Корабль судьбы (Том II) - Робин Хобб

Сильными руками он ухватил Альтию за запястья и заставил оторвать ладони от бимса. У нее же вдруг закружилась голова — и от усилия, и от неожиданного обидного неприятия. Она ведь хорошо понимала, что сделала с ней Проказница. Она заставила всколыхнуться каждое мгновение ее сомнений и неуверенности в себе, воспоминания о когда-либо вынесенных неправых суждениях, моментах себялюбия или глупости — в общем, обо всех ее дурных или некрасивых поступках, памятных кораблю. Так что Альтию попросту жгло стыдом от сознания, какая она низкая, подлая и нехорошая. И напрасно здравая часть рассудка силилась ее оправдать.

— Она только причинит тебе боль, — не торопясь выпускать руки Альтии, повторил Кеннит.

Она попробовала было высвободиться, но не сумела и больше не повторяла попыток. Он был слишком силен для нее. Так что, чем вести себя точно капризное дитя, лучше уж попытаться достоинство сохранить.

Она посмотрела ему в глаза и увидела, что они были бледно-голубыми. Он ободряюще улыбнулся ей, явно ожидая вопросов. И она спросила:

— Почему? Почему она так со мной поступает? Это же мой корабль.

Его улыбка сделалась шире.

— Взаимно рад нашей встрече, Альтия Вестрит, — сказал он. — Полагаю, тебе уже лучше. — И он откровенно оглядел ее с головы до пят. — Да, выглядишь ты не в пример лучше, чем когда я тебя только вытащил из воды. С ума сойти, сколько воды ты проглотила! Всю палубу мне заблевала. Чистую, между прочим.

Умело и со вкусом подобранные слова и комплимент в себе содержали, и напоминали ей о хороших манерах, о положении, в котором она оказалась, и о том, что она как-никак была у него в долгу. Она окончательно перестала вырываться, и Кеннит тут же выпустил ее руки, а выпуская, слегка их пожал.

У нее вспыхнули щеки.

— Прошу простить меня, — очень искренне проговорила она. — Полагаю, ты капитан Кеннит? Похоже, ты спас мне жизнь, за что я тебя от всего сердца благодарю. Но то, как меня отвергает мой собственный корабль, это… это… — Она помялась, не в силах подобрать подходящее слово, и наконец выразилась так: — Это уже ни в какие ворота не лезет!

— О да, догадываюсь, это очень мучительно. — Кеннит небрежным движением ласково приложил руку к серебристому диводреву над головой. — Для вас обеих. А посему мой совет: не торопите друг дружку. Думается, ты уже не та, какой была, когда в последний раз посещала корабль. Да и корабль определенно переменился. — И он негромко добавил, отнимая ладонь: — Ни одно существо, наделенное мало-мальской способностью чувствовать, не смогло бы перенести то, что выпало ей, и ничуть не измениться при этом. — Кеннит поближе наклонился к Альтии и продолжал шепотом: — Повремени. Тебе еще предстоит встретиться с нею и принять ее такой, какой она стала. И за этот гнев на нее не сердись. Он справедлив и к тому же имеет давние корни. — Альтия чувствовала тепло его дыхания и запах гвоздики. Кеннит, не церемонясь, уселся рядом с нею на койку. — Ты пока мне вот что скажи. Тебе правда лучше?

— Гораздо лучше, спасибо. Но куда делась Йек? Женщина, которая со мною была? А Брэшен где? Он здесь, на борту? Скажи, змеи здорово повредили Совершенного? Как тебе удалось их отогнать? А Уинтроу, мой племянник? Он жив? У него все хорошо?

Каждый вопрос неизбежно тянул за собой еще несколько, и Альтия громоздила их один на другой, пока Кеннит, подняв руку, не коснулся двумя пальцами ее губ. Она отдернула было голову, но потом сообразила, что он, кажется, ничего такого в виду не имел.

— Погоди, — сказал он мягко. — Погоди. Все по порядку. Хотя и не стоило бы тебе беспокоиться о таких пустяках. Тем более что день у тебя сегодня выдался такой тяжелый. Так вот, Йек сладко спит. Ее, видимо, задела морская змея: у нее ожоги на одной ноге и еще на ребрах, но я уверен, что скоро все заживет. Я дал ей макового сиропа, чтобы отдохнула от боли. Так что, полагаю, сейчас ее лучше не беспокоить.

У Альтии мгновенно возник очередной вопрос. Причем как раз из разряда беспокоящих.

— Но кто же тогда обо мне позаботился? — спросила она. — В постель уложил?

И ее рука невольно потянулась к пуговке у горла ночной рубашки.

— Я, — ответил Кеннит негромко, не глядя на Альтию. В уголке его губ возникла было улыбка, но он не дал ей воли. — Согласись, вряд ли стоило поручать такое дело матросам. А женщин на борту нет.

Альтия почувствовала, что краснеет.

