Наша толпа. Великие еврейские семьи Нью-Йорка - Стивен Бирмингем

Леопольд, видимо, доверяли всем, и Джозефу постоянно приходилось разъяснять им ситуацию: «Главное в банкире — безопасность, возможность в любой момент достать свои деньги. Тема приема вкладов довольно рискованная, так как вкладчики могут (и будут во время паники) требовать все свои вклады, а этого достаточно, чтобы сломать любой, кроме самого крепкого банка. На первых порах вы не будете принимать вклады до востребования ни от кого». Он изложил свое кредо, которое заключается в том, чтобы всегда оставаться максимально финансово ликвидным: «Никогда не давайте денег в долг без обеспечения, которое вы можете продать в любой момент. Никогда не давайте поручительства за живого человека». (Разумеется, Иосиф не имел в виду, что его братья должны поддерживать мертвецов; он имел в виду, что они должны поддерживать предприятия, а не людей, поскольку человек редко бывает предметом торговли). Иосиф продолжал объяснять основы банковского дела, пытаясь изложить очевидное в максимально доступной форме. Но братья, казалось, так и не поняли, о чем говорит Иосиф. Не помогло им и то, что они были женаты на социально амбициозных сестрах Леви, которые сговорились, чтобы их мужья не отвлекались на другие дела, кроме бизнеса.

Когда Авраам Селигман должен был покупать, он продавал. Когда он должен был продавать, он покупал. В конце концов отчаявшийся Джозеф написал ему:

Боюсь, дорогой Эйб, что ты недостаточно умен для калифорнийских банкиров и брокеров, поскольку всякий раз, когда золото растет, ты, похоже, застреваешь в валюте, а когда оно падает, ты «не можешь получить много». Вы должны бодрствовать, и если Вы не будете ежедневно получать отсюда правильные котировки, мы будем телеграфировать Вам ежедневно или при любых изменениях.

Но, видимо, даже ежедневные телеграммы не помогали. Летом 1867 г. Джозеф решил сократить операции в Сан-Франциско и написал, все еще надеясь каким-то образом сделать Леопольда хотя бы банкиром: «После сбора денег мы, вероятно, сможем заставить брата Леопольда заняться какой-нибудь другой отраслью нашего банковского дела», а через несколько дней мрачно добавил:

Брат Эйб вместе с братом Леопольдом постарается собрать все, что нам причитается, и получить все, что нельзя собрать, в хорошем состоянии, но я рассчитываю, что вы не будете делать излишних поблажек, чтобы мы не потеряли много процентов, так как мы и так достаточно теряем на продаже акций... Товар на 500 000 долларов — это только потеря 100 000 долларов. Поэтому я верю, что не будет потеряно ни одного процента по долгам и все будет собрано до конца».

Затем Джозеф отправил Авраама во Франкфурт к Генриху и Максу, а Леопольда в Лондон к Исааку. Вряд ли это было то, чего хотел Джозеф. Теперь в его франкфуртском офисе было два неэффективных оперативника, Абрахам и Макс. Кто будет заниматься делами Селигмана на американском Западе, станет постоянной проблемой. А вся эта авантюра с Абрахамом и Леопольдом в Сан-Франциско стоила гораздо дороже, чем умиротворение Макса и «нашей дорогой Бабетты». Кроме того, синдром «нашей дорогой Бабетты», когда Джозеф считал своим долгом обеспечить родственников местами в своем бизнесе, какими бы мизерными ни были их таланты, будет мучить его еще долгие годы. Банкирами, похоже, рождаются, а не становятся.

13. «НАМОЧИТЬ НОГИ»

Люди богатели, но финансовое положение американского правительства в начале периода Реконструкции оставалось неустойчивым. В 1866 г. в казначействе США было менее ста миллионов долларов, а государственный долг стремительно приближался к трехтысячемиллионной отметке. Хью Маккалох, министр финансов при Линкольне и Джонсоне, был опытным финансистом (во время войны он занимал должность контролера денежного обращения), который понимал банкиров, а банкиры понимали его. Его послевоенные планы развития экономики предусматривали оплату краткосрочных государственных обязательств за счет выпуска и продажи долгосрочных облигаций с погашением через десять-сорок лет. Селигманам за их работу по продаже облигаций во время войны была предложена большая доля новых облигаций Маккаллоха для продажи. «Патриотизм велит нам принять это поручение», — писал Джозеф своим братьям. За продажу облигаций также полагалась комиссия, хотя и небольшая.

Джозеф согласился на это задание, и облигации хорошо продавались, но тем временем он искал более интересные способы заработать деньги. Так, в 1867 г. в Нью-Йорке появились акции New York Mutual Gas Light Company стоимостью 450 000 долларов, раннего предка Consolidated Edison Company. Никто не придавал особого значения этим акциям, которые продавались по копейкам за штуку. Акции обменивались на выпивку в местных салунах. Но два человека считали, что эти акции перспективны. Одним из них был Корнелиус Вандербильт-старший, а другим — Джозеф Селигман. Джозеф начал скупать акции New York Mutual у барменов, объезжая город с трезвым настроем. В это время компания прокладывала двадцатичетырехдюймовые газовые магистрали под городскими улицами. Стоимость акций возросла до пяти миллионов долларов, а продавались они по 100 долларов за штуку. Селигманы и «старина Вандербильт», как ласково называл его Джозеф, получили по кругленькому миллиону долларов.

Не какая-то особая «проницательность» заставила Джозефа вложиться в подобные акции. Скорее, это была удача новичка. Действительно, один из феноменов фондового рынка заключается в том, что одним людям от природы везет на нем, а другим просто не везет. Сегодня наследники и доверенные лица Джозефа морщатся при упоминании о гораздо более выгодных возможностях, от которых он отказался. Незадолго до «газовой катастрофы» New York Mutual Gas Джозефу сообщили, что вся земля к северу от Шестидесятой улицы и к западу от Бродвея вплоть до 121-й улицы, где сейчас находится могила Гранта, и включая большую часть нынешних Вест-Энд-авеню и Риверсайд-драйв, выставлена на продажу. Цена за этот участок составляла 450 000 долларов США — более трех квадратных миль Манхэттена за долю того, что сейчас стоит один городской квартал. Это была, пожалуй, самая выгодная сделка со времен покупки острова у индейцев Питером Минуитом. У Джозефа были деньги, но он отказался. «Это плохая инвестиция». Если бы он считал иначе, то сегодня Селигманы были бы самой богатой семьей в мире. И снова он продемонстрировал свое нежелание вкладывать деньги в то, что нельзя быстро продать, и свое недоверие к недвижимости. (Закрывая свой магазин в Сан-Франциско, он просто передал землю городу, а не стал заниматься ее продажей).

С самого начала немецко-еврейские банкиры поддерживали более рискованные выпуски, но не потому, что предпочитали их выпускам с меньшим риском. Каждый выпуск, который попадал к ним в руки, содержал в себе небольшой дополнительный риск. Старые, консервативные банкиры из Новой Англии были связаны со старыми, консервативными, менее рискованными компаниями. Они сторонились новых, более спекулятивных предприятий и,