Волшебная нить (СИ) - Ольга Тартынская

Левушка дал себе обещание во всем разобраться, как скоро он вернется в родные места. Увы, это произойдет не ранее лета. Только бы Катя не забыла его, только бы осталась прежней...

Мелькали версты, редкие деревянные строения, собаки провожали экипаж лаем и отставали, проносились верховые курьеры, полозья саней выводили свою скрипучую песню, день склонялся к закату, пролетала ночь, а Левушка все грезил новой встречей с Катей. И только вид городской заставы вывел юношу из сомнамбулизма. Он прибыл, наконец, в Санкт- Петербург.

ЧАСТЬ 2. ПЕРЕМЕНЫ.

1.

- Бронский, ты идешь с нами к Нефедову? - крикнул от дверей Сашка Муратов. Он уже успел скинуть мундир правоведа и облачиться в партикулярное платье.

Бронский усмехнулся:

- Ого, какая прыть! Однако мне надобно Тихона услать, не то опять заведет свою шарманку: "Не пущу! Не дам на полушки!"

Сашка запрыгнул на подоконник и посмотрел вниз.

- Вон твоя нянька, в лавочку направился, должно быть.

Покуда он болтал свешивающимися ногами и наблюдал за происходящим на Фонтанке, Бронский принимал обличье франта. Сорочка его была сшита из тончайшего полотна и сияла белизной, все тот же ручевский фрак тщательно вычищен Тихоном, атласный галстук закалывался драгоценной булавкой. Сашка усмехнулся:

- Уж не свидание ли с графинькой у тебя в трактире? Ради кого ты эдак франтишься?

- Все может статься, - туманно ответил Лев Сергеевич, старательно зачесывая непослушные волосы на виски.

В полуподвале дома купца Нефедова содержался трактир, куда тайком похаживали юные правоведы, чтобы отдать дань Бахусу и Венере. Воспитанникам училища строго-настрого запрещалось посещать подобные заведения, да кто ж остановит предприимчивых молодцов?

Под покровом весенней мглы юноши беспрепятственно покинули стены училища и скорым шагом двинулись к трактиру. Помимо Бронского и его приятеля в авантюру пустились граф Комовский по прозвищу Поляк и вечный паяц Миша Урусов.

Бывало, когда правоведы в мундирах отправлялись в баню или на прогулку, местные мальчишки прыгали вокруг и дразнили их:

- Чижик-пыжик, где ты был?

На Фонтанке водку пил!

Выпил рюмку, выпил две -

Закружилось в голове.

Про их кутежи была сложена песенка. По части насмешек над юными кутилами весьма горазды были гвардейцы, с которыми правоведы сталкивались у Нефедова. Не они ли первые и пустили эту песенку гулять по Петербургу? Ведь именно гвардейцы прозвали воспитанников Училища "чижиками-пыжиками". Из-за желто-зеленых мундиров и пыжиковых зимних шапок.

У входа в полуподвал горел фонарь, вывеска с нарисованным дымящимся блюдом зазывала прохожих провести вечерок за сытным ужином и лафитничком водки. Трактир у Нефедова славился на всю округу русской кухней и крепкими настойками, изготовленными по секретным старинным рецептам. Дети из аристократических и состоятельных семейств, правоведы оставляли здесь немалые деньги и, конечно, были желанными гостями.

Едва они вошли, половой тотчас согнулся в три погибели и шмыгнул вперед с салфеткой наперевес, указывая юношам свободный стол в зале для чистой публики. Сашка Муратов что-то шепнул ему на ухо, и расторопный слуга, понимающе кивнув, метнулся исполнять. Левушка занял стул, стоявший в углу, чтобы видеть происходящее, а самому при этом оставаться в тени.

Усердием полового на столе появились кушанья, от которых исходил такой дух, что у правоведов невольно потекли слюни. Они немедля отдали должное трактирной кухне. Не забыли и о настойках, коими был щедро уставлен их стол. Паяц Урусов забавлял юношей особенной манерой пить из рюмки: с запястья, с локтя, а то и без помощи рук.

- Мураш, ты так можешь? - подначивал он приятеля, Сашку Муратова.

Сашка тотчас купился на провокацию и взялся повторять трюки Паяца. Рюмка из граненого стекла полетела на пол, но по счастью не разбилась. Половой, неприметно наблюдавший за ними, тотчас подлетел с тряпкой и вытер с пола пролитую настойку.

Уже и выпито и съедено было изрядно, когда в трактир ввалились конногвардейцы. Среди них князь Шеншин, один из пылких воздыхателей графини Забельской, давний недруг Левушки Бронского. Правоведы значительно переглянулись.

- Будет потеха? - негромко произнес Комовский.

Конногвардейцы слыли любимцами государя, бывшего, как известно, шефом этого полка. Многие проказы сходили им с рук благодаря славному воинскому прошлому. Однако никто не смел оспорить их доблести, отваги, мужества и верности престолу. Бронский втайне восхищался конногвардейцами и даже несколько ревновал к их славе, однако это не мешало ему постоянно участвовать в стычках. Кто же снесет обидные прозвища и намеки, а то и открытые насмешки? Чаще всего зачинщиком ссор был вздорный князь Шеншин. Он не мог простить Бронскому его превосходства в глазах графини Забельской. Правоведы были повязаны по рукам и ногам дисциплиной своего учебного заведения, но и они не всегда выдерживали шутки задиристых гвардейцев.

Между тем конногвардейцы шумно расселись неподалеку, насмешливо поглядывая в сторону правоведов.

- А, и чижики здесь! - нарочито громко заметил Шеншин. Его приятели засмеялись, точно князь произнес нечто остроумное.

Левушка закипал. Сашка Муратов положил ладонь на его руку:

- Спокойно, Леон, спокойно!

- Вы ошибаетесь, князь, не только чижики, - возразил приятелю один из гвардейцев. - Я вижу среди них льва, царя природы.

- О да, - тотчас подхватил Шеншин. - Как он грозен, однако, вы не находите, господа?

Юные правоведы уже довольно приняли настойки, чтобы не стерпеть насмешек. В особенности сам предмет. Левушка уж было вскочил, но Сашка тотчас усадил его на место.

- Леон, это безумие. Взгляни, здесь квартальный!

И впрямь, в трактир только что вошел, придерживая саблю, грузный квартальный. Конногвардейцам он был не указ, но правоведы вынуждены были смирить свое возмущение. Попасть в историю значило для них бросить тень на училище, а с ним и на имя герцога Ольденбургского, коего они безмерно почитали. Довольно и того, что Петр Георгиевич из-за своих питомцев уже имел объяснение с государем.

Бронский с ненавистью смотрел на князя. Шеншин превосходил его ростом. Парадный белый мундир со стоячим красным воротником сидел на гвардейце без единой морщинки. Но более всего вызывало раздражение несомненное внешнее сходство его с государем. Высокий лоб, прямой нос, светлые усы и бакенбарды, голубые глаза, красивый рот. Шеншин и в манерах стремился подражать государю. Это Левушке было труднее всего перенесть. Он утешал себя соображением, что сие лишь внешнее сходство, обман, мираж. Князю не дается основное в характере государя: внутренняя сила и спокойствие власти. Да, и, конечно, удивительный магнетический взгляд был ему вовсе не по зубам.

Половой принес и выставил на стол конногвардейцам вино и кушанья и тем занял их,