Сказка старого эльфийского замка (СИ) - Морецкая Анна

Лисса сидела, задумавшись, и складывала давно известное с вновь услышанным, как эльфийскую мозаику, подбирая один осколок к другом, чтоб получить явно видимую картинку. Друзья ей не мешали — Дымянка продолжала грызть уж третье, наверное, яблоко, а Верб и вовсе отвернулся от них и глядел на текущую воду, видимой меж ветвей Каменки.

А раздумья девочки к этому времени обозначили еще и «в-третьих». А именно: как быть теперь с Корром? Отказаться от него, как от опекуна, она по малозимству, права не имела. И выгнать его из дома — тоже. Но вот выказать ему свое неповиновение, а главное, высказать все, что она о нем думает — это было в ее силах. Графская она дочь, в конце концов, или нет?!

Так и сидели, каждый занятый своим. Но когда пауза уж совсем надолго затянулась, а яблоки были стресканы в одно Дымянкино рыльце, Верб обернулся и задал свой, похоже, не менее сложный для него, вопрос:

— А ты… спрашивала меня обо всем, об этом, зачем? — обратился он к Лиссе. — Думаешь, господин Корр… с госпожой графиней… это самое? — и опять запунцовел, аж пятнами пошел — во, как его смущение разобрало.

— Не думаю, я знаю — видела своими глазами! Я на балкон той спальни залезла и в открытую дверь заглянула! Знаешь, как они млели на пару?! Чисто та кошачья парочка, что мы видели!

— Ты по кирпичному приступку лазила?! Без нас?! Мы же вместе собирались попробовать! — взвилась вдруг Дымянка, услышав в словах подруги… немного не то.

— Цыц, Мелкая! — гаркнул на нее Верб. — Вот сейчас не лезь! Лисса, как ты можешь?! — это уже, понятно, он в сторону старшей девочки выдал. — Нет, я не про твое лазанье по карнизу, — покосился он на младшую, — хотя, это ты тоже зря без нас затеяла. Но я тебе про господина говорю. Ну… это, поигрался он с доступной женщиной, и что с того? Он мужчина видный, на него вон и в нашей деревне бабы и девки заглядываются! Вот и графиня не устояла.

— Ты не понимаешь, Верб! — заломила Лисса руки, лихорадочно ища доводы, чтоб правильно подать приятелю свою точку зрения. — Мне плевать на мачеху! Пусть она с кем хочет это делает, но только не с моим опекуном! Она и папу-то отравила за то, что он хотел ее в обитель отправить, когда узнал, что она «это» с другими мужчинами делала! А Корру меня папа доверил и, значит, теперь получается, что он предал и его доверие, и меня саму! Неужели не понимаешь?! — она раскраснелась тоже, но не от смущения, для которого сейчас и места не было, а от возмущения непонятливостью мальчика.

— Не понимаю… я считаю, тебе и в голову брать не надо то, что господин с графиней немного покувыркался! Старшие парни говорят, что мужчине «это», как вкусно покушать — что в одном трактире, что в другом, разница невелика, если повар хороший. Хотя, конечно, есть и такие, для кого дома всегда слаще… но, в общем-то, все одно, дело это такое — обыденное, пустое, но приятное. Дают — бери, а нет, и внимания оно не стоит. А ты тут такие дебри развела — обида, предательство…

— Эх, ты! — махнула на него рукой Лисса и, боясь расплакаться при нем — таком непонятливом, нырнула в кусты, где была тропинка на выход, а там бросилась бежать.

Знала ведь, что друг Корру в рот заглядывает — уважает безмерно, можно сказать, даже преклоняется. Недаром он на их уроках, которые как-то невзначай стали посещать и Верб, и Дымянка еще с прошлой осени, лучший ученик. Так что нечего было ожидать от него поддержки в такой ситуации — он обожаемому учителю всегда оправдание найдет.

А пока девочка, теперь в обиде еще и на друга, пробиралась средь разросшихся ракит, в «шатре» под плакучей ивой разыгрывалась очень даже интересная сцена. Стоило Лиссе скрыться с их глаз, как к Вербу подскочила Дымянка и постучала его по голове кулачком. Не столько больно, сколько обидно!

— Вот ты твердолобый! Дундук просто непонятливый! Даже я распознала, хоть тебя и на два года младше, что она у нас поддержки искала, когда свои обидки на господина опекуна выкладывала! Пожалиться хотела! Мог бы, и смолчать чуток, мнение свое не высказывать!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Мы друзья! А друзьям врать нельзя — им завсегда правду говорить надобно, даже когда она непригожая, — попытался было вывернуться мальчик.

