Старовский раскоп - Александра Огеньская

Дверь квартиры номер шесть оформлением из общего стиля не выбивалась — деревянная, неровно выкрашенная коричневым, с сакраментальным "здесь был Вован", старательно выцарапанным в метре от пола, "глазок" вылупился грязным стеклом. Звонить пришлось долго. Очень долго. Антон успел поругаться, проклясть всяких глухих стариков, смириться и даже придумать, что делать дальше.

И всё-таки не ушел. В подъезде было тепло, замерзшие пальцы и щеки приятно покалывало…. Погреться хоть.

А дверь с противным скрипом приоткрылась. Ровно на длину дверной цепочки. В щель сунулось настороженное, помятое лицо некой небритой личности. Личность окинула Антона недоброжелательным взглядом, буркнула:

— Чего нужно?

— Я от Ингмара, — буркнул в ответ Антон.

Личность окинула еще одним презрительно-оценивающим взглядом, сочла, что, возможно, Антон и не врет — и дверь захлопнулась. Возмутиться и долбануть дверь ногами, мужчина не успел. Дверь протяжно простонала, громыхнула замком и распахнулась, запуская в темную узкую прихожую.

Свет, впрочем, тут же зажгли.

В нос ударило сивушным стойким запашком, из дальнего угла зашипели, засверкали дикими зелеными глазами, подымая шерсть дыбом — здоровенный котяра, целый теленок роскошной сибирской породы, таращился на гостя в полной боевой готовности. Странно, обычно кошки к Антону так и ластятся, признают за своего.

— Выдрессирован от всякой нечисти дом стеречь. Он тебя еще из-за двери учуял, — коротко пояснил хозяин. Оказался он ниже Антона на пол-головы, тщедушный, лет шестидесяти с небольшим, седой, с невыразительным лицом горького пропойцы, в мятой линялой майке и растянутых на коленях штанах "Адидас". Короче, по классификации Антона, полнейший маргинал. Чего общего у этого мужичонки с главой клана, Антон терялся в догадках. — Так и что, от Ингмара, говоришь?

— Да. Он дал мне ваш адрес и сказал, что вы поможете. Что вы…

— Помню-помню. Ты что ли Антон?

— Я.

Мужик обдал еще одним взглядом… Да таким, что под ним Антону захотелось вдруг съёжиться, сделаться маленьким и незаметным. Как сканер какой-то, ей-Богу — враз заглянул в душу, всё там вычитал, оценил и взвесил, и вынес какой-то вердикт. Правда, длилось всё это какое-то мгновение, потом лицо мужика опять сделалось обычным невнятным лицом типичного российского алкаша, и снова Антон спросил себя — кто и что есть такое этот старик и что связывает его с импозантным, моложавым главой Ингмаром?

— Ага… Ладно. Антон, значит… — буркнул мужик и, кивнув — дескать, жди, — скрылся в комнате.

Антон пожал плечами и принялся терпеливо ждать. Кот в углу слегка успокоился, шерсть топорщить прекратил, но друга в пришельце так и не разглядел — сторожил, не спуская с Антона зеленых красивых глаз. И чистого ребячества захотелось перекинуться и поглядеть, как отреагирует этот полудикий зверь. Антон, разумеется, не стал. Коридорчик больно узкий, да и вообще…

Ждать пришлось довольно долго, от нечего делать принялся оглядывать обстановку. Старые обои в цветочек, зеркало без рамы, комод, вязаный половичок… На комоде, весьма неожиданно, книги. Поднапряг зрение, с удивление разглядел "Краткий курс истории кланов", "Тайные обряды и ритуализированные традиции", "Магия и геополитика"… Еще какая-то толстенькая книжечка в черной коже с золотым тиснением — Библия, судя по всему. Интересную же литературу держат у себя простые сибирские алкоголики… Еще пахнет здесь не одной только сивухой. Постепенно привыкнув, стал различать ноты пряностей и сухих трав. Полынь, чабрец, подорожник… И еще что-то очень знакомое, не трава и не парфюм, а…

Тяжело заскрипел пол, мужичонка проскользнул на кухню, попутно шугнув кота, на кухне прошуршал бумагой, вынырнул в прихожую. Сунул в руки тугой увесистый сверток.

— Так, значит. Вот тут — адреса и телефоны. Звони по любому, говори, ищешь комнату, дед порекомендовал. Так и скажи — "дед порекомендовал". Если денег нет, скажешь, что за счёт клана. Вот тут еще документы на имя Иванова Петра Сергеевича, поскольку тебя в розыск объявят скорее всего. Тут же деньги на необходимые расходы. Немного, но тебе на первое время должно хватить. Три амулета. Два — одноразовые порталы переноса. Система "туда-обратно". Используй в самом крайнем случае. Это ты если свою дичку почуешь поблизости — чтобы отловить. Ингмар велел передать — через пять деньков само то будет ловить, но можно и раньше. Один амулет — боевой. Если сильно прижмет. Парализация в радиусе десяти метров. С этим всё понятно?

