Красные кресты - Януш Майснер

- Я спас её от затопления, - отрезал Мартен. - Ведь оставь я её на "Сант Яго", она пошла бы на дно вместе со святым Иаковом. Но раз ты не хочешь, я выброшу её за борт.

- Ты не посмеешь! - испуганно воскликнула она. - Не богохульствуй!

- Посмею, будь уверена, - порывисто отрезал Ян и хотел уже уйти, когда она схватила его руку, шепнув:

- Оставь картину.

Отдав её, он снова повернулся к выходу. Но уже на пороге каюты услышал, как она шепнула:

- Благодарю.

Ян оглянулся, но не встретил её взгляда; она стояла на том же месте, обеими руками держа золоченую раму и вглядываясь в ласковый лик своей покровительницы.

"- Показалось, - подумал он. - А может быть, она это ей сказала?"

Кроме образа Мадонны старший боцман Тессари, прозванный Цирюльником, обнаружил на пылавшем "Сант Яго" корабельную казну с небольшим запасом золота и серебра, приличное количество оружия, боеприпасов и пуль и почти не тронутые запасы продовольствия. Отправив Мартену шкатулку с деньгами, он отобрал то, что счел наиболее ценным и самым нужным из остального, дочиста обобрал испанских офицеров и матросов, лишив их наличных и немногочисленных ценностей, после чего вначале приказал им перенести добычу потяжелее на палубу "Зефира", а потом посоветовал загрузить провиантом и бочками с водой шлюпки и плоты, которые те спустили на воду, не слишком веря, что капитан корсаров действительно позволит им отплыть.

Тессари их уверил в этом, произнеся короткую речь.

- Вы свободны, - сказал он. - Благодарите за это благородство нашего шкипера, и потому вам надлежит ежедневно возносить искренние молитвы за его здоровье и успехи. Запомните его имя - Мартен, и имя нашего корабля "Зефир", а также вид нашего флага. Никому из вас я не желаю увидеть его ещё раз, поскольку вид этот обычно не идет испанцам на пользу и укорачивает жизнь. Можете передать это всем своим знакомым, чтобы их тоже предостеречь. А теперь я вам советую взяться за весла и плыть прямо на юг. Испания там. Если удачно доберетесь до суши, лучше всего вам больше в море носа не совать. Счастливого пути, леперос!

Тем временем огонь охватил весь нос галеона, а вскоре после того, как корабль покинула команда, перебросился на шкафут и проник вглубь. На рассвете пламя побледнело и могло казаться, что пожар стихает, но когда "Зефир" удалился на пару миль, направляясь к востоку, столб огня взлетел в небо за его кормой, а затем грохот взрыва сотряс воздух, и лишенный мачт корпус "Сант Яго" исчез под водой, оставив за собой только черное облако дыма, уносимое ветром на юго-запад.

В тот же день, после четырнадцати часов ничем не омраченного плавания, "Зефир" оказался вблизи песчаных отмелей Грандес Ландес, которые начинаются у северу от Адура и достигают устья Жиронды, а наутро на рассвете, воспользовавшись приливом, вошел в узкую горловину бухты и бросил якорь на тесном рейде неподалеку от крепостных стен Байонны.

Мартен отправился на берег вместе с шевалье де Бельмоном, чтобы проводить его и заодно осмотреть крепость и город, разделенный на три части реками Нив и Адур. Ему там не слишком понравилось. В таверне, куда они зашли, приняли их нелюбезно, а серьезное настроение скромных, молчаливых жителей, их умеренность и суровая гугенотская набожность показались ему просто невыносимыми.

- Возвращаюсь на корабль, - заявил он, недовольный и разочарованный. Если все королевство Беарнца столь же унылое и тоскливое, не хотел бы я быть его подданным.

- Он не слишком похож на своих гугенотов из Беарна, - ответил Ричард. - Ни он, ни его двор. Но тут в самом деле тоскливо. Возвращайся; меня время подгоняет, да и кони ждут.

Они расстались у ворот, и через минуту шевалье де Бельмон уже мчал по ухабистой дороге на Пуйо и Ортез, в сторону По, чтобы выполнить миссию, возложенную на него графом Эссексом.

Дон Антонио Перес принял Бельмона, не скрывая перед ним своего нетерпения. Письмо Бэкона он прочел, присев на самый краешек кресла, но ещё не закончив, уже вскочил, чтобы заметаться по комнате, словно пол жег ему пятки. Неожиданно остановившись посредине, утвердительно кивнул и взглянул на Бельмона пылающими глазами.

- Вот чего нам не доставало, - сказал он. - Вы прибыли как раз вовремя: завтра мы отправляемся в Париж, а оттуда - быть может - во Фландрию. Но эту карту следует разыграть ещё нынче, немедленно!

