы у мужика были мозги, чтобы он хоть иногда мылся и чтобы когда он приходит ко мне, он дарил бы мне не то, что ему первым попалось под руку, а то, что мне нравится, я слишком много хочу?!

— Брин, но ведь ты менестрель. Вряд ли какой‑нибудь знатный и богатый мужчина захочет на тебе жениться. В качестве любовницы тебя в своем доме держать — еще куда ни шло.

— Ну, знатностью я вполне могу поступиться. А вот обеспеченностью — ни в коем случае. Мужчина, с которым я свяжу свою судьбу, должен мне соответствовать и удовлетворять мои капризы!

— По моему, Брин, тебе грозит до конца твоих дней остаться старой девой, — фыркнула Мирлин. — Такие мужчины, каких ты описываешь, не женятся ни на менестрелях, ни на владелицах гостиниц.

— Послушай, Мирлин, о чем мы спорим? — отмахнулась я. — У меня на плече — знак королевского дома водянок. Так что с моей судьбой все ясно. И выбора у меня особого нет. Поскольку до сих пор достойного кандидата себе в мужья я все равно не встретила.

— А вот я, если бы была менестрелем, всю жизнь путешествовала бы. А что? Деньги можно хорошие заработать, уважают везде…

Я ехидно фыркнула и даже спорить с Мирлин не стала. Да чего хорошего может быть в том, чтобы мокнуть и мерзнуть под открытым небом? Чтобы месить грязь и постоянно искать себе ночлег? Нет уж, спасибо! Побыв менестрелем чуть больше месяца, я поняла, что все песенки типа «ничего на свете лучше нету» — полная ерунда. Поскольку шляться всю жизнь по дорогам холодно, голодно, грязно и противно. Даже если (как я) путешествовать с относительным комфортом. Я еще раз поблагодарила богов за то, что те послали мне опытных попутчиков, вылезла на свежий воздух, устроилась рядом с Туром и принялась вглядываться вдаль. Интересно, что это там за пыль столбом стоит на дороге? Когда мы подъехали ближе, оказалось, что мы нагнали торговый караван, который вместе с нами двигался в сторону Марлена, маленького городка на заброшенном Западном Тракте. Торговцы оказались вполне милыми людьми, в силу своей профессии абсолютно спокойно относящимися к любым расам и народностям. Да и то правда — если выбирать, с кем торговать, так и без барыша можно остаться. Глава торгового каравана по имени Вил пригласил нас присоединиться и доехать до Марлена вместе, и Мимел согласился. Правда, торговый караван двигался несколько медленнее, чем нам хотелось бы, но зато ехать с ним было безопаснее. А то ведь дороги на запад (как поведал нам все тот же Вил) так и кишат разбойниками.

Мне, собственно, было все равно. Сначала. А потом даже стало интересно, когда Вил начал потихоньку подбивать ко мне клинья. А что? Видный мужчина. Высокий, солидный, при хорошей работе, наверняка и деньжата в карманах водятся. Умный взгляд холодных серых глаз, нос с горбинкой, густая шапка коротко стриженых пшеничных волос и такого же цвета усы. Единственное, что несколько портило хозяина каравана — это выдающийся вперед довольно приличный живот. Может, конечно, в глазах других это добавляло ему солидности, но я к полным мужикам была как‑то равнодушна. Впрочем, мелкие подарки (типа фруктов и сладостей) я от Вила с удовольствием принимала, а через пару недель нудного путешествия даже начала относиться к нему с благосклонностью. Не знаю уж, водились ли в этой местности разбойники, как убеждал нас хозяин каравана, но вскоре нам перестали попадаться даже крестьянские деревеньки, и поездка стала совсем скучной. В конце концов, очарованная галантным Вилом и лишенная других развлечений, я начала подумывать, не завести ли мне небольшой дорожный роман, и сколько с хозяина каравана я смогу под это дело вытрясти. Вил, похоже, уловил смену моего настроения, поскольку от осторожного флирта перешел к откровенным намекам и проводил у моей повозки большую часть времени.

Надо сказать, это было довольно приятным разнообразием, поскольку поговорить с Вилом было одно удовольствие. Умный и хитрый торговец каравана, путешествовавший всю свою жизнь, не страдал ни ксенофобией, ни излишними комплексами, ни ограниченностью в восприятии мира. Мы с ним с удовольствием перемывали косточки и его попутчикам, и троллям, и гремлинам.

— Вот ведь гремлин неуемный, опять по бабам в караване шастает! — полувосхищался — полувозмущался Вил деятельностью Тора. — Уж всех перебрал, так по второму кругу пошел! Ничем норлоку не уступит!

— А что, норлоки тоже бабники? — поперхнулась я. — А мне говорили, что это жестокие воины, просто страх и ужас какой‑то.

— И страх, и ужас, и еще много чего еще, — согласился Вил. — Только это обычные норлоки.

— А есть необычные? — удивилась я.

— Есть. Один. С человеческой ипостасью. Так тот помимо всего вышеперечисленного еще и бабник отпетый. Девки на него гроздьями вешаются, безо всякого стыда. До чего дошло — он как‑то в публичный дом заглянул, так ночные бабочки чуть не передрались из‑за него, и сами за ночь деньги платить были готовы.

— Ты серьезно? — фыркнула я, догадавшись, с кого Вил «списал» этот портрет. — Неужто всё так запущено?