— Дундук — как есть дундук тупоголовый! Она хоть и друг, но она же де-евочка!

— Заканчивай ругаться Мелкая! И драться тоже, — отмахнулся он от опять потянувшегося к его голове кулачка. — И что, если девочка — друг, то какой-то особенный что ли? Ничего не понимаю!

— Вот с этого и нужно было начинать, а не мнение свое доказывать! Я вот тоже считаю, что господин Корр не прав, и Лиссу нашу обидел, обхаживая ее злую мачеху! Понял?! — а выкрикнув в лицо парня последние слова, резко развернулась и тоже скрылась меж кустистых ракит.

Вот что это было? Не иначе, что и в девятизимней Дымянке женское начало уже просыпаться стало, одаряя понемногу своеобразной, но по-житейски умной чисто женской мудростью …

В Силваль Лисса вернулась к самому вечеру.

А так, целый день она с Дымянкой провела, которая неожиданно быстро нагнала ее — не успела девочка и половину огорода еще пройти. Сначала они в лес по грибы ходили, увязавшись за деревенскими девушками. Но грибочки все больше прятались нынче, не желая даваться в руки, все жующей про себя свои обиды, девочке. Потом в комнате Дымянки сидели, в которую старшие сестры той и зайти не смели, раз в ней госпожа находится, и болтали о разном. Затем им дина Ледяна полуденную трапезу принесла и все с интересом на Лиссу поглядывала — та уж давно, считай с прошлого лета, так надолго в деревне не задерживалась. Но — то-то еще будет! Покажет она Корру, кто здесь графская дочь и кто здесь командует!

Но когда солнышко к закату клониться начало, в замок отправляться все же пришлось. Лиссу в деревне отыскала Лилейка и упросила ночевать все-таки дома. К тому же та ни о чем девочку не расспрашивала — сама, видно, что-то такое поняла. Только и сказала, что госпожа графиня съехала, а господин Корр места себе не находит.

«— Ага, — думала Лисса, — так ему! Но это только начало! Вот щас приду и даже смотреть в его сторону не буду!»

Трапезничать садились уже при свечах. Лисса, как обычно — на своем месте во главе стола. Справа от нее сел Корр, все пытающийся ей что-то сказать. А слева дин Керн и дина Клена расположились. Собственно, как и всегда, когда в замке чужих не было. Да тех, считай, до вчерашнего дня, когда мачеха нежданно нагрянула, никогда в Силвале и не появлялось. А так, хотя немолодые супруги и имели свои обязанности в доме, и кто-то мог посчитать их за прислугу, но ведь сам дин Керн был ровней той же Лиссе — младшим сыном из баронской семье. Правда в другом королевстве, да и Клёнку свою взял за себя из простых. Но все же…

Да что говорить, к их столу бывало, и Лилейка присаживалась, и Верб с Дымянкой, когда на уроки прибегали. Вот только Дубх ни разу так и не отважился сесть за один стол с госпожой, как только Лисса его не уговаривала.

В обычное время девочка очень любила эти их посиделки всей «большой семьей», но не сегодня. Корр все пытался с ней заговорить, она ж от него лицо воротила, а дины, похоже, от этого всего испытывали неловкость и смущение. Да еще и Лилейка, обычно веселая и легкая, накрывая сегодня на стол, была молчалива и хмура — как в воду опущенная. Так и трапеза протянулась, скучная и муторная, и даже вкусная, как всегда еда, приготовленная диной Кленой, лучше ее не сделала.

А когда все уж стали подниматься из-за стола, Корр перехватил руку воспитанницы и подпустив в голос строгости, велел:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Останься.

Нет, не грозный голос опекуна остановил девочку и заставил ее опять опуститься на стул, могла б и в этот раз отмахнуться, но Лиссе вдруг стало понятно, что наступил тот момент, когда уже следует поговорить. И пока Лилейка уносила грязные приборы, девочка сидела и поднимала в себе былую обиду, которая за прошедшие часы и под вкусной едой довольно сильно размягчилась.

— Фелиссамэ, что случилось? Почему ты так ведешь себя со мной? Я же правильно понял, что именно со мной? С другими ты вроде нормально разговариваешь. Я тебя чем-то обидел? — между тем стал задавать свои уже, похоже, наболевшие вопросы Корр.