Чосер и чертог славы - Филиппа Морган

— Я привез вам поэта, — сообщил он жене. Потом пошел взглянуть на новорожденного сына. Розамунда была права: все младенцы на одно лицо. И все-таки он отыскал свои черты в личике молодого Анри. Теперь же парень стал копией отца.

Он посмотрел на Ришара Фуа. Сенешаль держал наготове перо, бумагу и чернила. Де Гюйак знал причину приезда Чосера. Англичанин должен был привести послание, в котором его, Гюйака, призывают ввязаться в рискованное предприятие — поддержать сторону английского короля Эдуарда.

В дверь постучали. Слуга ввел Джеффри внутрь помещения. Анри взмахом руки указал на стул. Чосер сел. Кожаный футляр обжигал грудь. Постепенно он стал догадываться о том, что там внутри и почему, согласно инструкции Гонта, он мог воспользоваться этим для спасения лишь в крайнем случае.

— Будем говорить по-английски, — предложил Гюйак, — из уважения к нашему гостю.

Джеффри кивнул в знак признательности, прежде чем ответить:

— Благодарю… Я счастлив посетить Лангедок, счастлив повидать эти места и здешних людей, а кроме того, мне доставляет наслаждение говорить на языке этой страны. По крайней мере, слышать эту речь, если уж не говорить.

— Как я посмотрю, вы овладели изысканной манерой речи, — сказал Гюйак.

— Если это так, то свои первые уроки я начал брать здесь десять лет назад.

Гюйак облокотился о подлокотники кресла и положил подбородок на сложенные руки, давая понять, что от комплиментов пора перейти к делу. Перо Фуа перестало парить в воздухе и опустилось на бумагу.

— Вы слышали последние новости?

— У вас более выгодная позиция для получения новостей, мой господин.

— В таком случае могу вам сообщить, что сегодня вечером в реке утонул человек, — сказал Анри. — Один из актеров, что прибыли с вами.

Чосер почувствовал, как на лбу выступил пот.

— Не может быть! Кто он? Случайно, не Льюис Лу?

Гюйак посмотрел на Фуа.

— Некий человек по имени Бертрам. Он пытался спасти собаку. Собака спасена, — коротко доложил сенешаль.

Смерть любого человека — печальное событие, тем не менее Джеффри странным образом ощутил облегчение. Не оттого, что собаку удалось спасти, а оттого, что Лу не пострадал. Неловкое молчание затягивалось.

— Течение все время меняется, — пояснил Анри.

Сначала Чосер решил, что граф продолжает разговор об утопленнике, но сообразил, что тот имел в виду вещи поважнее.

— В чью пользу?

— Вы должны иметь об этом представление, Джеффри.

— Я в самом деле не знаю.

— Как следовало ожидать, виконт де Рошешуар и владетели Шовиньи и Пона объявили о своей верности королю Карлу.

— А также граф Перигор, — уточнил Фуа.

— Но графу де Гюйаку не пристало подражать другим, — сказал Чосер. — Пусть другие ему подражают.

— Только глупец сопротивляется течению, — встрял в разговор Фуа.

Анри метнул на сенешаля раздраженный взгляд. Фуа откинулся назад, и его лицо оказалось в темноте.

— Вот вам и ответ, — сказал де Гюйак.

— Это ваше последнее слово?

— Безусловно, мы обсудим еще много вещей. Но я не хочу, чтобы вы, Джеффри, тешили себя пустыми надеждами.

— Я не из тех, кто питает пустые надежды.

— Неизменный реалист, стало быть, — сказал Гюйак, перейдя на более мягкий тон. — Вы, наверное, устали с дороги. Завтра я отправляюсь на охоту, но мы сможем побеседовать позже.

— На кабана, о котором говорили за ужином?

— Этот зверь убил уже троих человек. Сейчас не сезон охоты на кабанов, но мы не можем позволить ему свирепствовать и дальше. У меня предчувствие, что завтра он примет смерть.

Как бы в подтверждение слов Гюйака от одной из свечей послышался шипящий звук, и на засыпанный тростником пол упал подпаливший крылышки мотылек.

— Мы встретимся для беседы завтра, когда я вернусь с охоты, — повторил граф.

Когда Джеффри удалился, Ришар Фуа обратился к своему господину:

— Вы собираетесь отказать посланнику, мой господин?

— Я обдумаю его предложение.

— Гастон Флора склонен к поддержке французской партии.

— Меня не интересуют склонности Флора.

— Госпожа Розамунда считает, что у верных английской короне нет будущего.

— Что?

Фуа понял, что перешел запретную черту.

— Я… я… она случайно бросила это при мне…

— Когда мне понадобиться узнать ее мнение, я спрошу ее сам. Как и вас, Фуа. Теперь ступайте.

