Красные кресты - Януш Майснер

Тем временем, однако, от шпионов в Испании пришли кое-какие тревожные вести, а политическая ситуация, казалось, подтверждала их правдивость. Якобы Филип II готовил и вооружал новую армаду для поддержки ирландских католиков, которые затевали ещё один бунт против Англии. Ввиду этого советники королевы выступили против планов десанта во Франции, в свою очередь выдвинув план атаки морских сил на Кадис, чтобы уничтожить испанские корабли.

Граф Эссекс тоже поддерживал этот план, настаивая однако, чтобы в экспедиции принял участие сильный сухопутный корпус на транспортных судах. Если бы атака на собравшуюся в порту испанскую армаду увенчалась победой, по мнению графа надлежало высадить там мощный десант и одним махом уничтожить порт, потом взять Севилью и, возможно, с двух сторон - с моря и с суши - атаковать Лиссабон.

Елизавета согласилась, хотя замысел Эссекса с самого начала казался ей слишком смелым и рискованным. Она назначила Роберта Деверье и адмирала Хоуарда командующими армией и флотом, после чего впала в новые колебания и сомнения, прислушиваясь к доводам Переса, который - покинутый Эссексом силился склонить её вернуться к прежним планам.

Тем временем граф в непрерывных спорах и стычках с лордом Хоуардом Эффингемом собирал войска и корабли в Плимуте. Когда все было наполовину готово, из Лондона прибыл королевский гонец. Елизавета приказывала, чтобы оба командующих немедленно явились ко двору.

Роберт Деверье отправился туда, полный худших предчувствий. Расходы на вооружение намного превысили суммы, которыми он располагал; ему не хватало людей, аммуниции, оружия и снаряжения. Не было достаточного числа кораблей и пришлось в кредит контрактовать частные суда, а теперь и вся экспедиция, казалось, повисла на волоске. И в довершение несчастий из Гайаны вернулся его соперник, сэр Уолтер Рейли, которого королева приняла весьма любезно.

Рейли был опасен. Он как - будто открыл в Вест - Индии залежи золота и основал там английское поселение, которое назвал Елизавета - Виктория. Не его ли интригам следовало приписать срочный вызов в Лондон графа и лорда-адмирала? Или этот авантюрист склонил Елизавету отказаться от похода на Кадис? Или сам собрался его возглавить?

Все эти опасения оказались напрасны. Королева, правда, вновь впала в сомнения, колебалась и откладывала, но наконец подтвердила назначение Эссекса и Хоуарда. Рейли, по крайней мер пока, получил другой высокий, но все же второстепенный пост, а дон Антонио Перес был лишен расположения и покровительства; его услуги становились излишними; условия военного союза с Францией были обговорены и подписаны без его участия.

Пока между Лондоном и Парижем ткались нити дипломатических интриг, а в Мадриде и Эскориале созревали планы экспедиции в Ирландию, Мартен, не посвященный в дела высокой политики, вел собственную дипломатическую игру на палубе "Зефира" и приватные военные действия на водах Атлантики.

Его дипломатия имела целью завоевание сеньориты де Визелла, а война же, успеху которой предстояло подкрепить эту дипломатию, доставляла ему кроме этого славу и богатство.

Оставив Байонну, "Зефир" взял курс на запад, к Азорам, в поисках добычи поценней чем та, которая попала в руки его команде на "Сант Яго". Уже на полпути они встретили два португальских судна, из которых одно успело уйти под покровом спустившейся тьмы, но второе было задержано и взято на абордаж, а его груз оказался достоин усилий: среди прочего там были сахар, немало гвоздики и хлопка.

Хлопок Мартена не интересовал; забрав то, что представляло большую ценность, он позволил португальскому капитану плыть в Лиссабон. Потом сменил курс и направился к Канарским островам в надежде наткнуться на эскадру Бласко де Рамиреса.

От оставшихся в живых офицеров "Сант Яго" он узнал, что Рамирес той весной должен был эскортировать Золотой Флот, и полагал, что для этого тот должен был уже покинуть Кадис, чтобы встретить его где-то к западу от Тенерифа. Если бы ему удалось, если бы судьба ему благоприятствовала, можно было одним махом свести давние счеты с командором и заполучить богатую добычу.

Он рассказал Марии о своих надеждах и намерениях, она же на этот раз удержалась от издевок и презрительных реплик.

- Я буду молиться, чтобы ты его встретил, - тихо сказала она.

- И наверно, чтобы потерпел поражение? - спросил он.

