Моя семья: Горький и Берия - Сергей С. Пешков

Если процесс социалистов-революционеров будет закончен убийством, это будет убийство с заранее обдуманным намерением – гнусное убийство.

Я прошу Вас сообщить Л.Д. Троцкому и другим это мое мнение. Надеюсь, оно не удивит Вас, ибо Вам известно, что за все время революции я тысячекратно указывал советской власти на бессмыслие и преступность истребления интеллигенции в нашей безграмотной и некультурной стране.

Это письмо было разослано всем членам Политбюро ЦК, и с подачи Льва Троцкого началась методичная травля Горького в советской прессе. В «Известиях» Карл Радек назвал А.М. «мелкобуржуазным попутчиком русской революции», а «Правда» прямо утверждала, что Горький «вредит русской революции» и с ним нужно расправиться, «как с больным зубом».

При активном участии Горького на Западе развернулась кампания в защиту обвиняемых. С протестом против судебного процесса выступили Анатоль Франс, Ромен Роллан, Альберт Эйнштейн и Герберт Уэллс и многие другие. Конечно же, теперь уже ни о каком скором возвращении в Россию не могло быть и речи. Остается добавить, что 14 января 1924 года Президиум ЦИК СССР все-таки заменил приговоренным на этом процессе высшую меру наказания лишением свободы на пять лет, а остальным сократил срок наполовину.

Врачи рекомендуют Горькому морской воздух, и с июня он вместе с близкими перебрался в Херингсдорф, городок на берегу Балтийского моря, в получасе от Свинемюнде и в четырех часах от Берлина. Была снята вилла с мансардой: А.М. устроился на втором этаже, Максим и Надежда – внизу, мансарда – для гостей. Вместе с ними жила и Лидия Федоровна Шаляпина, которая к тому времени рассталась с мужем, а с начала августа к ним присоединился земляк А.М., композитор и пианист Исай Добровейн. «Играю здесь каждый вечер, потому что Алекс[ей] Макс[имович] тоскует и другого способа разогнать тоску – нет», – писал он жене.

Сюда приезжало много гостей: Федор Шаляпин, Алексей Толстой, Иван Соколов-Микитов, заезжал по делам Владислав Ходасевич – он был одним из редакторов журнала «Беседа». Вечерами Толстой читал главы новой фантастической повести «Аэлита», Горький – свой удивительный рассказ «Отшельник».

С новостями о событиях в СССР приезжали дипломатические работники из полпредства в Берлине, передавали А.М. письма, рукописи молодых писателей, привозили новые книги. С особой радостью получал Горький книги группы писателей «Серапионовы братья», особенно им опекаемой. Новые произведения Константина Федина, Вениамина Каверина, Михаила Зощенко, Всеволода Иванова с удовольствием читали все домашние.

И все же настроение у Горького – подавленное. Об этом Максим сообщил Марии Будберг, и она сразу же выехала в Херингсдорф. До виллы добралась вечером, двери уже были закрыты. Она обошла дом, постучала в освещенное окно, и когда Максим открыл створки, влезла в комнату, где все сидели за чаем, вызвав тем самым бурю восторга. Именно с этого дня она стала полноправным членом семьи, А.М. предложил ей стать его личным секретарем.

В подарок Мария Игнатьевна привезла потешного щенка фокстерьера – Кузьку, ставшего всеобщим любимцем. Она прекрасно справлялась с секретарской работой, и Горький не раз повторял: «Без нее – я как без рук и без языка». Работал он по-прежнему очень много, писал по 8–10 часов в день, очень уставал. Вечерами Максим устраивал импровизированные представления – Лидия Шаляпина, аккомпанируя себе на гитаре, пела цыганские романсы и старинные русские песни. Все это делалось, чтобы А.М. мог отдохнуть, и он с удовольствием принимал участие в этих вечерах, сам сочинял смешные куплеты, которые тут же исполнялись присутствующими.

