Собрание сочинений. Том 2. Стихотворения - Виктор Боков

Философия у подножия Эльбруса

Я трогал снег Эльбруса,Я пил нарзан Чегета,Я целовал чинару,А разве мало это?

Чиста вода в Терсколе,Нежны снега в Чегете.А сколько лет Эльбрусу?Неважно! Все мы дети!

Откуда взялись горы?И кто тому свидетель?Ответ придет не скоро.Мы подождем! Мы дети!

Что наша жизнь? МгновеньеПред этой цепью горной.Да будет вдохновеньеВенчать наш труд упорный!

Плывет ледник наплывом,Синеет снег в Чегете.Считай себя счастливым,Что ты живешь на свете!

* * *

Снегири мои красногрудые,Хорошо ли вам на снегу?Если холодно, если голодно,Вы не бойтесь, я вам помогу.

Клен, снегами засыпанный наглухо,Хорошо ль на ветру-то стоять?Ты моя незабвенная азбука,По которой учился читать.

Говорливая, быстрая реченька,Хорошо ли тебе подо льдом?Потерпи, это дело не вечное,Разберут скоро зимний твой дом.

Муравейник, веселое зрелище,Где вы спрятались, муравьи?Было время, на солнце вы грелися,Как теперь-то вам, други мои?

Здравствуй, зимушка, вдовушка снежная,Овдовила ты лодку мою,Обезлюдила пристань прибрежную,Все равно о тебе я пою!

Калина

Не стояла она раздетой,Снег окутывал зябнущий куст,У синички от радости этойТихо падала песня из уст.

На морозе алела, пылала,Жгла гранатовым чудо-огнем,Приглашение мне присылала,Подошел я, сказал ей: — Нагнем!

Снегири затревожились тут же:— Что ты делаешь, варвар и вор?Ты в тепле, мы всю зиму на стуже,Нам оставь, вот какой уговор!

Ах, как ягода таяла, млела,Откровенно горчила во рту.Сердце вдруг над снегами запело,Словно иволга на лету.

Как горячие уголья, гроздиВетерок на ветвях раздувал.Снег в январские, рыхлые ноздриГоречь втягивал и смаковал.

Долго длилось лесное свиданье.Был свидетелем этому лес.Я калине сказал: — До свиданья! —И в деревню по снегу полез.

* * *

Зазывает жизнь меняТо на рынок, где капуста,То на вишню у плетня,То на сцену, где искусство.

Удивляет жизнь меняТо походкой стройной девы,То игривостью коня,То пленительным напевом.

Обновляет жизнь меняТравостоем и покосом,Чистым пламенем огня,Неожиданным знакомством.

Вдохновляет жизнь меня,Я ей очень благодаренЗа большие крылья дняИ за то, что день подарен.

Благодарность

Мне молодость твоя свежей озона,Мудрей Гомера и седых веков.Трава некем не мятого газона,Глоток воды с эльбрусских ледников.

Мне молодость твоя — миндаль цветущий,Далекий белый домик на горе,Дождь, по заявкам с вечера идущий,И снег, что выпал только в январе.

Мне молодость твоя как брызги моря,Как царственные линии линя,Как тот ковчег под управленьем Ноя,Который многих спас и тем сберег меня!

Благодарю тебя за эту малость —Ходить со мной, не думать ни о ком,За то, что ты шутила и смеяласьИ снег, как божий дар, ловила ртом.

Каменотесу

Каменотес! Податлив ли твой камень?Поклон мой низкий твоему труду.Я тоже, как и ты, держу рукамиКирку, что бьет в словесную руду!

Каменотес! Из мертвого гранитаУсилием таланта, волей рукВдруг возникает грудь, лицо, ланитыИ губы излучают теплый звук.

Каменотес! И из моих словечек,Слетевшихся на мой словесный пир,Растет разнообразие крылечек,Улыбки женщин, грустный, добрый мир.

Каменотес! Ты бог, творящий диво.Посмотрим, а каков твой результат.Вот линия бедра — она правдива,Вот руки — это лебеди летят!

Художник ты! Чего еще добавить?И так уж мир устал от лишних фраз.От бога мы, и нам не подобаетНи в камне, ни в строке солгать хоть раз!

* * *

И зрячие бывают слепы,Хотя глядят из-под ресниц.И глухо запирают в склепыЖивую жизнь и пенье птиц.

И зрячие порой не видятНа расстоянье трех шаговИ лютой злобой ненавидятВоображаемых врагов!

Жалка такая близорукость,Жалка такая слепота.Она трагична, как безрукость,В ней гнезда вьет недоброта.

Крылатый ветер

Ветер выпал из гнезда —Не разбился.Он летать, как птенец,Научился.

Глянь, у ветра крылоЗа спиною,Полетел, полетелНад страною.

Стукнул ветер в окноПод Тамбовом,Стал тотчас паренькомЧернобровым.

Вышла девушка-светНа крылечко,Застучало у ветраСердечко.

Целовал тамбовчанкуОн крепко.Так увлекся,Что съехала кепка.

Тут девчонка егоУстыдила:— Ветром, что ли, б тебяОстудило!

Ветер скромно теперьЦеловался.Что он ветер —Никак не признался.

Со свиданья вернулсяДовольный,Гулеван, атаман,Ветер вольный.

В камышахНа кулиге озернойЗадремал озорникБеспризорный.

Зубр

Это было, было в Беловеже,По кустам уже стелилась темь.Спросите меня: «Точнее, где же?»А точней — в квадрате «27».

В сумерках лесных он показался,Привиденьем древности возник.Посмотреть — ни силы, ни азарта,Нем и неподвижен, как ледник.

На губе зеленая травинкаШевелилась — зубр стоял и ел.Глухомань, таежная тайнинкаСтерегла его лесной удел.

Призраком неслышным пробиралсяЗубр среди кустов, травы и звезд.Зверобой-травою пробавлялся,Как аскет, блюдя монаший пост.

Лось лесину где-то громко выгнул,С треском, с шумом поднял на рога.Зубр мгновенно в чащу леса прыгнулИ пошел в атаку на врага.

Двигался быстрее самолета,Обгоняя лис и легких птиц,Расступалось в панике болото,Молодой березник падал ниц.

В крошку превращался хрупкий хворост,А зверье шарахалось кругом.Кто бы предсказал такую скоростьВ существе уже немолодом.

Зубр потом лежал три дня, три ночиНеподвижней камня валуна.И в его слезящиеся очиТо глядело солнце, то луна.

Силы набирался меланхолик,Спрятавшись в завалах за стожком…На меня такое же находит,Если я сто верст пройду пешком!

Дождь-дождина