Записки спутника - Лев Вениаминович Никулин

превращенный в клуб, и, конечно, осталась скука, с которой мужественно боролся гарнизонный культпросвет посредством кино и театральных кружков. В 1921 году сюда дважды в неделю заходил поезд «водянка», поезд, развозивший воду по станциям и полустанком от Мерва до Кушки. Один раз в месяц приезжали дипкурьеры из Ташкента в Герат и Кабул и раз в два месяца приезжал афганский дипкурьер из Кабула в Ташкент, черный как уголь, сверкающий белками глаз, стройный и легкий, в сиреневом френче и хрустящих лимонно-желтых сапогах и ремнях. Но однажды, в июне месяце, когда даже «водянка» не могла выманить из тени дежурного по станции, появился поезд особого назначения — два мягких вагона, шесть теплушек, сто лошадей, тридцать каракешей и почетный афганский конвой — сто кавалеристов при карнейле (полковнике) и рисальдаре (ротмистре). Это было третье в истории Кушки событие — приезд на афганскую границу советской дипломатической миссии полномочного представителя РСФСР в Афганистане и тридцати двух сотрудников представительства.

Мы долго странствовали от Москвы до афганской границы. Поезд особого назначения сначала побывал в пробке, которая образовалась в Самаре, потом долго шел в хвосте эшелонов с продовольственными грузами, потом неделю простоял у станции «Джусалы», где горная речонка размыла путь и железнодорожный мост держался на честном слове над бурным и мутным потоком. Солнце Ташкента и Мерва растопило и выжгло лак и краску отремонтированных, свеже выкрашенных вагонов. Людей мочили волжские ливни, слепили казакстанские ветры и степные пески, доводило до полного изнеможения и отчаяния солнце Мерва. Они довольно туманно представляли себе ту страну, куда их нес ветер событий. Из географии они знали, что «Афганистан — гористая страна, населенная воинственными племенами» и что «на западе Афганистан граничит с Персией, на севере с средне-азиатскими владениями, на юге с Британской Индией, на востоке…» На востоке начинался, повидимому, край света и география «в курсе среднеучебных заведений» невразумительно называла и Памир, и Читрал и Гиндукуш. На карте эти места обозначались множеством гусениц — горных хребтов. Но еще год назад, в 1919 и 1920 году, станция Круты или Гуляй-Поле представляли непроходимые дебри, джунгли, по которым на тачанках носилось воинственное племя махновцев, а на возах странствовали добрые хуторяне с обрезами под охапкой сена. Ровно два месяца назад мои сверстники спускались на Кронштадтский лед и впервые в военной истории морская крепость была взята штурмом силами пехоты и кавалерии. «Гористая страна, населенная разбойничьими племенами», не пугала моего сверстника, но все же был какой-то предел его воображению. Он добросовестно читал описания поездки из Индии в Афганистан лейтенанта Бэрнса в 1831 году и путешествие Моунт Стюарт Эльфистона и записки Яворского, состоявшего в миссии генерала Столетова. Из истории он узнал, что англичане вели бесславные войны с афганцами и, проигрывая сражения, неизменно выигрывали при заключении мира. Эмиры Абдурахман и Хабибула признали контроль Англии над внешней политикой Афганистана, и до 1919 года Афганистан был запретной страной для европейцев. Эмир Амманула не был прямым наследником престола; его отец и брат умерли насильственной смертью при невыясненных обстоятельствах. Это не первый случай в истории мусульманских государств, и появление на престоле Амануллы-хана не вызвало удивления. Но многие удивились тому, что молодой эмир проявил странную самостоятельность и начал непродолжительную войну с Англией. Британия только-что вышла из мировой войны; у нее было достаточно хлопот с переустройством европейских государств и выпрямлением европейских границ, чтобы обременять себя осложнениями на северо-западной границе Индии. На севере Афганистана, вместо в общем покладистой императорской России, утвердилась страна Советов, и потому Англия признала афганскую независимость. 28 февраля 1921 года в Москве был подписан советско-афганский договор. Чрезвычайный полномочный представитель РСФСР Я. З. Суриц прожил в Кабуле около двух лет и подготовил договор — дружественное соглашение Советской республики и Афганистана. То, что не удалось «белым генералам» и титулованным дипломатам школы канцлера князя Горчакова, было осуществлено под руководством Ленина людьми, которые в ссылке, эмиграции и подпольи не обучались тонкостям и уверткам старой империалистической дипломатии. Таким образом гений революции мимоходом решил еще одну неразрешимую для старой России, царской России, задачу.

Ф. Ф. Раскольников должен был сменить чрезвычайного полпреда РСФСР.

Здесь я временно обрываю фактическую часть записок, чтобы возвратиться к ней, когда в этом будет необходимость. Существует специальная литература об Афганистане; из года в год она пополняется научными трудами. У моих записок совсем другая задача. Я хотел бы, не впадая в сомнительную экзотику, рассказать о том, как жила в Афганистане группа советских граждан десять лет назад. 18 марта 1921 года было эпилогом гражданской войны. Кронштадт пал. Красной, армии предстояло прикончить кулацкие банды. Это была сравнительно нетрудная задача, потому что замена разверстки продовольственным налогом и новая экономическая политика оставили банды в одиночестве и лишили их союзников среди «мелких производителей». Страна Советов переходила к мирному строительству. На этом историческом перевале тридцать два человека оставляли единственный в мире передовой государственный строй — Республику Советов — и отправлялись в средние века — мусульманскую средневековую страну. Мы оставляли Республику, где на Украине в 1919 году народным комиссаром пропаганды была женщина, и отправлялись в Афганистан, где за четырнадцать месяцев ни один из нас ни разу не видел афганскую женщину без чадры и не сказал с ней ни слова. Мы отправлялись в страну, где не было ни одной шоссейной дороги и только горные тропы соединяли главные города провинций со столицей. Наконец, мы отправлялись в страну родовых и племенных войн, дворцовых переворотов, тайных убийств; там два года тому назад еще торговали рабами, там сумасшедшие фанатики еще бросались с ножами на европейцев, там великобританский посол майор Кавеньяри повторил судьбу императорского посланника Грибоедова. Товарищи провожали нас так, как провожают вызвавшихся итти в рискованную разведку. Владимир Владимирович Маяковский лаконически спросил: «Там на кол сажают, или как?» — и простился с благожелательным любопытством.

Две недели мы жили в Ташкенте, пока правительство Высокого и Независимого Афганистана подготовляло достойную с его точки зрения встречу Советской дипломатической миссии. После Ташкента была Бухара, встречи и речи и ответные банкеты народным назирам Бухарской республики. Затем Чарджуй, где мы прощались с Балтийским флотом — с Чарджуйской военной флотилией. Командовал флотилией Миша Калинин; военные моряки флотилии были балтийцы, направленные в Чарджуй из Петроморбазы, скучающие от жары и странностей Аму-Дарьи, от риса, баранины и урюка и от отсутствия капусты. С точки зрения балтийца Аму-Дарья была страшная река. Она разливалась поздним летом, когда таяли горные снега; она вдруг меняла фарватер, появлялась и внезапно