Она не ответила, лишь таинственно усмехнулась, глядя куда - то в пространство над его головой, после чего вдруг припомнила, что Герман Штауфль обещал ей показать, как метать ножи, чтобы лезвие попадало точно в цель, и ушла.

Мартен не знал, как истолковать эту усмешку и её слова. Порой ему казалось, что он постепенно завоевывает её симпатии, что отпор слабеет. Но когда пытался к ней приблизиться, тут же с презрением его отталкивала, а когда он переставал владеть собой от желания, которое жгло его огнем и раз за разом вспыхивало буйным пламенем - угрожала, что скорее заколет себя стилетом, чем отдастся ему.

Конечно, он с легкостью мог бы отобрать жалкий стилетик, который она постоянно носила при себе, но не хотел прибегать к насилию. Если суждено ему её заполучить, то не вопреки её воле. Так он решил и так старался поступать, невзирая на иронические взгляды шевалье де Бельмона и даже двусмысленные ухмылки некоторых младших боцманов из своего экипажа.

Тем временем "Зефир" миновал Мадейру и теперь неторопливо плыл под зарифленными парусами в полосе весеннего пассата, лавируя то левым, то правым галсом к западу от островов Хьерро и Пальма, удаляясь от Илхас Азорес и вновь сворачивая на юг. Солнечные теплые дни и звездные ночи пролетали над его высокими мачтами, а пологие волны Атлантики ласково и чутко его баюкали, шумя у носа и плеща о борта.

Могло показаться, что это путешествие - не плавание корсаров в поисках добычи, а приятная развлекательная поездка ради отдыха. Мартен играл со Стефаном Грабинским в шахматы, учил Марию Франческу фехтовать на шпагах, шутил с боцманами, развлекался стрельбой из лука по дельфинам, а из пистолета - по чайкам, которые появлялись неподалеку от островов и тучами кружили над кораблем.

Вскоре, однако, все эти мирные занятия и развлечения ему осточертели, а бесконечное ожидание удобного момента стало нервировать. Будь с ним Хагстоун, он решился бы за неимением других целей атаковать какой-нибудь из небольших портов на Канарских островах. Но в одиночку, без помощи "Ибекса", нечего было и пытаться. Потому Ян решил отправиться на северо - восток от Мадейры, чтобы поджидать там суда, спешащие из Фуншала в Лиссабон с грузом вина.

И вот тут им повезло больше, чем он ожидал. Едва "Зефир" миновал остров Сальвагос, как на горизонте показались паруса какого-то судна, а двумя часами позже Тессари распознал трехмачтовую каравеллу с косым латинским парусом на третьей мачте и могучими надстройками, вознесенными в три яруса на носу и корме, что придавало короткому, нескладному корпусу некоторое сходство с турецким седлом с высокой лукой и опорой сзади. Это, несомненно, был испанский военный корабль устаревшего типа, переделанный в грузовое судно. Он спешил с юга на север, глубоко осев в воду и с трудом лавируя под ветер, который в тот день дул с немалой силой.

"Зефир" легко догнал его и пересек курс, а потом, подняв свой черный флаг, сбросил ход, подбирая на гитовах паруса к реям, словно собираясь лечь в дрейф перед самым носом каравеллы.

Испанскому капитану с самого начала не нравились эти маневры. А увидев черный боевой вымпел с золотой куницей, не питал уже никаких сомнений относительно их цели, и не ожидая нападения приказал открыть огонь из четырех носовых орудий.

Ядра пролетели над баком "Зефира", и одно из них сорвало с бушприта два кливера, которые Ворст не успел убрать.

Но это был единственный залп, который успели произвести пушкари старой каравеллы. В следующий миг с палубы пиратского корабля прогремели три октавы, а следом за ними - три двадцатипятифунтовых фальконета с правого борта.

Результат этих выстрелов превзошел всякие ожидания как одной, так и другой стороны. Нижние реи гротмачты вместе с парусами рухнули на низкий квадратный шкафут, а в передней надстройке образовалась огромная пробоина.

Испанцев охватило замешательство. Прежде чем они опомнились, "Зефир" развернулся и причалил носом к их борту, воткнув оголенный бушприт между вантами, крепившими фокмачту, и разрывая в клочья паруса. Тессари, за ним Стефан Грабинский и Герман Штауфль первыми перескочили на палубу каравеллы. Три десятка боцманов и матросов ринулись за ними следом, рубя топорами, разя ножами и баграми, стреляя в упор из пистолетов.

Испанцы поначалу отступили перед этим отчаянным натиском, но капитан сумел тем временем организовать на корме сильный отряд, состоявший в основном из канониров, и повел его в контратаку, отправив одновременно на марсы несколько матросов, вооруженных мушкетами.