Дело о счастливом неудачнике - Эрл Гарднер

– Я считаю, что господин заместитель окружного прокурора прав, мистер Мейсон, – заметил судья Кадвелл. – Суд желает оставаться справедливым и бесстрастным. Вы не имеете права представлять в качестве доказательства разговор свидетельницы с лицом, не являющимся обвиняемым. Однако суд разрешает задавать вам вопросы касательно того разговора, о котором ее допрашивал мистер Фаррис.

– У меня больше нет вопросов, – объявил Мейсон.

– Я приглашаю миссис Гатри Балфур для дачи свидетельских показаний, – вызвал Роджер Фаррис.

Пока миссис Балфур направлялась вперед со своего места в зале суда, Пол Дрейк подошел к заграждению, отведенному для адвокатов, и встретился глазами с Мейсоном. Он протянул ему листок бумаги и прошептал:

– Это заверенная фотокопия заявления Гатри Балфура на выдачу водительского удостоверения.

Мейсон кивнул, развернул лист, взглянул на него один раз, потом еще раз и свернул его.

Дорла Балфур со стройной фигурой и выразительными карими глазами произвела большое впечатление на присяжных. Несколько подавленное настроение миссис Балфур показывало, что ее естественная жизнерадостность несколько приглушается из почтения к серьезности ситуации. Она с самого начала понравилась присяжным.

Она продиктовала секретарю суда свое полное имя и адрес, удобно устроилась в кресле, предназначенном для свидетелей, элегантно опустившись в него, подняла ресницы и посмотрела вначале на заместителя окружного прокурора, затем на присяжных, а потом снова опустила ресницы.

В этот момент в зале суда послышался какой-то шум и напоминающий медведя-гризли окружной прокурор Гамильтон Бергер стремительно влетел в зал.

Требовалось лишь раз взглянуть на его самодовольное, победное выражение лица, как становилось ясно, что до него донеслись слухи о полном замешательстве и растерянности Перри Мейсона. Окружной прокурор специально пришел, чтобы лично участвовать в полном разгроме противника.

Ему много раз доводилось видеть, как Мейсон с поражающей находчивостью и изобретательностью выкручивался из казавшихся безнадежными ситуаций. На этот раз Гамильтон Бергер, перед тем как появиться в зале суда, подождал, пока Мейсон не использовал все свои стрелы. Всем стало очевидно, что Дорла Балфур будет последним свидетелем и Мейсона вынудят принять какое-то решение. Или он отправит обвиняемого в место дачи показаний, или нет. Если отправит и рассказ обвиняемого совпадет с версией, представленной Баннером Болесом, то у обвиняемого есть неплохой шанс показать, что он убил в целях самообороны. Однако в таком случае Мейсон рискует признаться в непрофессиональном поведении и быть обвиненным в попытке сокрытия доказательств, переданных ему Болесом. Если рассказ обвиняемого будет отличаться от показаний Болеса, то нет и одного шанса из ста, что присяжные ему поверят.

Фаррис, очевидно, старался предстать в лучшем свете перед своим шефом. Он задал миссис Балфур свой первый вопрос:

– Миссис Балфур, вы помните вечер девятнадцатого сентября текущего года?

– Очень хорошо, – ответила она.

– Вы разговаривали в тот день с обвиняемым?

– Да, сэр.

– Когда?

– Вечером.

– Где?

– На вечеринке, устроенной миссис Ингл в честь моего мужа.

– Это было что-то типа прощальной вечеринки?

– Да, сэр.

– В тот вечер ваш муж сел на поезд?

– Да, сэр.

– И вы тоже сели на тот же поезд?

– Да, сэр. Изначально планировалось, что я провожу мужа до Пасадены. Но в последний момент он попросил меня проехать с ним до конечного пункта.

– Это не имеет значения, – сказал Роджер Фаррис. – Я просто пытаюсь установить время и место разговора. Кто присутствовал при вашем разговоре?

– С обвиняемым?

– Да.

– Только он и я. То есть вокруг находились и другие люди, но он отвел меня в сторону.

– И что он вам сказал?

– Он признался, что набрал долгов, играя в карты, и что он не мог позволить себе уклониться от их уплаты. Он завяз достаточно глубоко, и ему нужно отдать деньги, или он окажется в опасном положении. Ему уже пригрозили, что придет человек за деньгами – наемный бандит, головорез, который изобьет его до полусмерти. Одним словом, ему требовались деньги.

– Он просил денег у вас лично?

– Нет. Он просил меня заступиться за него перед моим мужем, когда мы поедем на поезде, и уговорить мужа предоставить обвиняемому двадцать тысяч долларов.

– Вы можете проводить перекрестный допрос, – повернулся Роджер Фаррис к Мейсону.

