Последние дни Константинополя. Ромеи и турки - Светлана Сергеевна Лыжина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тодорис не заметил, как в доме устраивают засаду, потому что был слишком занят поисками лошади. А может, не заметил потому, что лучники мимо него не пробегали. Наверное, попали на эту улицу через дальний переулок, а натянуть верёвку поперёк улицы - это совсем не долго.
Теперь фраза "стучите и отворят вам" снова обрела смысл. "Вот же - открыто!" - подумал Тодорис, видя, что в распахнутые двери дома тянется верёвка, будто приглашающая турок войти. И именно поэтому турки не спешили.
Юноша-связной хотел сам броситься в открытую дверь, присоединиться к невидимым лучникам, но ноги плохо слушали его, норовили подогнуться. Он только сейчас осознал, что, несмотря на тяжёлый доспех, пробежал значительное расстояние. Пробежал бы он столько, отягощённый таким весом, в обычное время? Вряд ли, а теперь каждый шаг давался с трудом. И вдруг кто-то как будто шепнул: "Зачем бежать? Вот же кони для тебя!"
Турецкие кони, оставшиеся без седоков и оказавшиеся по другую сторону верёвки, стояли почти рядом. Однако боялись Тодориса и не подпускали к себе. Лишь один конь казался подходящим - животное опустило голову, а повод волочился по земле. Тодорис осторожно нагнулся и поднял повод, а когда животное поняло, к чему это приведёт, шарахаться было уже слишком поздно - новый седок стоял рядом и вцепился рукой в гриву возле холки. Конь всё же пытался вертеться, когда Тодорис вставлял ногу в стремя, но животное снова оказалось не достаточно проворным.
Турки, остановленные на улице и тщетно пытающиеся закрыться небольшими круглыми щитами от дождя стрел, поначалу не обратили внимания на то, как пеший воин, который ещё недавно пытался спастись бегством, подходит к одному из коней, подбирает волочащийся по мостовой повод, а затем залезает в седло. Только когда Тодорис уже уселся, эти воины закричали, начали яростно рубить верёвку, чтобы добраться до наглеца, а турецкий конь, вдохновлённый ими, закрутился на месте. Он явно хотел укусить нового седока за колено.
Хорошо, что седок успел взять повод покороче, чтобы животное не могло повернуть голову и дотянуться. Однако ехать прямо всё равно не получалось, а затем Тодорис почувствовал, как его слегка подбрасывает в воздух - конь, не желавший подчиняться, попытался кидать задом.
По счастью это не был один из тех великолепных породистых жеребцов, которые легко преодолевают преграду высотой в человеческий рост. Такой жеребец одним ловким движением зада способен отправить неугодного всадника в полёт, как если бы седло на конской спине было не седлом, а чашей катапульты.
У обычного коня не хватало сил на такие трюки, да и тяжёлые доспехи всадника делали полёт ещё менее возможным, но Тодорис понимал, что борьба не кончена. Животное могло попытаться лечь и валяться, подминая его. А меж тем двое турок, выбитых из седла, очнулись. Ещё минута и они приблизятся, чтобы схватить "вора".
Тодорис вытащил меч, готовясь отбиваться, но вдруг решил сделать то, чего никогда прежде не делал, и поэтому не был уверен в результате. Не имея хлыста, он вместо этого кольнул коня мечом, не забыв с силой двинуть пятками по конским бокам и подать руку с поводом чуть вперёд. Животное дёрнулось, ещё раз попыталось подкинуть седока, снова получило сильный удар пятками и, не дожидаясь нового укола мечом, сдалось.
Конь понёсся галопом по улице, и теперь Тодорис думал только о том, как бы удержаться в седле, не врезаться в стену, если на пути попадётся резкий поворот.
Несмотря ни на что он благополучно домчался до ставки василевса, однако оказалось, что василевса там нет.
- Уехал на литургию и не возвращался, - сказали Тодорису.
- Куда? В который храм?
- В Святую Софию.
Разгорячённый турецкий конь, не заставляя себя упрашивать, тут же снова поскакал туда, куда указывал всадник. Колоннада улицы Месы будто высчитывала, насколько резво они двигаются. Если, по мнению Тодориса, колонны слева и справа начинали мелькать слишком медленно, он подгонял коня, а тот прижимал уши, косил глазом, но ускорялся. Редкие прохожие торопились уступить дорогу. Собаки с громким лаем устремлялись вслед, но скоро отставали.
Огромная четырёхугольная площадь - форум Феодосия - быстро промелькнула и снова сменилась широкой улицей с колоннадами. Вот круглая площадь - форум Константина. Колонна в центре круга, как обычно, отбрасывала на землю чёрную тень, а турецкий конь, приняв эту тень за препятствие, перепрыгнул её.
Вот и площадь перед Святой Софией, совсем не большая и окруженная зданиями, построенными в разное время и в разном стиле. У южных дверей в храм, через которые по обычаю входил василевс, стояла стража. Западные двери были закрыты, поэтому Тодорис направился прямо к южным.
Стража хотела преградить ему путь, но юноша-связной, спешившись, закричал:
- Вы видите коня, на котором я приехал?! Видите это турецкое седло?! Турки в Городе! Пустите меня к василевсу немедленно! Иначе будет поздно!
Воины расступились, а Тодорис, пройдя через небольшой коридор, оказался в нартексе* Святой Софии, где, как выяснилось, в эту самую минуту заседал военный совет.
_____________
* Нартекс (притвор) - одна из трёх основных частей православного храма. Две другие - это средняя и алтарная часть. Алтарная и средняя обычно отделены друг от друга иконостасом. Средняя и нартекс обычно разделены стеной.
_____________
Военачальники сидели на скамьях вдоль длинных стен. В деревянном кресле возле короткой стены, завешанной тёмно-алым пологом, сидел василевс. Остальные присутствующие оказались по правую и по левую руку от него. Там находились и отец Тодориса, и дядя - Иоанн Кантакузин, и тесть - Лука Нотарас, и множество других именитых людей. Кто-то что-то говорил, но Тодорис даже не вслушивался:
- Мой господин, - громко произнёс он, не дойдя нескольких шагов до василевса и опускаясь на колени, - я принёс плохую весть. Турецкая конница прорвалась в Город, и если вы немедленно со всеми своими силами не поспешите, чтобы принять бой и вытеснить врага за стены, к закату Город падёт.
Намного позднее Тодорис удивлялся сам себе: как осмелился сам обратиться к василевсу, и как смог произнести все слова так, что ни у кого не возникло и тени сомнения в том, что дела обстоят именно так, как сказано.
Василевс задал всего один вопрос:
- Где враг прорвался? - и, услышав ответ, велел всем
