Черный сокол - Евгений Сапронов

   Проехав, где-то, с пару километров, по широкой полосе размешанного копытами снега, и не догнав противника, Олег всерьез начал опасаться, что приговоренных заочно чингизидов, он бездарно упустил. Но тут конь вынес его на лед Прорвы, которая текла здесь параллельно Оке.

   Посмотрев направо, он увидел вдалеке всадников, несущихся по руслу реки. Горчаков повернул коня и помчался следом.

   Пригнувшись в седле, Олег приподнимался и опускался на стременах в такт скачкам своего жеребца, который буквально слался надо льдом в бешеном галопе. Этот аллюр в русской императорской армии называли: "три креста". Но у монгольских царевичей и их приближенных были великолепные кони, завидев преследователей, они тоже пустили своих скакунов в полный галоп, и расстояние до них, вместо того, чтобы сокращаться, начало увеличиваться.

   - Уйдут гады! - рычал Олег, но сделать ничего не мог.

   Деревья, по берегам реки мелькали, как в калейдоскопе, морозный ветер с гулом задувал в щель забрала. Впереди показалась огромная ель, с которой совсем недавно Горчаков наблюдал за подготовкой к битве. За ней Прорва свернула к Оке, и монголы исчезли из вида. Проскочив поворот, Олег увидел белую ледяную "трассу" убегавшую вдаль, а вот монгольских ханов на ней уже не было!

   Горчаков даже не успел испугаться этому открытию. Он моментально вспомнил, что чуть ниже поворота, в Прорву с юга впадала еще одна речушка. Вот только Ока делала здесь зигзаг в виде буквы "S", и от места впадения Прорвы, резко уходила на юго-запад, соответственно монголы, двигаясь вверх по безымянной речушке, удалялись от своего обоза и рано или поздно, должны были свернуть в лес. Но сначала придержать коней. Вот тут Олег и надеялся их настигнуть.

   Речка, названия которой Горчаков не знал, оказалась такой ширины, что по ней смогли бы проехать рядом, не больше трех всадников. К тому же она была довольно извилистой. Вадим и Учай еще раньше сильно отстали от Олега, а теперь и вовсе исчезли из поля зрения. Монголов Горчаков тоже не видел. Он старался высмотреть место, где враги могли свернуть в лес. Но снег вдоль берега везде был гладким, и следов на нем не наблюдалось.

   Преодолев очередной поворот, Олег слегка опешил, увидев выстроившихся на льду монголов. Их было двенадцать. Трое в первом ряду держали в руках готовые к бою луки, а следующая троица - обнаженные палаши. За воинами расположились ханы: Бури, Аргасун и Кюлькан. Последнего Горчаков опознал, не смотря на то, что никогда прежде не видел. Просто он читал, что Кюлькан сильно походил отца. Такой же рыжий и не только. Чингисхан выделялся среди приземистых монголов высоченным ростом и богатырским телосложением. А его сынок и вовсе, был чуть ниже далеко не маленького Олега.

   Длинный ламеллярный доспех Кюлькана был набран из позолоченных пластин. Шлемы у всех трех чингизидов тоже светились жирным желтым блеском. За каждым из ханов стоял знаменосец, который держал его личный туг. Он представлял собой древко с круглым выпуклым щитом наверху. По краю щита проходил бортик, придававший ему сходство с низкой чашей. Из этой чаши свешивалась настоящая щетка из белых лошадиных хвостов. Верхние части тугов, естественно, были отлиты из чистого золота.

   Все это Горчаков рассмотрел за доли секунды, а потом ему навстречу брызнули стрелы. Олег пригнулся в седле и вдруг почувствовал, что оно стремительно уходит из-под него куда-то вниз, а сам он продолжает нестись вперед.

   Горчаков чудом успел выдернуть ноги из стремян и кое-как сгруппировался. Дальше он перелетел через шею падавшей лошади, совершил кувырок, сильно ударившись при этом, головой и плечом, потом чувствительно приложился о твердую поверхность кобчиком и поясницей и, наконец, со скрежетом проехался по льду.

   Конь скакал со скоростью под шестьдесят километров в час, и у Олега сложилось ощущение, будто он слетел с мотоцикла, и его протащило по обледенелому асфальту. Половецкий жеребец рухнул почти в полусотне метров от монголов, а его хозяин остановился только в паре десятков шагов от них.

   Пока ошеломленный падением Горчаков поднимался на ноги, кочевники успели наложить на луки по новой стреле. А один из воинов второго ряда сунул палаш в ножны, снял с седельной луки аркан и стал протискиваться между стрелками.

   В принципе, понять их мысли было не сложно. Монголы, почувствовав себя в безопасности, решили воспользоваться случаем, взять языков и с их помощью разобраться, во что они вляпались.

   Утвердившийся на ногах, Олег услышал за спиной топот копыт. Это приближались Вадим и Учай. Воины первого ряда вскинули луки.