– И вы обратились к вашему мужу с подобной просьбой, когда сели на поезд? – спросил Мейсон.

– Не тогда. Позднее.

– Насколько позднее?

– Понимаете, мистер Мейсон, предполагалось, что я сойду с поезда в Пасадене, но в последний момент Гатри попросил меня и дальше поехать вместе с ним. Он признался, что чувствует себя как-то неуютно, что у него предчувствие, что что-то должно случиться. В общем, он попросил меня не сходить с поезда.

– Вы так и сделали?

– Я возражаю. Это несущественно, недопустимо в качестве доказательства и не имеет отношения к делу. Перекрестный допрос ведется не должным образом. Это никак не относится к разговору, по которому давала показания свидетельница. Мы с радостью предоставим мистеру Мейсону возможность допросить эту свидетельницу касательно всех фактов, связанных с разговором с обвиняемым. Но любой разговор, который в дальнейшем имел место между этой свидетельницей и ее мужем, является несущественным, недопустимым в качестве доказательства и не имеющим отношения к делу.

– Возражение принимается, – постановил судья Кадвелл.

– А вы фактически сошли с поезда в Пасадене? – спросил Мейсон.

– Я возражаю. Это несущественно, недопустимо в качестве доказательства и не имеет отношения к делу. Перекрестный допрос ведется не должным образом.

– Я разрешаю этот вопрос, – заявил судья Кадвелл. – Я намерен предоставить защите все возможности для подробного перекрестного допроса. Вопрос о том, что свидетельница говорила своему мужу, – это одно, но обстоятельства, окружающие разговор, допустимо представить. Отвечайте.

– Конечно, нет! – воскликнула миссис Балфур.

– Разве вы в тот вечер не были в мотеле «Берлога»?

– О, ваша честь, – запротестовал Роджер Фаррис. – Цель задаваемых вопросов вполне очевидна. Это попытка запутать рассматриваемые аспекты. Это также клевета на свидетельницу. Не имеет значения то, что она делала. Она давала показания только касательно одного разговора.

– Она заявила, что села на поезд со своим мужем, – заметил судья Кадвелл. – Суд готов проявить всяческое снисхождение к защите. Я разрешаю вопрос.

– Конечно, нет, – гневно посмотрела она на Мейсона. – И вы не имеете права задавать мне подобные вопросы, мистер Мейсон. Вам прекрасно известно, что я не делала ничего подобного.

– Вы помните, как ваш муж звонил мне из Тихуаны?

– Естественно.

– Вы находились тогда вместе с ним?

– Да.

– Это происходило, когда обвиняемого судили за непредумышленное убийство – несчастный случай на шоссе?

– Это было в день после суда, то есть это был день суда, но после того, как судебный процесс завершился.

– И вы сели на самолет в Тихуане?

– Да, я арендовала самолет в Тихуане, и меня доставили в Эль-Пасо. В Эль-Пасо я пересела на другой самолет и прилетела сюда. Да.

– И вы на следующее утро встретились со мной?

– Да.

– И вы находились вместе со своим мужем, когда он звонил?

– О, ваша честь, – встал со своего места Роджер Фаррис. – Все повторяется снова и снова. Вот что значит дать послабление во время перекрестного допроса. Я не знаю, что планирует доказать адвокат защиты, но мы хотели бы ограничиться простой констатацией фактов. Я возражаю против заданного вопроса на основании того, что перекрестный допрос ведется не должным образом, это несущественно, недопустимо в качестве доказательства и не имеет отношения к делу.

– Я намерен разрешить ответ на один этот вопрос, – постановил судья Кадвелл. – Я сам считаю, что мы сильно отошли в сторону, но это может иметь отношение к пристрастности свидетельницы, которую нельзя исключать. Вопрос состоял в том, находились ли вы, миссис Балфур, вместе со своим мужем, когда он в тот день звонил мистеру Мейсону?

– Да. Да, сэр.

– И вы также находились с ним, когда он после этого звонил мистеру Баннеру Болесу?

– Я не намерен возражать против этого вопроса, – сказал Роджер Фаррис, – при условии того, что мы сейчас достигнем понимания о том, что он не откроет дверь длинной веренице ненужных вопросов. Я не думаю, что адвокат защиты имеет право заниматься выпытыванием у свидетельницы всего, что ей известно.

– Суд считает, что эти вопросы, несомненно, зашли слишком далеко, – высказал свое мнение судья Кадвелл. – Однако суд желает предоставить защите все возможности для проведения перекрестного допроса. Отвечайте на вопрос, миссис Балфур. Вы находились вместе со своим мужем, когда он звонил мистеру Баннеру Болесу?