Над гнездом кукухи - Кен Кизи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Э-э… я лично считаю… это, — он косится на руку Макмёрфи на подлокотнике и на его большой палец, торчащий коровьим рогом, — что карнавал — просто отличная идея. Чтобы развеять однообразие.
— Так и есть, Чарли, — говорит врач, подбадривая Чезвика, — и вместе с тем не лишенная терапевтической ценности.
— Само собой, — говорит Чезвик радостно. — Да. Карнавал очень даже терапевтический. Готов поспорить.
— Будет вес-с-село, — говорит Билли Биббит.
— Ага, и это, — говорит Чезвик. — Мы сможем, доктор Спайви, еще как. Скэнлон нам покажет человека-бомбу, а я устрою кольцеброс по трудовой терапии.
— Я буду предсказывать судьбу, — говорит Мартини и закатывает глаза.
— Я и сам неплохо диагностирую патологии по ладони, — говорит Хардинг.
— Хорошо, хорошо, — говорит Чезвик и хлопает в ладоши.
Он впервые чувствует чью-то поддержку.
— Ну, а сам я, — говорит Макмёрфи нараспев, — почту за честь работать на колесе фортуны. Есть кой-какой опыт…
— О, возможности безграничны, — говорит врач и расправляет плечи с самым радужным видом. — Да что там, у меня миллион идей…
Он загорается и говорит без умолку пять минут. Можно не сомневаться, что многие идеи он уже обговорил с Макмёрфи. Он описывает игры, балаганы, говорит о продаже билетов и вдруг внезапно замолкает, словно взгляд сестры ударил его промеж глаз. Он моргает на нее и говорит:
— А вы что думаете об этом, мисс Рэтчед? О карнавале? У нас в отделении?
— Я согласна, что это может принести некоторую терапевтическую пользу, — говорит она и выдерживает паузу, снова испуская облако молчания, и только уверившись, что никто ее не перебьет, продолжает: — Но я также считаю, что подобную идею следует сперва обсудить на служебном совещании, прежде чем принимать такое решение. Разве вы так не считаете, доктор?
— Конечно. Я лишь подумал, видите ли, что сперва прощупаю отдельных людей. Но, разумеется, служебное совещание на первом месте. Тогда продолжим по плану.
Все понимают, что карнавала не будет.
Старшая Сестра принимается наводить порядок и шелестит своим талмудом.
— Отлично. Тогда, если больше нет новых дел — и если мистер Чезвик сядет на место, — думаю, мы можем продолжить обсуждение. У нас осталось, — опа берет с короба свои часы и смотрит на них, — сорок восемь минут. Значит, как я…
— О, — Макмёрфи поднимает руку и щелкает пальцами. — Эй, погодите. Я вспомнил, есть еще одно новое дело.
Сестра долго смотрит на его руку, прежде чем что-то сказать.
— Да, мистер Макмёрфи?
— Не у меня — у доктора Спайви. Док, скажите им, что вы придумали насчет слабослышащих и радио.
Голова сестры дергается, едва заметно, но сердце мое внезапно ликует. Она откладывает свой талмуд обратно в короб и поворачивается к врачу.
— Да, — говорит врач, — чуть не забыл. — Он откидывается на спинку, кладет ногу на ногу и соединяет кончики пальцев; я вижу, что он еще не потерял надежду на карнавал. — Понимаете, мы с Макмёрфи говорили об этой возрастной проблеме, существующей у нас в отделении: смешанное население, молодые и старые вместе. Это не самые идеальные условия для нашей терапевтической группы, но администрация говорит, гериатрическое отделение, и без того переполненное, не может нам помочь. Я первым готов признать, что это не самая приятная ситуация для всех, кого она затрагивает. Однако мы с Макмёрфи в нашем разговоре пришли к одной идее, которая могла бы сделать ситуацию приятней для обеих возрастных групп. Макмёрфи сказал, что заметил, что кое-кто из пожилых ребят, похоже, с трудом слышит радио. Он предложил, чтобы репродуктор включили погромче, чтобы его могли слышать хроники со слабым слухом. Очень гуманное предложение, на мой взгляд.
Макмёрфи застенчиво отмахивается, и врач кивает ему и продолжает.
— Но я сказал ему, что уже получал жалобы от отдельных людей помоложе, что радио и так настолько громкое, что мешает разговаривать и читать. Макмёрфи сказал, что не подумал об этом, но заметил, до чего досадно, что желающие читать не могут побыть одни в тишине, оставив радио для тех, кто хочет его слушать. Я с ним согласился, что это досадно, и был готов закрыть этот вопрос, но случайно вспомнил о старой душевой, куда мы убираем столы на время собраний. Мы ведь никак больше не используем эту комнату; теперь, когда у нас есть новые лекарства, отпала необходимость в гидротерапии, для которой она задумывалась, В общем, как группа смотрит на то, чтобы сделать эту комнату как бы второй дневной палатой, или, лучше сказать, игровой?
Группа сидит молча. Все понимают, чей теперь ход. Сестра снова берет талмуд Хардинга, кладет себе на колени и скрещивает поверх него руки, после чего обводит всех взглядом, убеждаясь, что никто не хочет ничего сказать. Когда становится ясно, что никто ничего не скажет, она снова поворачивает голову к врачу.
— На словах это прекрасный план, доктор Спайви, и я ценю заботу мистера Макмёрфи о других пациентах, но весьма обеспокоена тем, что у нас нет персонала для обслуживания второй дневной палаты.
Она до того уверена, что тема закрыта, что снова начинает открывать талмуд. Но врач продумал это лучше, чем она ожидала.
— Я тоже об этом подумал, мисс Рэтчед. Но поскольку в этой палате, с репродуктором, останутся в основном хроники, большинство которых приковано к шезлонгам или коляскам, одного санитара и одной медсестры должно вполне хватить для усмирения любых возможных мятежей и беспорядков, вы так не думаете?
Сестра сидит молча, не реагируя на остроту врача о возможных мятежах и беспорядках, но в лице у нее ничего не меняется. Улыбка остается на месте.
— Так что два других санитара и медсестры могут смотреть за людьми в старой душевой, пожалуй, даже лучше, чем здесь, на большой территории. Что думаете, люди? Разумная идея? Я сам в восторге от нее, и смею сказать, мы ее опробуем, посмотрим несколько дней, что получится. Если не сработает, ну, у нас все равно есть ключ, чтобы снова запереть ее, не так ли?
— Верно! — говорит Чезвик и впечатывает кулак в ладонь; он по-прежнему