   - Вы допускаете очень большую ошибку! - сказал им Горчаков с интонациями Шварценеггера.

   И буквально за десять секунд уложил шестерых монголов. Он регулярно посещал стрелковый клуб и с двадцати пяти метров, тремя пулями из трех, попадал в сигаретную пачку. А монгольские воины были, вроде как, побольше.

   За то время пока Олег избавлялся от ханских нукеров, ошеломленные таким крутым оборотом событий чингизиды, едва успели развернуть коней к лесу. Седьмым выстрелом Горчаков выбил из седла одного из ханов, толи Бури, толи Аргасуна - кто их разберет? Оставшиеся царевичи, пригнувшись к гривам, взмахнули плетками, а их резвые скакуны рванули с места в галоп.

   Сначала ханов загородили от Олега кони убитых воинов, не видя мишеней, он бросился в сторону, а одновременно с этим и монголы выехали на открытое место. Горчаков вогнал пулю в спину еще одного чингизида, а всадника в позолоченной броне, которого он счел Кюльканом, Олег решил взять живым.

   Младший сын Чингисхана, меж тем, успел заехать в лес, и до спасения ему осталось совсем чуть-чуть. Горчаков выстрелил по мелькнувшему среди деревьев силуэту и промахнулся. Прицелился и нажал курок снова. Конь Кюлькана в этот момент уже почти скрылся за елкой. Олег взял на мушку сначала его бедро, а потом сдвинул пистолет правее и удачно подстрелил ханского жеребца прямо сквозь заснеженные еловые лапы. Следующим выстрелом он свалил знаменосца, устремившегося вслед за своим господином.

   Отвлекшись, Горчаков едва не прозевал удар. Расправа с воинами и ханами произошла так стремительно, что двое знаменосцев, потерявших вождей, сначала опешили, а потом испытали глубочайший шок от гибели на их глазах сразу двух потомков "Священного Воителя". У них же там, в Монголии уже успел образоваться целый культ "божественного" Чингисхана и вдруг, такое святотатство! Еще надобно добавить, что по закону, нерадивые нукеры превратились во временно живых покойников, потому как, не только не защитили царевичей, но еще и сами при этом уцелели.

   Олег, преследуя более важную цель, сбросил застывших "соляными столбами" знаменосцев со счетов, а они, побросав туги и обнажив палаши, бросились на него. Один заехал слева и Горчаков обратил на него внимание лишь в тот момент, когда до шеи вражеской лошади можно было дотянуться рукой. В последнюю долю секунды Олег успел пригнуться, и тяжелый палаш только звякнул вскользь по макушке шлема. Оказавшийся прямо перед Горчаковым монгол, вскинул руку, чтобы ударить наотмашь с другой стороны, и тотчас же, был убит выстрелом в упор.

   Другой знаменосец собрался напасть на Олега сзади но, вовремя подскакавшие Учай с Вадимом, налетели на него, и завязалась схватка, которой быстро положил конец Горчаков, правда, не совсем удачно. Пуля попала монголу в бок и прошла через весь живот. Выпавший из седла кочевник, корчился от боли, скреб ногами и утробно стонал. Разжалобившийся Олег, сдернул с него шлем и, отступив на пару шагов, выстрелил в затылок. От чего на покрытом примерзшим снегом льду мгновенно выросло алое, с брызгами во все стороны пятно.

   Длинный, почти до пят, доспех мешал Кюлькану бежать, да и непривычен он был передвигаться на своих двоих. Монгольские ханы даже "по нужде" за юрту и то, на лошади ездили.

   В общем, Горчаков довольно быстро догнал Кюлькана по его следам. Сын "Потрясателя" и прочая, трусом не был и, услышав за спиной хруст снега, он развернулся и выхватил из, сверкавших драгоценными каменьями ножен, обоюдоострый китайский меч.

   Обилием золота и самоцветов, его шлем был похож на Шапку Мономаха. Усиливала сходство соболиная оторочка. С краев шлема свисала пластинчатая бармица, но лицо было открытым, даже "стрелка" для защиты носа отсутствовала, зато имелся козырек, прямо как, на генеральской фуражке, разве что железный.

   Олег заметил, как посерело смуглое лицо девятнадцатилетнего хана, и расширились его раскосые глаза, когда, мнивший себя владыкой и повелителем, мальчишка увидел на его груди логотип "Турнира Черного Сокола".

   - Чё, страшно? - насмешливо спросил Горчаков. - Смотри не обделайся!

   Кюлькан, естественно, его не понял, но по тону догадался, что враг издевается. Завопив по-монгольски что-то, явно непотребное, молодой хан бросился на Олега и стремительно ударил мечом крест-накрест. Горчаков, перехватив длинную рукоять своего полуторника, обеими руками, и так же крест-накрест отбил удары. После чего крутанул клинок и, обойдя вражеское оружие, внезапно ткнул монголу острием в лицо, но в последний момент придержал руку.