И он выиграл. Генрих IY интригу поддержал и немедленно отправил в Лондон специального посла с доверительным сообщением, что Филип II обещает Франции мир на очень выгодных условиях; мир, который безусловно будет заключен, если королева Елизавета не решится на решительную военную помощь против Испании.

Елизавета, однако, с виду оставалась несгибаемой: её ответ, полный укоров и жалоб, был отрицательным. У королевы не было ни людей, ни денег; она не могла впредь помогать Генриху IY.

Но в действительности её терзало беспокойство. Вслед за письмом в Париж отправился её посол, которому предстояло прозондировать истинные намерения короля Франции. Послом этим был никто иной, как сэр Генри Онтон, приятель и политический союзник Эссекса. Он получил инструкции не только от Елизаветы, но и от Энтони Бэкона, согласованные с Робертом Деверье.

Вскоре королева Англии получила два непривычно тревожных письма из Парижа: одно от своего посла, который жаловался на якобы очень холодный прием при французском дворе и подтверждал её худшие опасения; другое - от Антонио Переса, который сообщал, что Генрих IY все больше склоняется принять испанские мирные предложения, и последнее письмо Ее Королевского Величества явно ускорит его решение в их пользу.

Донесение Переса, написанное великолепной латынью, которая откровенно восхитила Елизавету, кончалось осторожным замечанием, что дон Антонио вообще-то не понимает английской политики, но допускает, что за поведением королевы кроется какая-то необъяснимая тайна, поскольку "fines principum abyssus multa". *

- - ----------- - * Намерения монархов непостижимы, как бездна. (лат.)

И вновь могло показаться, что замыслы графа Эссекса и вся дипломатическая игра не достигли цели: Елизавета не поддалась и решила поторговаться; она заявила, что могла бы в конце концов оказать Франции определенную военную и денежную помощь, однако при условии, что король Франции "вверит её опеке" город и порт Кале.

Для Генриха IY ничего привлекательного в этом предложении не было. Английская "опека" означала попросту цену, которую предстояло заплатить вперед за союз сомнительной ценности. Но ответить он уже не успел. Испанский корпус после победоносного похода через Фландрию начал осаду Кале, и пехотные отряды, поддержанные мощным огнем артиллерии, взяли внешние защитные валы города.

Гром орудий долетал через пролив; его слышали не только в Сассексе и Кенте, но и в королевском дворце, и это был действительно грозный аккомпанемент к тревоге и опасениям Елизаветы.

Вскоре город сдался, но мужественный гарнизон твердыни, господствовавшей над портом, продолжал сражаться. Граф Эссекс добился все-таки от королевы решения о немедленном вмешательстве: та согласилась отправить его на помощь во главе нескольких тысяч солдат.

Но не успел он прибыть со своей немногочисленной армией в Дувр, как уже пожалела об этом решении. Ей пришло в голову, что судьба может и должна улыбнуться Роберту Деверье, но почему бы ей не сделать того же для французского гарнизона крепости? А если французы сумеют сами отстоять порт и дождутся помощи из Парижа? Зачем в таком случае тратить столько денег на экспедицию?

Эта мысль так терзала её, что назавтра она решила отозвать Эссекса. И когда его войска уже грузились на суда, стянутые отовсюду в Дувр, из Лондона прибыл конный курьер с приказом, запрещающим отплывать.

Граф Эссекс едва не обезумел от отчаяния, но не осмелился выйти в море вопреки приказу государыни, а лишь послал к ней гонца с письмом, в котором заклинал позволить ему действовать.

Елизавета ответила отрицательно, но с каким - то колебанием, так что он возобновил мольбы, приводя новые аргументы.

Прошел день, другой, курьеры носились туда и обратно между Дувром и Лондоном, пока испанцы штурмовали цитадель, а королева как всегда тянула с окончательным решением. Наконец 14 апреля, когда она уже почти дала себя убедить, гарнизон Кале вывесил белый флаг и испанцы заняли цитадель и порт.

Только теперь Елизавета осознала размеры и цену этого поражения. Кале в руках испанцев означал постоянную угрозу английскому судоходству в водах пролива Ла Манш, и к тому же постоянную опасность вторжения. Надлежало каким-то образом исправить допущенную ошибку.

Дон Антонио Перес прибыл в Лондон вместе с шевалье де Бельмоном, а Генрих IY послал вслед за ним герцога де Бульон с целью заключения договора об английской войсковой экспедиции во Францию.

Тем временем, однако, от шпионов в Испании пришли кое-какие тревожные вести, а политическая ситуация, казалось, подтверждала их правдивость. Якобы Филип II готовил и вооружал новую армаду для поддержки ирландских католиков, которые затевали ещё один бунт против Англии. Ввиду этого советники королевы выступили против планов десанта во Франции, в свою очередь выдвинув план атаки морских сил на Кадис, чтобы уничтожить испанские корабли.