Флейта Нимма - Марина Кимман

— Вот, — она всучила ему листы, в которых Аллегри не без удивления признал страницы из того самого атласа. — Спрячь, чтобы Чапель не увидел. А то еще решит, что и ему можно страницы вырывать.

— С-спасибо, — нерешительно поблагодарил художник, — но почему?..

— Почему-почему, — проворчала она, — скучно мне, вот почему. Сюда приходят только ненормальные да Чапель, а что б образованный, вменяемый человек зашел… такое редко бывает. И я не говорю про этого дурака Ууста, который вздумал портить мое имущество! Уж кого-кого, а его я тем более не пущу… — она помолчала, затем ободряюще похлопала Аллегри по плечу. — Да и потом, с тебя выйдет не меньше четырех книг!

— Простите? — Аллегри представилось, как она делает из его кожи пергамент. Даже в воображении перспектива не выглядела привлекательной.

Видимо, эти мысли отразились у него на лице, потому что собеседница расхохоталась.

— Никто никого разделывать не будет, — заверила она. — Я просто могу вытягивать из людей те знания, которые могут пригодиться будущим поколениям. А ты, поскольку являешься персоной не самой последней величины, оказался здесь весьма кстати — у меня нет твоей биографии. Точнее, не было.

Будет ли о нем сказано во всемирной истории или нет, художника волновало в последнюю очередь, однако кое-что в этой речи обеспокоило его не на шутку.

— Значит, — слова давались ему с трудом, — ты знаешь, почему я здесь?

Она кивнула.

— Но если хочешь, я могу об этом не упоминать. Напишу в книгах, что ты исчез в самом расцвете творческих сил. Пусть гадают, — девушка улыбнулась.

— Спасибо, — прошептал художник, но хозяйка Хранилища уже исчезла.

Свернув и спрятав листы, он принялся отодвигать мебель от двери.

Чапель стоял, прислонившись к противоположной стороне коридора, и, с нарочитым выражением скуки на лице, свистел. Со всеми этими перьями на голове он еще больше походил на птицу, чем раньше.

Он и правда не человек, подумал Аллегри.

— Тонкое наблюдение, — заметил Чапель, — еще варианты? Даю подсказку: не корова я, не волк, называйте меня…

— …бог. Как же я сразу не догадался, — пробормотал художник.

Действительно, кем он мог еще быть, с такими волосами и проницательностью, которая больше смахивала на чтение мыслей.

— Не стой столбом, — донесся голос Чапеля из-за угла. — Я, между прочим, к завтраку опаздываю.

Глава 9. По следам собаки

До Аруна, сказал Винф, следовало добраться до начала месяца Савана. У того, кто не успеет, не оставалось шансов выжить: зимняя Степь неосторожных не щадила.

По здравому размышлению — моему размышлению, которое в данном случае в расчет не принимали — можно было перезимовать у Руаннан, в теплых болотах, чтобы весной с новыми силами двинуться вперед. Но Винф спешил, а Омо, кажется, захватила идея оказаться как можно дальше от Ойомея.

Я мог ее понять — теневые стражи все еще стояли у меня перед глазами.

Паука пришлось отпустить на границе Лесотопья: идти в Степь он отказался напрочь. Насекомое оказалось разумнее всех в нашей компании. Бескрайняя белая равнина могла привлечь только самоубийц или полных дураков. Или нас.

Прошел почти месяц с того момента, как я обнаружил у себя такое же солнце, как у Омо — мой гелиал. Пора было к нему привыкнуть, но меня злило то, что окружающие могут видеть мои чувства.

— Не парься, — говорила Омо, в своей неподражаемой манере невоспитанного подростка. Я морщился каждый раз, однако поправлять ее, в конце концов, перестал. Совет все равно был дельный.

Она, между тем, что-то подобрала с земли, — прямо как ворона, и продолжила:

— У меня так же было. Полгода на улице не была, чуть не умерла от голода.

Я глянул на нее: Омо просматривала добытое сокровище на свет. Красивый камешек, кстати. Прозрачный, с чуть зеленоватым оттенком. Блики от него играли на ее бледном лице.

— Кстати, чтоб ты знал — я могу тебе помочь, — она посмотрела на меня сквозь камень.

Я пожал плечами.

— Сам разберусь. Постараюсь, во всяком случае.

— Как знаешь, — она спрятала камешек в свою сумку. — Обращайся, если что — не так-то легко управлять этим… гелиалом. У меня и то, не всегда получается.

Я не уставал про себя благодарить Руаннан, которые не только дали нам паука, чтобы доехать до границы, но и подарили мне пару сносных ботинок. Да чего уж там, сносных! Такой теплой и удобной обуви я никогда не носил.

Еще они снабдили нас едой, теплой одеждой и оружием. К сожалению, о существовании такой вещи, как лыжи, Руаннан не имели ни малейшего понятия. Пришлось нам сделать что-то вроде снегоступов. Я пока не видел в них особой необходимости, но Винф обещал целую гамму острых ощущений, если мы пойдем без них.

Уже по одному состоянию местной дороги можно было сказать, что здесь почти никто не ходил. Осталась лишь борозда из камней, местами дырявая, и пожухлая трава, припорошенная снегом.

Здесь никто не ходил лет двести, если не дольше.

Ойгур предложил идти по дороге первое время, пока на горизонте не покажется река Аруни. После этого мы должны были свернуть и продвигаться вдоль русла до столицы.

— Если повезет, через неделю-полторы будем там, — сказал Винф. — Если, конечно, в малый Саван не попадем.

— Многовато "если" для одного дня, — буркнул я.

— Что такое "малый Саван"? — спросила Омо.

— Снежная буря. В этом месяце их две — маленький Саван и большой. Но даже первый пережить почти невозможно, — ойгур нахмурился. — И хорошо бы, если бы он обошел нас стороной.

В Степи в полный голос говорил только ветер, и наши слова звучали как-то неуместно на его фоне. Поначалу Омо, по своему обыкновению, скакала вокруг нас, ковыряя припорошенную снегом землю в поисках интересных камней — все-таки ойомейские корни давали себя знать. Впрочем, скоро и она притихла.

Тишина давила.

На обед мы не стали останавливаться: Винф торопился так, словно малый Саван должен был обрушиться на нас прямо сейчас. Когда пошел снег, я подумал, что это он и есть, однако ойгур в ответ на мой вопрос только рассмеялся.

— Если это — Саван, то я — индюк.

На мой вкус, у Винфа имелось некоторое с ним сходство, но я решил не говорить ему об этом.

Вечером ветер усилился. Мы вышли к Аруни. Она еще не успела замерзнуть полностью: по береговой кромке можно было идти, не опасаясь утонуть в сугробах.

Здесь мы, в первый раз за весь день, сделали привал и спокойно поели. Холод стоял собачий, костер горел неохотно, несмотря на то, что мы предварительно высушили дрова магией.