— Я тебе кое-что принес. — Кеннит поднялся, сунув под мышку костыль, взял со стола поднос и принес его к постели. Несмотря на увечье, двигался он с цепкой грацией прирожденного моряка. Альтия пересела на койке, чтобы нашлось место для подноса. Кеннит поставил его и сам сел рядом. — Это смесь вина и бренди, подогретая с пряностями. Старый делипайский рецепт. Очень хорошо согревает, восстанавливает силы и убирает боль. Пей, прошу тебя, пока не остыло, а я буду рассказывать.

Альтия обеими руками взяла чашку. Горячий, ароматный пар уже сам по себе доставлял облегчение. У дна в янтарной жидкости вертелись черные крупинки пряностей. Альтия поднесла чашку ко рту и отпила. По телу сразу разбежалось тепло, ушло судорожное напряжение. Ее даже пробрала дрожь, а руки покрылись гусиной кожей. Ни дать ни взять, внутри ее тела еще сохранялся стылый холод морской воды — и лишь теперь из него выходил.

— Вот так-то лучше, — одобрил Кеннит. — Итак, начнем. Что касается Уинтроу, он сейчас не на борту. Он служит на «Мариетте» под началом Соркора, старшего из моих капитанов. Я, видишь ли, полагаю, что подающего надежды моряка следует перемещать с корабля на корабль, облекая его разной ответственностью: это развивает его задатки и приучает к принятию самостоятельных решений. Ты, конечно, уже поняла, что занимаешь его каюту и его койку. Не переживай из-за этого. На «Мариетте» он ни в чем не нуждается, так что попреков можешь не опасаться.

— Спасибо, — осторожно поблагодарила она, стараясь навести порядок в собственных мыслях. Кеннит определенно говорил об Уинтроу как о своем человеке, обучаемом для введения в дело. Так вводят сына в семейное предприятие. Такой ситуации она предугадать никак не могла, а посему и не знала пока, как к ней относиться. — Весьма любезно было с твоей стороны предоставить ему такие возможности, — сказала она. «Са, что я несу? Какие возможности? Возможность усовершенствоваться как пирату?» Нет, мысли у нее точно были далеко не в порядке. — Мне необходимо знать, как восприняла Проказница отсутствие Уинтроу? Отсутствие на борту члена семьи живому кораблю обычно не на пользу.

— Ты пей, пей, пока горячее, — сказал Кеннит. Она повиновалась, а он уставился на постель между ними так, словно боялся, что его последующие слова ее огорчат. — Проказница у нас молодец, — продолжал Кеннит. — Она не так уж и скучает по Уинтроу. Видишь ли, у нее есть я. — И, подняв руку, он снова ласково погладил серебристо-серые бимсы. — Я, знаешь ли, открыл, что для живого корабля важно не столько понятие семьи, сколько общности душ. А у нас с Проказницей общего хоть отбавляй. Мы любим приключения, ненавидим работорговлю и оба желаем…

— Вообще-то я свой корабль знаю, — перебила Альтия. Но встретила кроткий упрек бледно-голубых глаз — и уткнулась в чашку, пряча неловкость. Чудесное тепло, даруемое напитком, продолжало растекаться по телу, успокаивая и расслабляя. У нее даже голова вдруг закружилась. Кеннит поддержал чашку, чтобы та не расплескалась.

— Ты сама не понимаешь, до какой степени вымоталась, — проговорил он сочувственно. — Ты провела долгое время в очень холодной воде. А тут еще я тебя своими разговорами расстроил. Тебе, наверное, трудно сразу столько всего осознать. Ты, может быть, полагала, что едешь выручать своего племянника и корабль. И вдруг выясняется, что вместо спасения ты их вырвешь из мира, который они полюбили. Знаешь, лучше тебе как следует отдохнуть, прежде чем снова заводить этот разговор. Ты сейчас в таком состоянии, что во всем видишь только скверную сторону. Как бы то ни было, Уинтроу крепок, счастлив, здоров и даже полагает, что постиг свое предназначение на путях Са. А Проказницу хлебом не корми — дай погоняться за невольничьими судами, ее жизнь полна захватывающих приключений, и она от них в восторге. Ты можешь порадоваться за них. Ты и сама в безопасности на борту своего семейного корабля. Все скверное позади, дальше будет только лучше!

Альтия потягивала напиток, пока ее губ не коснулись крупинки пряностей, плававшие у дна. Кеннит забрал у нее чашку и подхватил ее, ибо она пошатнулась. От напитка в самом деле очень хорошо пахло. Сандаловым деревом и гвоздикой. Она опустила голову на его плечо, обтянутое щегольским синим камзолом, и пышные кружева защекотали кожу щеки. Брэшену пошли бы кружева. И камзол такой ему очень пошел бы.

— Мне нравится, когда мужчины носят кружева, — сказала она. Кеннит кашлянул, и она почувствовала, что краснеет. — У меня все плывет, — пожаловалась она и попробовала выпрямиться. — Не надо было пить так быстро. В голову ударило.