Вороний народ - Марк Стэй
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Взглянув за плечо Берти, Фэй заметила мисс Шарлотту, которая переходила дорогу от Перри-лейн, возвращаясь с пустой тачкой.
– А как насчет нее? – спросила Фэй.
– Мисс Шарлотта? – Берти понизил голос. – О, я не уверен, что она вообще когда-либо была в своем уме. Она мудрая душа, но не такая, как все нормальные люди. По правде говоря, она меня немного пугает.
Фэй чуть не рассказала Берти о том, как нашла мисс Шарлотту в хижине в лесу с жабой на животе. Но если он так поверхностно разбирался в вопросе пестиков и тычинок, как казалось, то она не была уверена, что он готов к образу голой ведьмы в глубине леса.
– А вот и мой папа, – сказал Берти, помахав на прощание рукой. – Пора бежать.
– Мне тоже, – ответила Фэй, направляясь по горячим следам мисс Шарлотты, но она сделала ровно два шага, прежде чем обнаружила, что отец преградил ей путь.
– И куда, черт возьми, ты пропала, юная леди?
21
Когда я мою окна
Отец ворчал всю дорогу домой.
– Что я должен говорить людям, а? Когда ты вот так выбегаешь из церкви на глазах у всех?
– Скажи им, что у меня месячные. – Фэй одарила его злобной ухмылкой, пока они шли по Вуд-роуд к пабу.
– Можно потише? – Ее отец относился к критическим дням менее щепетильно, чем большинство мужчин; в конце концов, он был ее единственным родителем в период полового созревания. Тем не менее говорить об этом громче постыдного шепота за закрытой дверью после наступления темноты с задернутыми шторами было выше его сил. – Скажи мне правду. Что за игру ты затеяла?
– Я думала… – Фэй замолчала, пнув камень на ходу. – Мне показалось, что я что-то увидела.
– Увидела что? Опять читала книгу своей матери? Она только забивает твою голову всякой ерундой. Я же велел убрать ее.
– Я убрала, клянусь. Она под замком, но это не мешает происходить странным вещам.
– Например?
– Что ты помнишь о прошлой ночи? – Фэй старалась не раскрывать отцу слишком много подробностей. – О миссис Тич?
Терренс открыл рот, нахмурился, затем снова закрыл его.
– Ну, э-э…
– Ты не помнишь, не так ли?
– Нет, я все помню. Просто немного расплывчато, вот и все. Что… что произошло?
Фэй подумывала рассказать ему, но мысль о том, что придется объяснять про соломенную версию Эрни Тича, которая вторглась в дом бедной женщины и была ею же растерзана, казалась достаточно утомительной.
– Ничего. Неважно. Я охочусь за тенями. Творю глупости. И продолжаю видеть то, чего, вероятно, не существует, и это сводит меня с ума. Я перестану. Обещаю.
– Я предупреждал тебя об этом, помнишь?
– Да, папа, предупреждал. Ты назвал это последствиями очевидного сумасшествия…
– Ты не сумасшедшая, – возразил Терренс, когда они остановились под вывеской паба «Зеленый Человек». Он перебирал ключи, чтобы открыть дверь. – Ты такая же, как твоя мать. У тебя богатое воображение. Ты замечаешь то, чего не видят другие люди. Фокус в том, чтобы оставлять это при себе.
– Так и сделаю, – сказала ему Фэй. – Клянусь жизнью и все такое. Больше никаких полетов фантазии. Буду держать голову на плечах, а ноги на земле.
– Хорошо, – кивнул Терренс, отпирая дверь паба. – А теперь поднимайся по лестнице и вымой окна.
После чашки чая и кусочка хлеба с джемом Фэй переоделась в комбинезон и забралась на самый верх стремянки, чтобы вымыть окна. Время от времени ее мысли возвращались к вчерашней ночи и обещаниям миссис Тич ответить на вопросы в понедельник. Собирается ли Фэй принять приглашение? Или проще оставить все эти глупости в прошлом? Шла война. И без того хватало поводов для беспокойства, а тут еще эти странные фантазии лезут в голову. В нанесении моющих средств на стекло ощущалась спокойная простота. Приятное наслаждение от того, что окна до скрипа чисты. Очень заманчиво. Обычная жизнь, в которой она все еще может быть полезной. Хлеб, варенье и церковь по воскресеньям.
Фэй снова увидела Шарлотту Саутхилл. Одетая в резиновые сапоги и летнее платье, она толкала тачку с двумя серыми мешками по Перри-лейн – кратчайшему пути, которым люди проезжали через деревню, когда не хотели, чтобы их заметили.
– Какого дьявола ты задумала? – пробормотала про себя Фэй. Тихая жизнь, конечно, имела свое очарование, но любопытство подпитывало в ней нечто такое, чего она не могла получить в другом месте.
Фэй старалась выбросить Шарлотту из головы, но в тот день она еще дважды замечала, как та ходит туда-сюда. С полными мешками, когда мисс Шарлотта шла от своего коттеджа, и с пустыми, когда возвращалась с окраины деревни. Фэй закончила мыть последнее окно, торопливо спустилась, вылила мыльную воду в канализацию и села на велосипед, чтобы пуститься в погоню. Она ничего не могла с собой поделать.
Она потеряла след Шарлотты в начале переулка и в итоге сделала почти полный круг по Вудвиллу. У пруда с утками она впервые заметила полоску черной пыли. Фэй задалась вопросом, не было ли это чем-то опасным, например порохом, и, ткнув пальцем в пыль, понюхала ее. Уголь, пепел от костра и еще какой-то ингредиент, который она не сумела распознать. Она проследовала вдоль черной линии и с удивлением обнаружила, что та огибает всю деревню. Юная Брайт уже почти вернулась к пруду, когда свернула на Вуд-роуд и обнаружила Шарлотту. Она стояла возле стены кладбища Святой Ирины, аккуратно высыпая пыльное содержимое одного из своих мешков тонкой струйкой параллельно старой каменной стене. Как только первый мешок опустел, Шарлотта бросила его обратно в тачку и вытерла лоб, оставив на нем угольное пятно. Резиновые сапоги выглядели немного небрежно по сравнению с обычным нарядом Шарлотты, но ее белые волосы по обыкновению были собраны в аккуратный пучок, а ярко-красная помада алела, как мак.
Фэй смотрела, как Шарлотта залезла в лоскутный карман, пришитый к ее платью, достала оттуда фляжку, сделала быстрый глоток и принялась за следующий мешок.
– Доброе утро, мисс Шарлотта. – Фэй припарковала велосипед и не спеша направилась к ней, делая вид, будто всегда проезжала на велосипеде по церковному кладбищу. – Чудесный день, не так ли?
– Я знаю, что ты наблюдала за мной, девочка, – сказала Шарлотта, не отрываясь от своего занятия. – Из тебя вышел бы ужасный шпион. Что тебе нужно? Я занята. И никаких утомительных вопросов о твоей матери.
Грубость Шарлотты заставила Фэй покраснеть, но она приняла это за знак,