— Вроде бы. Спасибо…

— Я здесь ни при чем. Это из стратегических запасов. Ингмар ваш всё оплачивал.

Антону вдруг пришло в голову, что никакие этот старик и глава клана не друзья — при каждом упоминании имени главы собеседник… нет, не кривился, вообще вроде бы и никак не выдавал чувств, а только менялось что-то коротенько в выражении глаз…

— … Так что его потом… поблагодаришь. А вот это лично от меня.

Второй сверток оказался куда мельче предыдущего и отличался резким и свежим пряным запахом. Мята в нем и липа, и незнакомый приятный холодок…

— Что это? — недоуменно повертел бумажный пакетик в руках, не решаясь сунуть в карман.

— Это для твоего сына. Если обряд окажется неудачным. Будешь заваривать по две чайные ложки на стакан воды и давать раз в три дня. Тормозит трансформации, подавляет звериную сущность зооморфа. Очень ценная штука, больше у меня такого порошка нет. И вряд ли ты где еще такое найдешь. Рог нарвала и реликтовый янтарь. Ну и еще кое-какие травки. Позволит дотянуть до будущего лета.

— Ооо… — враз взмокло между лопаток. Ценная вещь. Очень ценная. Как бы не потерять. Долго и старательно устраивал во внутреннем кармане, примеривал — не вывалится ли мимоходом? — Спасибо. Большое…

Мужик буркнул что-то и кивнул:

— Иди давай. Мне тут проблемы не нужны. И не вздумай сюда приходить без нужды. Терпеть не могу волков… Которых ты на хвосте приведешь.

Антон торопливо кивнул, грубостью не задетый и не обиженный ни капли, слишком занятый радужным обдумыванием — для Славки появился запасной вариант. До лета, но и то давай сюда. Это если сейчас вдруг обломится. Антон сделает всё, чтобы не обломилось, но ведь человек предполагает…

Поправил шапку, нашел в карманах перчатки.

— Спасибо вам большое. И до свидания.

На прощание старик наградил еще одним пронзительным взглядом, кот пришел с кухни и мявкнул что-то однозначно оскорбительное. Не удержавшись, уже на лестничной площадке, Антон придержал дверь и спросил:

— А вы вообще-то кто? Вы из наших или просто… — неопределенно махнул рукой.

Мужик усмехнулся, раздвигая узкие сизые губы и обнажая желтые зубы:

— Из наших. Про войну кланов слышал? Кризис семьдесят шестого года? Можешь заглянуть в учебник. Найди там Координатора Игоря.

Минуты три еще Антон обалдело пялился в закрытую дверь. Потом вспомнил про сверток и номера телефонов.

***

…Серый большой зверь совершенно не понимал, за что ему такое наказание — сидеть взаперти, в грязной крохотной камере, в которой нечем дышать и негде размять слабеющие и постоянно затекающие лапы. Зверь ненавидел своего охранника, человечка с пустой мордой и злыми руками. В человечке волк ощущал чуждую, непонятную и безликую силу, поэтому в первые дни плена пытался человечка загрызть, задавить. Только вскоре оставил попытки — с каждым часом, поведенным в неволе, уходили силы. Словно бы стены и человечек подтачивали волю и вытягивали жизненные соки зверя, превращая сильного и ловкого волка в худую беспородную дворнягу.

Теперь уже волк больше не вставал и не выл по ночам на луну. Луна выродилась в тощий дохлый месяц, а ноги подводили, не желали держать тело. Даже от миски с едой в последние дни уже воротило, изредка только волк заставлял себя полакать воды и пару раз лизнуть кашу. Теперь волк не пытался уже человечка задавить, а даже позволял тому производить над собой странные, болезненные манипуляции — колоть шкуру иголками, трепать себя за уши и мять мышцы…

Волк с тоской поглядывал в оконце под потолком, где который день бесилась непогода, изредка зашвыривая в узкую щель пригоршни снега. Впрочем, и тоска у зверя в последнее время стала вялой, слабой…

Зверь просто лежал и глядел в оконце. Падающий в камеру снег приносил необъяснимое удовлетворение. Особенно, пока еще летел, в теплой воздухе тут же оборачиваясь каплями воды. Но лужи от него тоже были приятными — пахли уличной грязью и волей…

Зверь уже почти ничего не помнил из своей прошлой жизни, да и не хотел уже помнить — слишком устал и ощущал себя старым-старым, таким старым, что пора было осыпаться песком и исчезнуть… Вертелось только одно слово — "Валерка". Но к чему относилось и что должно было обозначать — и этого тоже волк не помнил.