Тело призрака - Владимир Сверкунов

— А мы, кстати, где-то рядом с ней и находимся, — заметил Игорь и спрятал находившуюся все это время в руках зажигалку в карман.

— Они не вернутся? — поинтересовался Сивцов.

— Боюсь, что от страха они скатились в Москва-реку, — рассмеялся Игорь. — Этим — туда же дорога, нечего тут разлагаться, — и он стал сталкивать ногой крысиные трупы в несущиеся воды. Один из зверьков, еще подававший признаки жизни, сипло хрипя, попытался бороться с течением, но силы его были слишком слабы, и он, продержавшись лишь несколько секунд на поверхности, скрылся в глубине, увлекаемый потоком.

Дальше они шли молча, переживая случившееся. По пути миновали три уходящие вверх шахты с вмонтированными в них ржавыми скобами без каких-либо признаков того, что ими пользовались. Наконец, попался колодец, где на примитивных ступеньках обнаружились свежие следы.

— Кажется, нашли то, что вам надо, — заявил Кротов. — Там, в одной из коробок — не подземная грязь, а поверхностная. Возможно, это она и есть.

Сивцов достал четвертый образец и приложил его к скобе. Кротов посветил своим мощным фонариком. Сомнений не оставалось: это была одна и та же глинистая красноватая земля.

Курков снова стал соскребать ее для предстоящей экспертизы, а Анатолий внимательно пригляделся к тому месту, где они находились. На противоположной стороне, куда при желании можно было бы перепрыгнуть через подземную речку, виднелись следы свежего бетона, которым, судя по всему, не так уж давно заделали проем размером с обычную дверь.

— А это что такое? — спросил он Кротова.

— Что-то я не припомню такой замуровки, — не сразу ответил тот. — Кто ее наворотил? Наверное, монтеры, — последнее слово Игорь произнес с ударением на первый слог: так, считая особым шиком, говорили все диггеры, подразумевая любых специалистов, работающих под землей.

— Очень интересно, — сказал Сивцов. — Если я правильно ориентируюсь, то в той стороне находится Кремль.

— Логично, — согласился Кротов и похвалил следователя: — Вы вполне могли бы стать диггером.

— Ладно, — отмахнулся тот, напряженно соображая, отчего на его лбу образовались четыре вертикальные складки. — Вы мне лучше скажите, есть ли под Красной площадью подземные ходы?

— Если верить легендам, то наши предки там все изрыли, — отозвался диггер. — До революции даже пытались составить карту ходков, но потом товарищ Сталин приказал залить все бетоном. Хотя, вполне возможно, что часть ракоходов осталась. Но я не думаю, что труп выносили из Кремля через эту замуровку, напряга большая, да и следы — вот они.

Анатолий ничего не ответил, продолжая думать о том, что какие-то неизвестные подземные ходы могут подойти к самому Мавзолею. Вслух он ничего не стал говорить, но сделал в памяти "закладку", которая, как он предчувствовал, могла пригодиться в будущем.

Курков тем временем закончил свою работу, и группе предстояло только подняться наверх, чтобы узнать, из какого места на поверхности был спущен в колодец труп.

Впрочем, Кротов опередил события, заметив, что люк должен находиться в районе Ильинки. Он также провел небольшой инструктаж по поводу того, какие меры безопасности нужно соблюдать, "выбрасываясь" из колодцев.

— За мной по пятам не лезьте, мало ли, какая скоба не выдержит, — поучал он. — Второе: никогда не открывайте люк сразу — он может оказаться на проезжей части, и если высунете голову, ее просто снесет. Лучше всего постоять и послушать несколько минут: нет ли гула машин? Третье: поднимать крышку надо вытянутыми руками, а не плечами или, что еще хуже, "котелком". Когда сдвинули ее, не торопитесь — еще раз внимательно послушайте. И только при абсолютной тишине, на секунду можете высунуть голову, посмотрев в одну сторону. Потом то же самое проделайте и поглядите в другую. Если ничего не грозит, можно делать вылаз.

Он так и поступил, поэтому подъем из колодца растянулся на четверть часа. Как оказалось, люк находился на территории строительной площадки, отхватившей кусок Ильинки, и едва подземные путешественники вылезли, как к ним подбежал пузатый человек в синей куртке и желтой каске.

— Кто такие? — закричал он. — Как вы здесь оказались? Сейчас вызову милицию!

Сивцов сунул ему в нос прокурорское удостоверение и грозно сказал:

— Не кипятитесь! Если кто и будет задавать вопросы, то не вы, а я! Ответьте, кто вы и что здесь строится?

