Последние дни Константинополя. Ромеи и турки - Светлана Сергеевна Лыжина

Тодорис мог поклясться, что после третьего выстрела слышал жалобный звон колокола. Значит, ядро повредило одну из ближних церквей... И всё же это было лучше, чем попадание в оборонительную стену.

Четвёртый неудачный выстрел и опять где-то в Городе рухнуло очередное здание. И можно было утверждать наверняка, что снова погибли мирные люди.

Конечно, турки обстреливали стену не в первый раз, а ядра и прежде залетали в Город, но раньше это случалось редко, потому что целью была Малая оборонительная стена, а вовсе не Большая. Теперь же линия противостояния сместилась - передвинулась в сторону Города, и это был не предел.

Наблюдая, как турки заряжают большую пушку, Тодорис волновался сильнее, чем обычно, когда опасался, что его расплющит очередным ядром или завалит камнями. К концу дня он уже не знал, о чём просить Бога: чтобы турки промахнулись или всё же попали. Из-за плотной застройки в северо-западной части Города каждый промах большой пушки означал новые смерти. А попадание означало, что Большая стена разрушится и начнётся битва, которая, возможно, станет роковой. "Что же выбрать? Всемогущий Господь, на всё Твоя воля!"

Меж тем на Большую оборонительную стену, которую турки всё никак не могли разрушить, поднялся Феофил Палеолог. Согласно приказу василевса, он ещё утром пришёл на помощь генуэзцам почти со всеми своими людьми, чтобы сдержать турок, если те начнут штурм.

Прибывшие воины расположились на окрестных улицах, выстроили поперёк них заграждения из подручного материала, расставили свои пушки и теперь изнывали от безделья, а начальник решил узнать, долго ли ещё ждать. Увидев, что под стеной остановился Джустиниани, Феофил крикнул ему сверху:

- Эй! Господин Юстинианис! Ты - человек, сведущий во всём, поэтому я спрашиваю: долго ли нам ещё здесь отдыхать? Почему турецкие пушкари так бестолковы? Почему не могут попасть в цель? Бог свидетель: я уже желаю, чтобы они попали! Пусть попадут!

- Если господину Палеологу нужен мой совет, то я советую готовиться, - в свою очередь крикнул генуэзец. - Турки уже пристрелялись, и желание господина Палеолога скоро исполнится.

Позднее Тодорису не раз приходила мысль, что в этой минуте было что-то мистическое. Ядра летели мимо цели, потому что никто вслух не высказывал желания, чтобы случилось попадание. Но вот Феофил сказал "я желаю", и высшие силы услышали.

Пятым выстрелом турки пробили Большую оборонительную стену в том месте, где она была починена, а как только пыль немного улеглась, Джустиниани крикнул:

- Отходим за пролом! Отходим!

Толпа турецких воинов, ринувшаяся на приступ, очевидно, подумала, что защитники Города спасаются бегством и отступают в беспорядке. Поэтому нападающие оказались не готовы, когда встретили сильнейшее сопротивление.

Вот последний генуэзец перебрался через пролом в Город, но как только туда хлынули нехристи, по проходу дали залп сразу несколько орудий, нацеленных воинами Феофила Палеолога, а затем - ещё несколько. Пролом заполнился трупами, камни обагрились кровью, но через упавших уже переступали всё новые и новые турки, стремившиеся в Город, и тогда генуэзцы вместе с воинами Феофила Палеолога обнажили мечи.

Поначалу Тодорису казалось, что защитников много и они станут сражаться, сменяя друг друга, но турецкий напор оказался так силён, что линия противостояния с каждой минутой всё заметнее растягивалась, улицу Города всё больше затапливало водами "турецкого моря". Очень скоро оказалось, что защитников едва хватает, чтобы окружить эти воды и не дать им течь дальше.

На помощь им подоспел Феодор*, начальник подразделения лучников. Сверху, с неразрушенного участка Большой стены на турок падал дождь стрел, но Тодорису невольно вспомнилась поговорка, слышанная от кого-то из моряков-итальянцев: "Морю дождь не страшен".

_____________

* Феодор из Кариста - так назван этот человек в хронике псевдо-Сфрандзиса. В "Повести о взятии Царьграда" он упомянут как "тысячник Фёдор".

_____________

Сам Тодорис не принимал участия в схватке. Джустиниани велел ему быть наблюдателем:

- Я не смог убедить василевса дать нам ещё людей, - сказал генуэзец. - Поэтому смотри внимательно за тем, как пойдут дела. Как только увидишь то, что по твоему мнению убедит василевса прислать нам помощь, сразу же спеши к нему.

И Тодорис смотрел. Он поднялся на Большую стену, чтобы хоть примерно подсчитать, сколько турок готово принять участие в битве, и увидел, что вражеский лагерь "разливается", как море в период шторма, когда ветер гонит к берегу огромную массу воды, и эта вода затапливает сушу, если та расположена достаточно низко. Пустое пространство между лагерем и стенами уже было затоплено, оказалась затоплена часть рва и некоторое пространство между Большой и Малой стеной. А дальше - тоненький ручеёк вливался в Город.

Казалось, его сдерживает лишь горстка людей. Казалось, это строители пытаются заткнуть дыру в дамбе и надеются, что у них получится. "Что же сообщить василевсу? - думал Тодорис. - То, что турок несметное множество? Он и так знает. Это его не убедит".

Метательные машины, стоявшие на Большой стене, кидали камень за камнем в разлившееся "турецкое море", а камни просто исчезали в пучине, потому что турок было так много, что место погибших тут же заменяли живые.

Так продолжалось некоторое время, а затем Тодорис увидел, что турки разбирают кусок заграждения из мешков, который ещё остался неразрушенным, и кидают эти мешки под ноги товарищам, идущим в пролом Большой стены. Зачем? Это трудно было разглядеть, потому что скопление врагов под стеной было очень плотным. Попробуй пойми, если смотришь сверху и видишь почти сплошное море голов с остроконечными металлическими шлемами.

Ещё через некоторое время Тодорис заметил, что враг тащит к пролому огромные дощатые щиты. Зачем? Чтобы прикрываться ими от стрел?

И лишь тогда, когда первый щит лёг туда, где ему надлежало быть, стало ясно. Тодорис чуть не вскрикнул от ужаса, поняв, что турки готовят проход для своей конницы: "Груду камней перед проломом сначала выровняли мешками с землёй. Теперь сверху укладываются дощатые щиты. По ним проедут вражеские всадники, и когда они окажутся в Городе, их не сдержат даже самые лучшие пехотинцы в самых лучших доспехах!" Коннице могла противостоять только конница, но ни Джустиниани, ни Феофил Палеолог не располагали такими силами, только пехотой!

"Их сметут", - подумал Тодорис, а между тем турецкие всадники, для которых и готовили путь, уже показались в отдалении.

Последние сомнения относительно того, что нужно