Осенью 1922 года из СССР высылали две сотни представителей творческой интеллигенции, среди которых были известные философы Николай Бердяев, Иван Ильин и Семен Франк. После такой акции советского правительства Горький окончательно отказался от скорого возвращения на родину. Но и в Германии жить становилось все тяжелее. «Европа сходит с ума», – писал он Ромену Роллану. На конференции союзников, проходившей в Лондоне с 29 апреля по 5 мая 1921 года, страны-победительницы определили сумму репараций в размере 132 миллиардов марок золотом и потребовали от Германии соблюдения всех пунктов Версальского договора. Это вызвало чудовищную инфляцию и резкое падение уровня жизни населения. Весной и летом 1922 года Германия погрузилась в глубочайший кризис.

И опять Берлин, опять бесконечные встречи, приемы и т. д. В результате наступило ухудшение едва окрепшего здоровья А.М., и Максим срочно стал подыскивать дачу где-нибудь в спокойном месте, но недалеко от Берлина. Выбрали дачную местность Фюрстенвальде, Бад-Зааров – маленький уютный городок в двух часах от Берлина, летний курорт. Зимой жизнь здесь замирала, и Максиму с большим трудом удалось уговорить владельца одного из отелей сдать целиком второй этаж с условием не подселять больше никого из посторонних.

После шумного Берлина все особенно оценили спокойную и размеренную жизнь. А.М. буквально «набросился» на работу. Обязанности секретаря лежали на Марии Игнатьевне, но и Максим продолжал помогать отцу, особенно во время ее частных отъездов, ведь она, как писал Горький, «непоседлива, как маленькая птичка, и, только что съездив в Париж, уехала в Ревель».

В ноябре 1922 года по приглашению А.М. приехала Валентина Ходасевич, давняя хорошая знакомая, – вместе с мужем художником Андреем Дидерихсом они жили в квартире А.М. и Андреевой на Кронверкском проспекте в Петрограде с начала 1919 года и до самого отъезда Горького за границу.

Как и в прежние питерские времена, зажили маленькой коммуной. У А.М. всегда было много посетителей, заглядывают старые знакомые – Лидия Шаляпина, артист и режиссер Константин Миклашевский. Недалеко от вокзала в маленькой гостинице поселился Владислав Ходасевич с женой – поэтессой Ниной Берберовой. В этой же гостинице наездами из Берлина останавливался поэт Андрей Белый. Они часто заходили к А.М. на огонек, и, конечно, он рад был в часы отдыха такому общению. Какое-то время гостил поэт Андрэ Жермен, из Берлина наезжали художники, среди них – Натан Альтман с Эльзой Триоле (будущей женой Луи Арагона) и безответно влюбленным в нее Виктором Шкловским.

Когда установилась хорошая погода, всей домашней компанией выезжали в Берлин – «предаться разврату», по выражению А.М., а заодно и заняться накопившимися делами. Ходили по музеям, посетили зоологический сад, цирк, смотрели фильм по рассказу Алексея Толстого «Поликуша» с Иваном Москвиным в главной роли. И сам фильм, и игра актеров произвели на всех большое впечатление.

Максим и Надежда ездили на встречу со студийцами, с артистами 1-й студии МХТ, приехавшими на гастроли в Берлин. Побывали в гостях у Алексея Толстого, где встречались с Сергеем Есениным, которого А.М. считал величайшим русским лириком, и с Айседорой Дункан. На концерте, посвященном пятилетию Октябрьской революции, «выступал А. Толстой, читал свой новый роман (Аэлита), он будет печататься в “Красной нови”, обязательно читай, вещь замечательная», – писал Максим матери.

Вечерами собирались в большой столовой, играли в карты, слушали музыку. Бывали и забавные посетители – однажды после ужина художник и поэт-футурист Иван Зданевич читал свои стихи. Читал весьма оригинальным способом – в необычайно быстром, «пулеметном» темпе,