Человек попытался подтянуть брюки на свое необъятное брюхо, что ему, конечно, не удалось, и, переменив тон на более сдержанный, сказал:

— Я здесь прорабом. Строим гостиницу. Сами понимаете, материалы у нас дорогие, ворья вокруг полно, вот и защищаемся.

— Вы-то мне и нужны, — твердо произнес Сивцов. — Есть основания полагать, что на вашей площадке совершено серьезное преступление. Поэтому нам надо тщательно осмотреть место, допросить вас и работников, которые заняты здесь.

— Да какое преступление, — начал было прораб, но Анатолий остановил его:

— Давайте не будем гадать, а приступим к делу.

Курков тем временем стал отбирать пробы грунта, а Кротов позвонил водителю и приказал ему подъехать к Ильинке. Не отпуская от себя прораба, следователи по очереди приняли душ, переоделись и приступили к работе, отпустив диггера и взяв у него на всякий случай номер мобильного телефона.

7

"Я буду там, где Воскресение". Эту фразу уже несколько дней безуспешно пытался расшифровать Евгений Ганченко, журналист авторитетного еженедельника "Взор". Его публикации, отличавшиеся объективностью, вызывали определенный интерес, но не более того. На гребне оказывались другие коллеги, — те, кто, добавляя "желтизны", выдавали придуманные ими пикантные подробности за реальность. В последних событиях, связанных с воскрешением Ленина, было много откровенного вранья, не приемлемого Евгением: одна из газет писала, что от вождя исходил трупный запах, другая, наоборот, утверждала, что его сопровождал елейный аромат, третья вообще договорилась до того, что на плече сидел ангел и трубил в какую-то длинную дудку.

Ничего этого не замечалось в кадрах, снятых Воскресенским телевидением: на них Ленин был запечатлен обычным человеком, хотя и говорящим неординарные вещи.

"Если бы я смог первым взять у него интервью", — думал Ганченко, в очередной раз рассматривая карту Московской области, на которую сам нанес рисунки в виде домиков с крестами — так он обозначил более десятка церквей, носивших название Воскресенских. Ленин мог объявиться и в Домодедовском, и в Ступинском районах, под Подольском и в Ногинске.

Но интуиция подсказывала Евгению, что на сей раз явление вождя народу пройдет совсем по-другому сценарию. Приближались Октябрьские праздники, и наверняка человек, выдающий себя за Ленина, воспользуется таким поводом. Скорее всего, он объявится в Москве. Но где? В столице есть Воскресенская улица, но она находится в Солнцеве, и там ничего интересного, кроме прудов, нет. Вряд ли в этом месте удастся собрать значительное количество людей.

Чувствуя, что зашел в тупик, Евгений разложил карту Москвы и нашел на ней Воскресенскую улицу. Все правильно — глухая окраина в ста метрах от кольцевой дороги.

Если бы он сам выбирал место выступления перед массой собравшихся людей, то, конечно, отдал предпочтение центру. Может быть, и не Красной площади, но где-то рядом. Взгляд Ганченко уперся в пустую трапецию, на которой значилось: "Площадь революции".

"Вот это было бы идеальное место, — подумал он. — К тому же именно здесь расположен Музей Ленина".

Евгений вдруг почувствовал себя ищейкой, взявшей правильный след.

"А почему бы и нет? — спросил он сам себя. — Единственная загвоздка в том, что площадь никак не связана с воскресением".

Он посмотрел на окрестные улицы, отметив, что почти всем им в последнее время были возвращены исторические имена: Горького стала Тверской, 25-го Октября — Никольской…

Внезапно Евгения осенило: а как раньше называлась площадь Революции? Он вошел в Интернет и задал в поисковой системе нужные параметры. Ничего интересного не обнаружилось: большинство страниц указывали адреса и станцию метро с таким названием.

Тогда Ганченко решил действовать наугад. Он вписал в поле поиска два слова "Воскресенская площадь" и нажал кнопку "Найти". На одном из сайтов сообщалось: "Подлинно историческими площадями у гостиницы "Москва" можно считать три: Красную, Воскресенскую (площадь Революции) и Театральную.

Евгений вскочил со стула и стал прыгать.

— Нашел! — заорал он. — Я его вычислил! Он — мой!

В редакции привыкли к проявлению журналистских эмоций, но на этот раз крики были такими сильными, что в дверь заглянуло сразу несколько коллег.

— Что с тобой? — спросил бородатый сосед Евгения.