Оставшись один, Анри де Гюйак углубился в размышления о будущем. Конечно, его сенешаль прав. Ход событий в Аквитании повернулся против англичан. Рано или поздно они утратят господство над территорией. Личные интересы призывали его присоединиться к партии остальных крупных землевладельцев, куда уже вошли Шовиньи, Пон и его сосед Гастон Флора. Тем не менее оставался вопрос чести, клятвы верности, старые знакомые и друзья вроде Джеффри. От его решения зависела судьба многих. Дом Гюйака пользуется известностью. Но что о нем скажут потомки?

12

Первые рассветные лучи едва пробивались сквозь толстый полог, который завешивал кровать Чосера. Все звуки извне также доходили вполсилы. Но Джеффри уже проснулся. В это время года молодежи не спится от любви или от вожделения, пожилые, напротив, просыпаются неохотно. По возрасту Джеффри не относился ни к той, ни к другой категории — он проснулся потому, что был озабочен мыслями. Снова и снова прокручивая в уме короткий разговор с Анри, он пролежал все ночь в нервном полусне. Ситуация в замке была непростой. Переговоры с де Гюйаком не дали подвижек, и следовало признать, что его миссия потерпела неудачу. Сегодня он попробует еще раз убедить графа, когда тот вернется с охоты. Однако он пока не решил, пришло ли время использовать секретную информацию, вверенную ему Гонтом.

В футлярчике, который он носил на шее, хранилось запечатанное письмо. Джон Гонт, вручая его Чосеру, наказал использовать его только в самом крайнем случае. Не спрашивайте о его содержании, Джеффри, сказал он, просто вручите его графу, если вам покажется, что он не воспринял наше обращение.

Переправлять на себе секретное послание, притом что тебе отказано в праве знать о его содержании… как тут не разыграться воображению. В самом деле, во время путешествия Чосер время от времени мысленно возвращался к таинственному письму. Что в нем? Однако был лишь один способ узнать — сломать печать и прочесть. Можно было, конечно, попробовать угадать. Резонно предположить, что там какие-то неприятные для Анри сведения, нечто такое, что могло бы оказать на него давление.

Что-нибудь, касавшееся его прошлого… возможно, прошлого, проведенного в Англии, нечто такое, что связывает узкий круг посвященных?..

Джеффри вспомнил, как де Гюйак однажды поведал ему о своих юных днях на английской земле. О том, сколько дней проторчал при английском дворе, о своем беспутном поведении. О том, как потерпел кораблекрушение неподалеку от побережья Бретани, о клятве начать праведную жизнь, если посчастливится спастись. Чосер сопоставил эти сведения с другими фактами, полученными в результате наблюдений. В частности, он наблюдал за Недом Кэтоном. В принципе добрый малый, храбрый, но с норовом. Затеял препирательство с лучником на борту «Арверагуса». До этого вспылил в гостинице, услыхав в свой адрес оскорбительное выражение gafet de putan — сын шлюхи. Мать Неда Кэтона слыла красавицей. Чосер ее ни разу не встречал, но слышал о ней немало пересудов.

Чосеру пришла в голову мысль о том, как похожи Анри де Гюйак с его молодым сыном, тоже Анри. Это сходство бросилось ему сразу, как только молодой человек вчера появился в саду. Нельзя было также отрицать… некоторого сходства… между Кэтоном и де Гюйаком. У обоих коренастые фигуры, твердая, решительная походка. Само по себе это еще ничего не значило. Однако фамильное сходство — вещь более глубокая, нежели простое внешнее сходство… Не поэтому ли Джон Гонт навязал ему этого молодого человека? Кэтон — незаконнорожденный сын Гюйака, дите, зачатое в Англии двадцать с лишним лет назад гасконским дворянином и Анной Кэтон? Выходит, Гонт отправил этого молодого человека сюда на юг, чтобы напомнить Гюйаку о его долге следовать в русле английской политики? Но, поразмыслив, Чосер отклонил эту версию. Какой дворянин устыдился бы незаконнорожденного сына? Внебрачные дети доставляли кое-какие неудобства, но создаваемые ими осложнения нередко компенсировались чувством гордости. Будь иначе, будь это позором, внушительное число английских аристократов ходило бы понурив голову и с красным от стыда лицом.

Внезапно открылась дверь в комнату, кто-то бесцеремонно проник внутрь и подошел к кровати. Сперва Джеффри заподозрил слугу. Но было слишком рано, да и что могло прислуге понадобиться в его комнате? Кроме того, шаги не напоминали походку слуг — это была хозяйская поступь, мягкая, но уверенная. Из-за полога повеяло сладким ароматом — смесью лаванды с розовой водой.