Полное собрание стихотворений - Семен Надсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
16 сентября 1882
«Всё это было, – но было как будто во сне…»*
Всё это было, – но было как будто во сне:Были и нежные ласки, и тайные встречи…Личико девушки кротко склонялось ко мне,Тонкие, бледные ручки ложились на плечи…В сумерках вечера глухо рыдала рояль,Лампа светила на книгу родного поэта… Как хороша была даже печаль, Как тогда верилось в ясную даль,В близость блаженства, в победу желанного света!..
О, мне не больно, что жизнь мне солгала: онаВсем, кто ее обещаньям поверил, солгала!Пусть она будет, как прежде, темна и душна, –Лишь бы вдали не угаснул маяк идеала.Если он светит, – что значит холодная мгла,Буйные волны и ветер? Пловец утомленный, Светом его озаренный, Малодушно не бросит весла!..
Но мне мучительно больно, мне стыдно до жгучей тоски,Что мое сердце мне лгало… Прости мне, моя дорогая,Лживые слезы, на мрамор могильной доскиТяжко упавшие, память твою оскорбляя.Нету любви, если годы похитить моглиЧистый твой образ из сердца! Без вечности чувства –Смысла в нем нет!.. Если ж нету любви, – нет искусства,Правды, добра, красоты, – нет души у земли!..
16 октября 1882
«Здесь всё, что я сберег от суетного света…»*
Здесь всё, что я сберег от суетного светаИ что перестрадал один в ночной тиши,Здесь перлы лучшие со дна моей души.[Здесь я на высоте призвания поэта.]
1882
«Сбылося всё, о чем за школьными стенами…»*
Сбылося всё, о чем за школьными стенамиМечтал я юношей, в грядущее смотря.Уютно в комнате… в углу, пред образами,Лампада теплится, о детстве говоря;В вечерних сумерках ко мне слетаетИсточник творчества – заветная печаль,За тонкою стеной, как человек, рыдает Певучая рояль.
Порой вокруг меня беспечно светят глазкиИ раздается смех собравшихся детей,И я, послушно им рассказывая сказки,Сам с ними уношусь за тридевять морей;Порою, дверь мою беззвучно отворяя,Войдет хозяйский кот, старинный друг семьи,И ляжет на диван, и щурит, засыпая, Зрачки горящие свои…
Покой и тишина… Минуты вдохновеньяС собою жгучих слез, как прежде, не несут,И битвы жизненной тревоги и волненьяНе смеют донестись в спокойный мой приют.Гроза умчалась вдаль, минувшее забыто,И голос внутренний мне говорит порой:Да уж не сон ли всё, что было пережито И передумано тобой?
1882
«Милый друг, я знаю, я глубоко знаю…»*
Милый друг, я знаю, я глубоко знаю,Что бессилен стих мой, бледный и больной;От его бессилья часто я страдаю,Часто тайно плачу в тишине ночной…Нет на свете мук сильнее муки слова:Тщетно с уст порой безумный рвется крик,Тщетно душу сжечь любовь порой готова:Холоден и жалок нищий наш язык!..
Радуга цветов, разлитая в природе,Звуки стройной песни, стихшей на струнах,Боль за идеал и слезы о свободе, –Как их передать в обыденных словах?Как безбрежный мир, раскинутый пред нами,И душевный мир, исполненный тревог,Жизненно набросить робкими штрихамиИ вместить в размеры тесных этих строк?..
Но молчать, когда вокруг звучат рыданьяИ когда так жадно рвешься их унять, –Под грозой борьбы и пред лицом страданья…Брат, я не хочу, я не могу молчать!Пусть я, как боец, цепей не разбиваю,Как пророк – во мглу не проливаю свет:Я ушел в толпу и вместе с ней страдаю,И даю что в силах – отклик и привет!..
1882
«Чуть останусь один – и во мне подымает…»*
Чуть останусь один – и во мне подымает Жизнь со смертью мучительный спор,И, как пытка, усталую душу терзает Их старинный, немолчный раздор;И не знает душа, чьим призывам отдаться. Как честнее задачу решить:То болезненно-страшно ей с жизнью расстаться. То страшней еще кажется жить!..
Жизнь твердит мне: «Стыдись, малодушный! Ты молод, Ты душой не беднее других, –Встреть же грудью и злобу, и бедность, и голод, Если любишь ты братьев своих!..Или слезы за них – были слезы актера? Или страстные речи твоиСогревало не чувство, а пафос фразера, Не любовь, но миражи любви?..»
Но едва только жизнь побеждать начинает, Как, в ответ ей, сильней и сильнейСмерть угрюмую песню свою запевает, И невольно внимаю я ей:«Нет, ты честно трудился, ты честно и смело, С сердцем, полным горячей любви,Вышел в путь, чтоб бороться за общее дело, – Но разбиты усилья твои!
Тщетны были к любви и святыне призывы: Ты слепым и глухим говорил, –И устал ты… и криком постыдной наживы Рынок жизни твой голос покрыл…О, бросайся ж в объятья мои поскорее: Лишь они примиренье дают, –И пускай, в себялюбьи своем, фарисеи Малодушным тебя назовут!..»
1882
«Я вчера еще рад был отречься от счастья…»*
Я вчера еще рад был отречься от счастья…Я презреньем клеймил этих сытых людей,Променявших туманы и холод ненастьяНа отраду и ласку весенних лучей…Я твердил, что, покуда на свете есть слезыИ покуда царит непроглядная мгла,Бесконечно постыдны заботы и грезыО тепле и довольстве родного угла…А сегодня – сегодня весна золотая,Вся в цветах, и в мое заглянула окно,И забилось усталое сердце, страдая,Что так бедно за этим окном и темно.Милый взгляд, мимолетного полный участья,Грусть в прекрасных чертах молодого лица –И безумно, мучительно хочется счастья,Женской ласки, и слез, и любви без конца!
1882
«Кто ты, – пускай они не знают…»*
Кто ты, – пускай они не знают,Пусть толки суетных людейСвоей заразой не пятнаютСвятыни памяти твоей.
1882
«Не я пишу – рукой моею…»*
Не я пишу – рукой моею,Как встарь, владеешь ты, любя,И каждый лживый звук под неюВ могиле мучил бы тебя…
1882
«Если любить – бесконечно томиться…»*
Если любить – бесконечно томитьсяЖаждой лобзаний и знойных ночей, –Я не любил – я молился пред нейТак горячо, как возможно молиться.Слово привета на чистых устах,Не оскверненных ни злобой, ни ложью, –Всё, что, к ее преклоненный подножью,Робко желал я в заветных мечтах…Может быть, тень я любил: надо мной,Может быть, снова б судьба насмеяласьИ оскверненное сердце бы сжалосьНовым страданьем и новой тоской.Но я устал… Мне наскучило житьПошлою жизнью; меня увлекалаГордая мысль к красоте идеала,Чтоб, полюбив, без конца бы любить…
1882
«Ах, этот лунный свет! Назойливый, холодный…»*
Ах, этот лунный свет! Назойливый, холодный.Он в душу крадется с лазурной вышины,И будит вновь порыв раскаянья бесплодный,И гонит от меня забвение и сны.Нет, видно, в эту ночь мне не задуть лампады!Пылает голова. В виски стучится кровь,И тени прошлого мне не дают пощады,И в сердце старая волнуется любовь…
1882
